Эхо плоти моей - Томас Диш

— А еще лучше было бы поднять себя самого за шнурки от ботинок,— добавил Хэнзард.

— Самый цимес,— невозмутимо продолжал Пановский,— за­ключается в словечке “мгновенно”. Если передача действительно происходит мгновенно, а не очень-очень быстро, скажем, как свет, то где находится ваша драгоценная туша в момент передачи? Еще тут — или уже там? Разгадка в том, что она сидит и здесь, и там одновременно. А отсюда — передатчик без приемника. Достаточно приклепать к объекту набор из трех передатчиков и трех приемни­ков, установить передатчики на “тут”, а приемники — на “там”, ткнуть кнопку и — бабах! Ну что, усекли?

Хэнзард мрачно помотал головой.

— Но вы же видели, как это действует. Вы уже путешествовали с этим хозяйством по всему дому.

— Да, разумеется. Но я скорей готов поверить, что тут действует — черная магия, а не законы природы, тем более что в ваших выкладках присутствует даже магическое число “три”.

— Числа и вправду обладают магическими свойствами, особенно число “три”. Но сейчас это число обусловлено другими причинами. Три точки определяют плоскость. Посредством воображаемой пло­скости, которую определяют три приемника, мы локализуем пере­даваемый объект в желаемой области пространства. Кажется, это должно быть ясно и ежу.

— Даже ежу видна дырка в ваших рассуждениях, доктор. Чтобы определить положение объекта в пространстве, требуется не три, а четыре точки. Это же обычная эвклидова геометрия.

— Можете получить по эвклидовой геометрии свою пятерку. Ра­зумеется, чтобы система заработала, должна быть четвертая пара “передатчик-приемник”. Но она не будет странствовать вместе с остальными. Она останется на месте и будет реперной точкой. По­ложение “тут” передатчиков и “там” приемников образуют две пи­рамиды с общей вершиной в фиксированной точке за пределами передаваемого объекта. Что теперь скажет ваш ежик, капитан?

— Где будет эта точка?

— На Марсе, конечно же. Где ей еще быть?

Первой точкой, для которой Пановский получил точные данные относительно ее координат — широты, долготы и высоты — был его собственный дом. Именно сюда явился Хэнзард после того, как покинул лагерь Джексон/Вирджиния. Пановский с Бриджеттой бы­ли в Москве, и Хэнзард вполне удачно оказался в одиночестве. Он поставил первый приемник-передатчик в обговоренном заранее ме­сте — за собранием сочинений Бульвера-Литтона. Затем, захватив сумки с остальным оборудованием, отправился в дальнейший путь, имея в запасе тридцать секунд опережения графика.

Куда труднее было получить достаточно точную информацию от­носительно двух других точек. Данные про пирамиду Хеопса Панов­ский нашел в одном из старых номеров “Вестника научной теософии”.

Хэнзард появился на вершине ветхой пирамиды. С высоты залитая лунным светом пустыня представляла столь замечательное зрелище, что Хэнзард, невзирая на срочность своей задачи, потратил чуть ли не десять секунд, любуясь расстилающимся внизу ландшафтом. Кто-то, возможно — турист, заметил силуэт Хэнзарда на фоне луны и стал что-то кричать. Ночной ветер относил слова в сторону, до Хэнзарда долетали разрозненные звуки, по которым нельзя было даже определить язык, не говоря уже о смысле слов. Хэнзард оставил вторую пару приборов на крошащихся камнях и двинулся дальше, к последней точке триангуляции.

Он обнаружил себя посреди огромного поля, залитого бетоном, из которого, довольно далеко друг от друга, выступали бугорки мо­гильных плит. Перед ним лежали восемьдесят акров мемориала погибшим во Вьетнаме. Мемориал был воздвигнут неподалеку от Канберры правительством либералов, которое вывело Австралию из войны. С великодушием, не имевшим аналогов в истории, прави­тельство почтило здесь память павших врагов в количестве, равном числу своих погибших.

Хэнзард установил последний приемник-передатчик на одном из надгробий. С того момента, как он оставил лагерь Джексон, прошла одна минута тридцать две секунды. Оставалось еще несколько се­кунд, чтобы почтить умерших.

— Война — это плохо,— сказал он убежденно.

Он мог бы еще добавить, что зло — необратимо, прошлое невоз­можно исправить. Мальчик мертв навсегда, и вполне возможно, что этот камень стоит на его могиле. Можно лишь не допускать нового зла. Но он ничего не сказал вслух. Последний долг погибшим был отдан, запас времени иссяк.

Хэнзард нажал кнопку на последнем передатчике-приемнике. Те­перь реле времени оставляло ему пятнадцать секунд на устройство личных дел. Хэнзард расстегнул вторую сумку и вынул оттуда нейтрализатор. Радиус его действия был около шести футов.

— Я бы посоветовал тебе сматываться отсюда,— сказал он сам себе.

Если быть точным, то это произнес Хэнзард-2, но ответа от Хэн-зарда-1 он не услышал.

Только теперь Хэнзард понял, что все это время обманывал сам себя. В какой-то неприкосновенной части мозга Хэнзард-1 давно принял решение и держал его в секрете от своего другого “Я”.

Спорить было поздно — почва под ногами Хэнзарда затвердела одним резким толчком. Хэнзард понял, что его машина сработала, и секунду назад реальная Земля переместилась на противоположную точку своей орбиты, ее ось перевернулась вверх тормашками, а здесь осталось только эхо прежней Земли.

— Этого не может быть,— сказал Хэнзард.— А если этот бред все-таки может быть, то он окажется пострашнее любой бомбы.

— Потухните, Натан! Вы что, еще не поняли, что я всегда прав?

— А вы подумали, что произойдет с населением реального мира? Все-таки их благополучие важнее нашего.

— Да, я подумал о них! Главным событием для них будет то, что люди северного полушария неожиданно увидят южные созвездия. Не исключено, что на ночной стороне Земли случится несколько кораблекрушений. Поверьте, это ничтожная плата по сравнению с тем, что они сами себе приготовили.

— Но как это может остановить бомбы? В любом случае они будут отправлены с Марса.

— Наплевать! Бомбы отправятся на спутники-приемники, кото­рые останутся вне передающего поля. Земля окажется по ту сторону Солнца, а спутники — здесь.

— И сбросят бомбы на Землю суб-вторую?

— Дважды наплевать. Не забывайте, что для первичной материи ничего вторичного не существует. С точки зрения бомб, Земля просто исчезнет. Кстати, эхо Земли не будет притягивать спутники, они улетят по касательным к своим орбитам и в конце концов попадают на Солнце.— Пановский ухмыльнулся.— Представляю, что поду­мают вояки с Марса, когда Земля неожиданно исчезнет из виду? Как по-вашему, они обвинят в этом русских?

Однако Хэнзард был не в том состоянии, чтобы шутить.

— Все равно я не могу поверить. Это же не теннисный мячик, который можно зашвырнуть куда угодно. Это же Земля, черт бы ее побрал! Целиком!

— Вы считаете это возражением? Надо бы знать, что большой масштаб только упрощает дело. Башенные часы появились раньше наручных, а ведь Солнечную систему постоянно сравнивают с ча­совым механизмом. Примите во внимание, что, сдвигая Землю, я ни в малейшей степени не теряю ее импульса. Если бы удалось направить Землю абсолютно точно, она продолжила бы свой путь по орбите плавно, как звезда русского балета. Такой же точности я гарантировать не могу, но расчеты показывают, что ничего особо страшного не случится.

— А переворот вверх ногами?

— Надо же как-то сохранить последовательность времен года, а они связаны с положением Земли на орбите. Я, по сути дела, пере­мещаю Землю на шесть месяцев вперед. Поворот земной оси ком­пенсирует этот сдвиг. Так что Земля полетит далеко и вверх тор­машками.

Хэнзарду было нечем дышать.

“Идиот! — со злостью думал Хэнзард-2.— Ну зачем ты остался в пределах поля нейтрализации? Зачем?”

“Какая теперь разница?” — в ответе была грусть, которую Хэнзард не мог признать за свою. Те шесть недель, что они прожили врозь, действительно сделали их разными людьми.

“Ты что, думаешь, вы теперь квиты? Полагаешь, твоя гибель сможет оплатить его смерть? Идиот”.

“Нет, это не из-за него”.

“Но тогда — почему? И как же Бриджетта?”

Хэнзард-1 не ответил или уже не смог ответить. Да для него и не было никакой Бриджетты.

Хэнзард-2 с трудом высвободил свое тело из кокона умершей плоти. Сброшенное тело не утонуло в почве, которой для него просто не существовало, а медленно поднялось вверх и поплыло над бетон­ным полем, словно воздушный шарик, сморщившийся к концу дол­гого дня. Притяжение Земли-2 не действовало на первичное веще­ство тела, и оно неотвратимо притягивалось реальной Луной, сто­явшей низко над горизонтом и скрытой сейчас облаками.

Луна, в свою очередь, начала медленное падение на Солнце, потому что больше никакая сила не удерживала ее на месте.

Какой-то отголосок, еще звучавший в глубине мозга Хэнзарда, подсказал ему, отчего Хэнзард суб-первый выбрал для себя смерть. Несмотря ни на что, он оставался прежним офицером, и невыпол­нение приказа было для него равносильно самому отвратительному из преступлений — предательству.