Темный Город... - Александр Лонс

9. Схождение с ума от переизбытка сложной и негативной информации. Такое грозит не каждому, но — многим. Вообще-то я бы отнес этот пункт к первому пункту, но есть тут что-то, что позволяет выделить его отдельно.

10. Ошибка врача. Пришли вы лечить зуб, а вас заразили каким-то неизлечимым вирусом-мутантом. Или наркоз вы не переносите, а вам его дали. Кровь плохую влили. Мало ли еще чего.

Так. О чем это я? А, ну да — телефон. Интересно, кто меня там домогается? От звонков я уже отвык. Последнее время все мои друзья будто бы коллективно передохли. Хотя — на самом-то деле — с ними ничего такого не случилось, я знал точно. Боялись что ли? Или просто старались держаться подальше?

—  Да?

—  Алекс? Это Марк! Марк Сайкс.

—  О, Марк! Привет! — я действительно обрадовался. Марк, путешествующий представитель какой-то крутой компьютерной фирмы, был мне симпатичен, да и помог тогда. — Куда пропал-то? Я тебя так и не смог разыскать.

—  Еще бы ты смог! Знаю, что ты меня разыскивал, вот и звоню. Я, в отличие от тебя, больше месяца в предвариловке просидел. Только сейчас вышел.

—  Фигасе! За что?

—  За то. По ложному обвинению. — Марк вдруг замолчал, выдерживая паузу. — Не бойся, чист я сейчас. Все обвинения с меня сняты, как, я слышал, и с тебя тоже. Мне даже компенсацию обещают выплатить. За неоправданный арест!

—  Молодец!

—  Ну! На том стоим! Как тут говорят: «У страха глаза велики, а у запора — еще больше». Ты сейчас как?

—  Хорошо, — ответил я.

—  Если тебе хорошо с утра, значит, ты еще не протрезвел, — проворчал Марк. — А я тебе должен.

—  Да? Чего? — я действительно никак не мог вспомнить, что должен мне Марк. Наше знакомство сводилось только к одной долгой и полезной беседе в камере временного содержания. — Ты же у меня никаких денег не занимал. Если не ошибаюсь, конечно.

—  Не денег. Я обещал свою историю. А раз обещал — то должен. Мое слово как золото. Надо поговорить.

—  Где?

—  А где захочешь. Давай — в моем клубе?

—  Давай лучше в моем. Silent Club на Поварской, дом десять, нижний уровень, — мне сейчас не хотелось идти в незнакомые места, — там можно поставить звуковой экран и спокойно поболтать.

—  Идет! За тридцать минут доедешь? Я там недалеко.

—  Нет проблем. Уже еду.

Лорен с интересом слушала мою беседу с Марком. Вероятно всю, я давно уже подозревал, что ее очаровательные ушки снабжены подслушивающей аппаратурой.

—  Ты уходишь? Я с тобой.

—  Только в машине посиди, ладно? Марк может отказаться говорить в твоем присутствии.

—  Нет проблем, — легко согласилась Лорен, улыбнувшись своей бездушной улыбкой, — только не говори ему ничего лишнего, больше слушай.

—  Не учи дедушку кашлять, — плоско пошутил я, — поехали.

Через полчаса мы с Марком сидели в Silent Club’е где я некогда бывал частым гостем. Даже сейчас я заметил несколько знакомых физиономий, которые почему-то отвернулись при моем появлении, сделав вид, что не заметили меня. Вот — задницы! Что ж такое происходит-то? Или день сегодня такой невезучий?

—  …Да, сегодня пятница, тринадцатое, — рассеянно вещал Марк, — одно из самых зловещих в истории человечества сочетаний числа и дня недели. Число это сделалось символом несчастья благодаря древнему иудейскому учению Каббала. В нем тринадцатая буква алфавита «мем» обозначает «смерть». А почему последний перед выходными день недели считается несчастливым — я даже и не знаю. Думаю потому, что если начинать пить в пятницу вечером, то в неделе получится восемь дней: пять рабочих и три выходных. А что я лично испытываю по этому поводу? Да ничего! А что, разве должен? Для кого-то это несчастный день, для кого-то праздник, для кого-то просто дата… И нет тут никакого смысла и значения.

Я заказал себе мартини, а Марк — аперитив. Мы выпили за встречу. Некоторое время трепались о погоде, о принципе работы звукового экрана, обсуждали меню и коктейльную карту, и то, что если работа выжимает все соки, приходится компенсировать их алкоголем. Потом заказали два черепаховых супа. В конце концов, я не выдержал:

—  Слушай, Марк. Вот ты — мужик проницательный и умный, как черт…

—  Да ладно… Как говорится: Бог накажет — черт простит…

—  Нет, не спорь, я это говорю не для комплимента, а просто для ясности. Так вот, объясни мне, тугодуму. Почему все мои знакомые сразу дружно раззнакомились? И друзья пропали?

—  По всем правилам, черепаховый суп надо есть медленно, знаешь об этом? Приятное местечко. Ты тут часто бываешь?

—  Нет, ты мне зубы не заговаривай, а ответь на вопрос!

—  Ты, правда, не понял? Или прикидываешься? Сейчас я расскажу обещанную историю, а потом может, и отвечу на твой вопрос. Если сам не догадаешься.

Марк сделал небольшую паузу, посмотрел куда-то в потолок, вдруг посерьезнел и начал:

—  Это теперь я — легендарный продавец. Знаменитость, в своем кругу. А сначала, после университета, я работал главным бухгалтером в фирме своего отца. Я никогда не хотел вкалывать в бизнесе, а намеревался стать философом. Нет, не смейся! Когда я поступил в Гельский университет, на философский факультет, то отец страшно обозлился. Он хотел, чтобы я продолжил его бизнес, но все-таки позволил мне, субсидируя обучение, продолжать учебу по философии, психологии и математическим наукам, которые интересовали меня более всего. Университет я закончил блестяще, и еще на последних курсах написал монографию — «Трансцендентное мышление и бифуркационный анализ», за которую мне дали докторскую степень. А дальше — что? Идеи мои никому нужны не были, постоянной работы нет, деньги от отца поступать перестали. В политику лезть я не хотел. Идти преподавать? Тоже не по мне. Снова обратился к папаше — устрой, мол пока, а уж дальше я сам как-нибудь. А родитель только и мог, что дать мне должность главбуха в своей фирме.

Сначала я даже втянулся. Получал я в ту пору — как директор банка, но времени на работу уходило ужасно много, и очень скоро мне там сделалось невмоготу. Скучища — сил нет. Хотя о начальнике говорят как о покойнике — либо хорошо, либо ничего, но мне перестал нравиться стиль моего родителя — тогдашнего моего босса. Да и товар, с которым приходилось работать, был какого-то весьма сомнительного качества. Чувствую — зверею на ходу, дурею просто. Появилось у меня мучительное желание взять всю документацию, вынести во двор и поджечь. Или компьютер разрубить топором. При малейшей попытке взглянуть на что-либо из документов, начинала дико болеть голова, и я понял, что срочно нужно что-то делать. Но что? Врачи мне помочь не смогли, и я принялся искать себе какое-нибудь другое подходящее занятие, не связанное с бумажной работой. Смог найти лишь одно — место коммивояжера. Первый раз продал подержанный североамериканский компьютер за тысячу кредитов, и дело пошло. Я тогда бродил из дома в дом, убалтывая будущих покупателей. Я уволился из папашиной конторы, и стал держать свой собственный магазин, пока было еще выгодно. Постепенно сколотил кое-что, приподнялся. Как тут говорят: «с миру по нитке — депрессивному веревка». О моем умении уговаривать и поистине театральных способностях ходили легенды. Потом конъюнктура изменилась, я чуть не разорился, однако вовремя опомнился — продал бизнес. В бизнесе, как в политике — главное всегда держаться на плаву, поэтому хорошие люди там не задерживаются.

Тогда я и решил, что быть боссом не для меня и поступил в RMDF. Там меня быстро оценили — я зарабатывал фирме реальные деньги и находил новых клиентов. Это у меня всегда хорошо получалось, но и товар в ту пору был чертовски хорош. Я работал старшим менеджером Третьего отдела продаж RMDF.

Довольно скоро я получил повышение — более престижную должность в той же компании, и с тех пор вкалываю только на нее. Организую сделки по продаже малогабаритных компов и прочих подобных штук, типа ноутбуков, телефонов и наладонников на гибридных и чисто квантовых процессорах.

Квантовый процессор — очень приятный и дружелюбный зверь, вполне пригодный для того, чтобы стать вашим домашним любимцем. Первые гибридные квантовые процессоры появились давно, и теперь их производством занимаются около семидесяти фирм. Правда, бум на гибридные процессоры уже прошел, да и сам я предпочитаю другое оборудование для себя. Но — чистая прибыль — около тысячи кредитов за штуку — совсем неплохо, я думаю. Ну, цены сейчас пока падают, рынок загрязняют бывшие страны третьего мира, но в следующем году этому придет конец. За год я продаю — не лично, конечно — тысячи штук.

Но я отвлекся. Так вот, показали мне как-то совершенно новый продукт — перспективную разработку. Секретное, тогда еще, изделие. Это был собственно, прямой интерфейс человек — компьютер, с бесконтактным подключением к мозгу. Без всякого безобразия — шлем на квантовом процессоре и все! Почти как обычный шлем виртуальной реальности, только действовал он сразу на сознание и на восприятие реального мира. Революция! Возможности просто поражали. Эта технология позволяла создавать такие воображаемые миры, что клиент не видел разницы с реальностью, но мог при этом по своему желанию задавать любые параметры. Испытания на добровольцах, вроде бы, прошли нормально, продукт сертифицировали и первую партию выбросили на рынок. Назвали продукт — Helmet of Real Opportunities (HRO) — Шлем Реальных Возможностей. Ажиотаж, бешеный спрос, прибыли! Я тогда зарабатывал как африканский диктатор — RMDF была монополистом, а я — ее коммерческим директором по перспективным разработкам. Ты должен помнить, что тогда творилось. Несмотря на высокую цену, HRO расхватывали, как ледяной крем в жару. Производство работало в полную силу и постоянно расширялось. Но производить такие приборы очень сложно, это ведь было ноу-хау. Необходимы весьма квалифицированные специалисты, ими нужно руководить, работы нужно планировать. Нужна сеть по всему миру, нужны агенты по заключению контрактов по доставке и распространению товара. Нужны мастера, которые в течение пяти часов после поломки вылетят в любую точку планеты и исправят любой шлем. Я скажу больше. RMDF запатентовала и выплеснула на рынок многочисленные аксессуары для HRO. Костюмы, прокладки, белье, мази, кремы и прочую дребедень. Мы стали продавать всевозможные программы для HRO, права-то были у нас! В запечатанных непроницаемых пакетах носители с софтом и принадлежностями рассылались клиентам. Там было все — самые разнообразные наслаждения, на всякий вкус и на всякую нужду. Проститутки и владельцы борделей встали на грань разорения. Сексшопы терпели убытки. Телекомпании и индустрию шоу-бизнеса ждал крах.