Темный Город... - Александр Лонс

Как называть то создание я так и не узнал. Сначала я не обратил на него особенного внимания. Просто не заметил, но оно зашевелилось, когда я захотел встать на какой-то скальный выступ. Я встретил такое впервые, но почему-то никак не отреагировал на увиденное. Мне кажется, я непременно должен был напугаться, или хотя бы удивиться, но ничего подобного — все чувства, как в компьютерной игре, попрятались в уголках сознания. Существо лежало как бесформенная аморфная куча мягкой тянущейся замазки. Края прилипли к земле, а середина начала бугром вытягиваться вверх.

Любопытства у меня всегда в избытке. Но сейчас я ничего не ощущал — просто стоял и смотрел, словно встречал такое каждый день и на каждом шагу. Это, как мне теперь кажется, невероятное происшествие, никак более не отложилось в моей памяти. И пока я глядел на эту сущность, она вдруг открыла глаза. Смутно припоминаю, что даже разговаривал с этим существом, но сейчас не могу даже себе представить, о чем я мог с ним говорить и, тем более, как? Ведь, насколько я помню, у того существа никакого рта не было.

Потом, оно поползло и повело меня по бесплодной каменной стране к моему новому дому в этом мире. Оно внезапно исчезло, снова став камнем где-то в стенах моего дома. На самом деле, я только молчаливо воспринял этот дом, как свой собственный, хотя прекрасно понимал, что я никогда здесь не жил и даже никогда раньше не был. Но откуда-то я уже знал этот дом. Знал, что и как там размещено, что и где лежит. Дом — огромная каменная пещера, со множеством помещений различных форм и размеров. Сквозь пару отверстий сверху в дом заглядывало небо. Эту пещеру населяли странные обитатели. Каждый из них представляло собой что-то уникальное в своем роде. Никто из них не знал, отчего он здесь, и в чем смысл его существования. Не имелось и не существует фильмов, рассказов и комиксов про различных, так скажем «не людей», с которыми можно было бы сравнить обитателей моего дома. Складывалось впечатление, что они, каждый из них — единственный в своем роде экземпляр, и между ними нет никакого сходства. Более всего они были удивительны тем, что их объединяло. Объединяло их то, что все они — мои друзья…

Я до сих пор не могу понять, как в этом странном сне я выглядел в этом странном доме, среди этих своих странных друзей. Помню только заключение всей истории. Через какое-то время все просто исчезло. И пещера-дом, и мои друзья и весь этот серый мир. Я вернулся назад, в свой истинный мир, а вернувшись, проснулся.

Рядом с собой я обнаружил пустоту. Полтретьего ночи. Встал, прошел на кухню, налил стакан воды из питьевого крана и жадно выпил — после вчерашнего вечера во рту ощущалась противная сухость и сильная жажда. Потом я заглянул в туалет и облегчился там. Ночь выдалась жаркая душная и липкая, поэтому я залез под душ и включил воду на рандомизированный режим. Лорен в квартире не было. «Опять смоталась» — с раздражением думал я, ловя лицом прыгающие струйки воды. — «Что тут делать — девушка она самостоятельная и постоять за себя всегда сможет».

Я не включал свет. В предрассветных сумерках вышел из санузла, вернулся на кухню, пересек ее и остановился у окна — панорама ночного города всегда действовала на меня успокаивающе. Огни рекламы, тусклые фонари, по проспекту на большой скорости проносятся автомобили. Я посмотрел на панораму ночного города, на разнокалиберные коробки домов, на нечастые уже прямоугольники светящихся окон, на светлеющее небо… Я окинул взглядом открывающийся из моего окна урбанистический пейзаж, рассвет, что неспешно начинал проявляться на востоке и закрыл глаза. На ощупь, как слепой, вернулся к пустой постели. Лег и с некоторым трудом заснул.

Сознание стремительно заполняют какие-то образы, настойчиво требующие выплеснуться наружу. Воздух превратился в отвратительный студень и душит, отказываясь вливаться в легкие. Те же капли, что попадают туда — начинают распирать изнутри, словно прорастая сквозь меня всего своими бледными корнями. Сны надвигаются с неумолимостью гидравлического пресса. Давят со всех сторон. Одновременно хочется забиться в угол себя или наоборот — нестись вперед, разнося все на своем пути, молчать и кричать одновременно. Мозг генерирует что-то непонятное, что еще недавно было музыкой, а сейчас больше похоже не то на бешеный лай, не то не надрывный хохот.

Проснулся я часов в девять вялым и разбитым. Было утро субботы, и то утро для меня стало мрачным и безрадостным. С улицы не слышалось привычного будничного шума: тихо — город еще не пробудился. Вообще-то этот город никогда не спал, но по утрам в выходные дни впадал в недолгое оцепенение. Если раскрыть «Справочник обывателя», то выяснится, что обитатели этого города ложатся спать примерно в два часа ночи. В среднем. Приняв типичную продолжительность ночного сна за восемь часов, мы легко обнаружим, что утренний подъем у них приходится на десять утра. Основная масса горожан работает в Центре. А, учитывая воцарившийся с недавних пор в нашем городе транспортный ад, запаздывание с подъемом неминуемо приводит к опозданию на свое рабочее место. Посему, с утра и до полудня главные улицы города в будние дни представляет собой чрезвычайно оживленное зрелище. Муравьиными потоками движутся по ней служащие и учащиеся. Среди них, конечно, попадаются и энергичные, выспавшиеся индивиды, но большинство — те, кто от недосыпания с трудом таращит глаза, всем своим видом показывая, что нет в жизни счастья.

Но так происходит только в рабочие дни. По выходным — в субботы, воскресенья и в праздники, картина, как легко понять, меняется полностью — по этим дням главные улицы города первую половину дня удивительно тихи и пустынны. По выходным почтенные горожане обычно заняты именно тем, чему самое время в эти часы — люди сладко спят счастливым сном.

На зеркале в прихожей оказалась приклеенная жвачкой бумажка — письмо Лорен:

«Я ухожу, наша совместная работа закончена. Вернее — прекращена. Ты на меня злишься? Ты ждешь от меня каких-то объяснений? Их у меня нет. Я такая нехорошая, да? Подлая и мерзавка? Ага. Я именно такая и есть. И еще — я грешница, увязшая в пороках. Я воровка и шлюха. Я убийца и наркоманка. Делать людям больно доставляет мне удовольствие. Если я делаю что-то, скажем так, паршивое, то значит, я этого хочу и я никогда не страдаю угрызениями совести. Не признаю ханжества и так называемой морали. У меня на все своя мораль.

А знаешь — почему? Потому, что всегда была такой. Ну, да, я может быть, чувствительнее чем кто-то еще. Я могу замечать то, чего другие не видят. Но мне это надо? Нет! Не надо, и никогда не было надо. Нужно быть сволочью в этом сволочном мире. Иначе сомнут, раздавят, а я не выживу. Нужно быть очень жесткой, часто даже жестокой и где-то безжалостной. Жалость? К кому? К людям? Которые потом меня же и предадут, раздавят и еще посмеются надо мной? Нет! Не дождетесь! Люди — жалкое стадо баранов! Тупых эгоистов и мерзких скотов! Испытайте не своей шкуре хоть тень той боли, что я постоянно ношу в себе. Тебе не нравится? Тебе неприятно читать? Я оскорбляю твои чувства? Ах, тебе все равно? Так иди ты стройными рядами со всеми своими проблемами, знаешь куда? Да, именно туда, ты не ошибся. Мне до тебя теперь нет никакого дала, и насрать мне на все твои трудности!

Знаю — ты злишься. И обижаешься. Что ж, имеешь на то полное право. Я думаю, что тебе лучше считать меня очередной сволочью на твоем пути, так будет понятнее и логичнее. Проще. Проще для тебя и для меня тоже.

И не ищи меня — все равно не найдешь.

Прощай! Л.»

Я хорошо помню тогдашние свои ощущения. Мне досадно и обидно — но расстроен я только слегка. Мы же, в сущности, всегда оставались чужими друг другу людьми. У каждого своя жизнь, и нам зачастую даже сказать друг другу было нечего. То обстоятельство, что Лорен исчезла окончательно, не особенно меня удивило и в первый момент совсем не обеспокоило. Только позже возникла какая-то пустота и неясное болезненное чувство сомнения. Если про девушку говорят что она интересная, то значит, что трахать ее не только приятно, но и интересно. Лорен была интересной, и мне ее сразу стало не доставать.

Раньше я всегда считал, что классный секс с девушкой вряд ли меня к ней привяжет, но это не значит, что я сразу же выкину ее из головы. Для меня, секс является одной из граней в общении с девушкой — пока мне нравится секс, я буду с ней спать.

Видно время расстаться пришло. Мы никогда не любили друг друга в романтическом понимании слова «любить». Никаких нежных чувств друг к другу не испытывали. Нас связывала только работа и постель. Лорен была озлоблена и агрессивна, так и не сумев примириться с непониманием людей. Люди плевали на нее, а она плевала на них. Мы никогда не любили друг друга любовью настоящей и чистой, а только поддельной и грязной, потому что Лорен была полна желания и страсти. У меня с ней был только классный секс и совместное задание. Ничего больше. Иногда секс получался лучше, иногда — хуже, иногда — умопомрачительно, но все эти упражнения не выходили за рамки чистой физиологии. Не знаю, как она, но я получал мощный заряд эндорфинов и стимул к дальнейшей активной работе. И еще — за то время я к ней успел привыкнуть. Привязаться. И теперь мне ее не хватало, как не хватает отрезанного пальца, привычного места проживания или удобного элемента интерьера.