Помеченный смертью - Дин Кунц

Она не замечала, что покрывало слегка сбилось, на туалетном столике беспорядочно громоздились флаконы с духами, множество коробочек и баночек с косметикой, а огромное зеркало от пола до потолка не мешало бы еще раз протереть... Все эти мелочи и делали комнату Куртни Дойл особенной, неповторимой. Где бы она ни жила, везде присутствовал едва заметный беспорядок, не нарушавший, впрочем, общей гармонии.

— Не забудь, — предупредила она Алекса в ночь перед свадьбой, — что из меня не получится идеальная хозяйка.

— Я и не хочу жениться на идеальной хозяйке, — ответил тогда он. — Черт побери, да я могу нанять дюжину горничных!

— К тому же я не великий кулинар.

— Ну а на что тогда рестораны?

— И знаешь, — добавила она, нахмурясь и подумав о своей лени, — я обычно накапливаю грязное белье до тех пор, пока у меня не останется ни одной чистой пары. Тогда нужна либо капитальная стирка, либо покупка всего нового.

— Куртни, зачем, ты думаешь, Бог изобрел прачечные? А?

Вспомнив этот диалог, вспомнив, как тогда они рассмеялись и, словно маленькие дети, вместе повалились на пол, Куртни улыбнулась, подошла к их новой кровати, села на нее и слегка попрыгала, проверяя пружины.

Вообще-то она проверяла их раньше. Обещав Алексу по телефону "согреть постель", Куртни решила немного поупражняться, поэтому разделась и начала выделывать разные па, подпрыгивая в центре матраца. Эта разминка возбудила Куртни, и она едва смогла заснуть в ту ночь, думая об Алексе. Она думала о нем, вспоминала ночи, проведенные вместе, и то, как им было хорошо вдвоем. Алекс был не похож на других мужчин, и его любовь была совершенно другой. Никогда и ни с кем до него Куртни не переживала подобных ощущений.

Вообще их многое объединяло, не только постель. Им нравились одни и те же книги, фильмы и, как правило, одни и те же люди. И если правда то, что противоположность привлекает, то сходство привлекает еще больше.

В конце первой недели их медового месяца Куртни спросила Алекса:

— Как ты думаешь, мы когда-нибудь устанем друг от друга?

— Устанем? — переспросил он, притворяясь, что широко зевает.

— Я серьезно.

— Нет, нам даже и минуты не будет скучно друг с другом, — ответил он.

— Но мы ведь так похожи, и...

— Меня утомляют люди трех типов, — продолжал Алекс. — Первый: те, кто может говорить только о себе. Ты не эгоистка и не одержима собой.

— Второй?

— Те, кто не может говорить вообще ни о чем. Эти просто выводят меня из себя. А ты умна, активна, красива. У тебя всегда есть дело. И тебе всегда есть что сказать.

— Ну а третий?

— А самые несносные люди те, кто не может слушать меня, когда я говорю о себе, — полушутя-полусерьезно заявил Алекс, пытаясь заставить Куртни улыбнуться.

— Я всегда тебя слушаю, — ответила она, — и мне нравится, когда ты говоришь о себе. Ты очень интересный человек. Правда.

Теперь, сидя на кровати, которая будет их супружеским ложем, Куртни поняла: самое главное, что делает взаимоотношения людей прочными и добрыми, — это умение слушать друг друга. Куртни стремилась лучше узнать своего мужа. И Алекс тоже хотел понять ее до конца. Если вдуматься, они вовсе не были так уж похожи друг на друга. Возможно, именно из-за того, что Куртни и Алекс прислушивались друг к другу, они очень быстро пришли к взаимопониманию и стали ценить вкусы и привычки друг друга, а потом и разделять их. Они не дублировали один другого, а помогали друг другу расти.

Будущее выглядело многообещающим, и Куртни почувствовала себя очень счастливой. Она обхватила плечи руками, и на ее лице появилось то самое умиротворенное, довольное выражение, которое перенял у нее Колин.

Внизу у входной двери зазвенел звонок. Куртни взглянула на часы: десять минут третьего. Неужели они приехали почти на час раньше? Возможно, Алекс неправильно рассчитал время...

Куртни вскочила с постели и бросилась по лестнице в холл, перепрыгивая через две ступеньки. Ей не терпелось увидеть Алекса и Колина, задать им тысячу вопросов... В то же время она немного сердилась. Неужели Алекс превышал скорость где можно и нельзя? Ну если так... Как он посмел рисковать своей жизнью и их будущим ради того только, чтобы сэкономить час в пятидневной поездке? К тому моменту, как Куртни подбежала к входной двери, она уже была рассержена почти так же, как и довольна, что они наконец-то дома.

Куртни сбросила цепочку с двери и распахнула ее.

— Привет, Куртни, — сказал он, протягивая руку и осторожно дотрагиваясь до ее лица.

— Джордж? Что ты здесь делаешь?

21

Не успела Куртни сообразить, что его неожиданное появление, несомненно, не к добру, не успела она сделать попытку развернуться и убежать, как Леланд довольно крепко сжал ее руку и повел в холл. Там он подошел к софе, заставил Куртни сесть и сел сам. Оглядев комнату, Леланд удовлетворенно кивнул головой и улыбнулся:

— Неплохо. Мне здесь нравится.

— Джордж, что...

Не выпуская ее руки, Леланд опять дотронулся до ее лица и нежно провел пальцами по подбородку.

— Ты такая чудесная, — произнес он.

— Джордж, зачем ты здесь?

Куртни была испугана, но лишь чуть-чуть. Его появление было абсурдом, но она не видела причин впадать в панику.

Джордж погладил ее шею, ощутив кончиками пальцев биение пульса. Потом его рука соскользнула к груди.

— Еще чудеснее, чем всегда, — произнес он.

— Пожалуйста, не трогай меня, — ответила она, отодвигаясь от него. Но Джордж крепко обнял ее одной рукой, а другой попытался приласкать.

— Ты говорила, что мне снова можно будет прикасаться к тебе, трогать тебя.

— Что ты хочешь этим сказать?

Пальцы Леланда впились в ее руку с такой силой, что у Куртни заболело плечо.

— Ты говорила, что я снова смогу любить тебя. Как раньше.

Его голос звучал низко и как бы во сне.

— Нет, я никогда такого не говорила.

— Да, Куртни, да. Ты именно так и сказала.

Она взглянула в его налитые кровью, очерченные темными кольцами глаза, в эти мутные бледно-голубые круги, и в первый раз в жизни испытала чисто женский страх. Страх оттого, что поняла: этот человек может ее изнасиловать. И Куртни знала, что, несмотря на его кажущуюся худобу, у него вполне хватит сил сделать это... Но не смешно ли? Ведь в прошлом они занимались любовью десятки раз, пока Джордж не начал резко меняться. В таком случае чего ей бояться? Но Куртни понимала, что ее пугал не секс. Это было другое. Физическое превосходство, грубое насилие, унижение и чувство, что тебя используют. Куртни не знала, как Леланд добрался до ее дома, как он узнал ее адрес. Она не знала и его истинных намерений. Но сейчас все это не имеет никакого значения. Черт возьми, сейчас важно одно: попытается Джордж изнасиловать ее или нет. Куртни почувствовала себя жалкой, беспомощной и угнетенной. Внезапно ее душу заполнили пустота и холод. Куртни задрожала при мысли, что, возможно, ей придется уступить его силе.

— Лучше тебе уйти, — произнесла она, презирая себя за слабенький, дрожащий голосок. — С минуты на минуту должен прийти Алекс.

Леланд улыбнулся:

— Конечно, он придет. Я знаю.

— Тогда что тебе здесь нужно?

— Мы об этом уже говорили раньше.

— Нет, не говорили.

— Говорили, Куртни. Вспомни. Мы разговаривали в фургоне. По дороге сюда. Ты и я. Уже несколько дней, как мы говорим об этом: как избавиться от тех двоих и потом снова быть вместе.

Теперь уже Куртни была не просто напугана. Ее охватил ужас. Наконец-то Леланд перешел грань. Что-то неладное творилось с ним — был ли у него физический недуг или психическое заболевание, — но это что-то превратило его в безумца.

— Джордж, ты должен выслушать. Ты меня слушаешь?

— Конечно, Куртни. Мне нравится твой голос.

Ее передернуло. Невольно.

— Джордж, ты нездоров. Что-то произошло с тобой за последние два года...

Улыбка угасла на его лице, и он перебил Куртни:

— Мое здоровье в полном порядке. Почему ты постоянно убеждаешь меня, что я болен?

— Слушай, ты не проходил обследование, которое доктор...

— Заткнись! — крикнул он. — Я не желаю слышать об этом!

— Джордж, ты болен, и, может быть, что-то все еще...

Куртни увидела, что Леланд ее сейчас ударит, но не смогла вовремя увернуться. Она почувствовала его грубую мозолистую ладонь на своей щеке, стукнули зубы, и Куртни этот звук показался почти забавным...

Но потом у нее в глазах потемнело, и Куртни поняла, что теряет сознание. И тогда она будет полностью в его власти. А еще мгновение спустя она вдруг осознала, что изнасилование — это еще полбеды, потому что у Леланда на уме может быть совсем другое. Он может просто убить ее.

Куртни закричала или подумала, что закричала, а потом провалилась в темную бездну.