Мой нежный хищник - Регина Грез
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Веймар наклонился совсем близко к ее пылающей щеке.
– Вы опять плачете? Что случилось? Если вам нужно высказаться, лучше сделать это в замке, я уделю вам некоторое время… нечего устраивать сцен на глазах у слуг!
– Мы, кажется, перешли на «ты»!
Она вздернула подбородок и смело заглянула с холодные глаза барона.
– Воистину так! – голос Веймара потеплел, да он вовсе и не желал разговаривать с ней так сухо, но тогда… если она еще хоть раз ему улыбнется, он точно утащит ее к себе и уложит в постель, а Катарина к этому еще не готова – она станет кричать, плакать, вырываться… гр-р-р… потом проснется Волк и сейчас же вступится за Хозяйку. Зверь не позволит взять ее силой, а, значит, придется еще подождать… Проклятье!
Катя развернулась и решительно направилась к замку, и Веймар сам открыл перед ней обитую железными пластинами дубовую дверь.
– Вы еще не завтракали, леди?
– А вам не кажется, что уже время обеда?
– Значит, встретимся в большой зале, как и вчера.
– Немедленно отдайте мне письмо из дома и расскажите в деталях, как прошла встреча с родителями, вы видели их лично? Что сказала мама, она поверила, что у меня все хорошо?
– Ваши родные плакали от счастья, узнав о том, как удачно вы устроились. В замке и с богатым мужем… Они надеются, что мы подарим им много здоровых, красивых внуков. И как можно скорее.
– Вы просто невозможный человек! Вы только что обещали утопить ребенка!
– Это была военная хитрость! Уверяю вас, Катарина, до вечера щенка непременно бы кто-нибудь забрал!
– А если нет? Его бросили бы в реку по вашему приказу? Да или нет, скажите прямо, Веймар!
«Эти женщины удивительно бестолковы! И слышат только себя. Если бы они не были столь обольстительны, к ним не нужно было бы даже приближаться, ведь чаще всего от женщин одна суета и глупые слезы… вот и сейчас у девицы глаза на мокром месте… хорошо, что Волк спит, а то кинулся бы опять успокаивать, облизывать ее пальчики, а, впрочем, я бы и сам это мог… и даже прямо сейчас!»
Веймар протянул руку и коснулся ее шеи чуть ниже розовой мочки уха, а потом скользнул ниже по нежной, молочного цвета коже. Катя вздрогнула и от удивления раскрыла губы, и тогда, наклонившись, он быстро прикоснулся к ним, даже успев чуть-чуть лизнуть верхнюю – это было так сладко… вишни… спелые вишни, истекающие соком… розовые бутоны… аромат летних цветочных лугов, над которыми жужжат хлопотливые пчелы…
Волк смачно зевнул и выгнул спину, окончательно просыпаясь в нем. Веймар тотчас отпрянул от Кати и кинулся прочь в глубину коридора, что вел к лестнице на второй этаж.
«Это… это… просто немыслимый разврат!» – Катя прижала к губам середину ладошки, сердце стучало, кажется, на всю огромную прихожую. Немудрено, что к ней подскочила Сирма, пока остальные служанки выглядывали из-за угла.
– Госпожа! Вы такая умница, мы все преклоняемся перед вашим мудрым решением! Мы беспокоились о младенце, ведь господин был так зол, что вполне мог бросить его в реку!
– Глупости! Веймар никогда бы этого не сделал! Он просто хотел разбудить в людях совесть… такими варварскими методами! «И с какой это радости я стала его защищать? Подумаешь, чмокнул разочек невестушку, но зато ка-ак… А потом сбежал, словно испугался, что сама на него напрыгну и овладею… очень мне надо им овладеть на соломенной подстилке у порога…»
Катя была не особенно осведомлена в вопросах мужской физиологии, но кое-что к двадцати пяти годам должна была знать. «Интересно, теперь, когда у него вроде бы есть невеста, он продолжит посещать городские бордели? Церемония наша – тьфу на нее, назначена через месяц или… как же он сказал – через полтора месяца, а, значит, ему придется обходиться… ну, как-то же мужчины обходятся… солдаты… путешественники… арестанты…»
Она даже покраснела от раздумий на подобные темы.
«А еще перед свадьбой положен мальчишник. И девичник, между прочим… Отпрошусь в Лост и сбегу… дурочка, куда же я от него сбегу-то… в Священную рощу… ага, еще забросит меня оттуда в каменный век, на съедение настоящему Тирэксу…
А-а-а! Письмо! Он же не отдал мне письмо!»
Глава 9. Решительность и напор
Катя опрометью бросилась вслед за бароном, едва не наступая на подол нарядного платье. И только пробегая мимо своей комнаты, она вдруг поняла, что не знает, куда двигаться дальше. В конце коридора показался коренастый слуга с бадьей, которую он держал перед собой за короткие ручки, а за ним по-утиному переваливаясь на больных ногах, следовала Нарида, прижимая к груди свертки ткани.
Катя быстренько обо всем догадалась – «господин изволит принимать ванну после ночной прогулки и утренней суматохи». Она прижалась к двери своей спаленки и стала наблюдать, так и есть через пару минут из покоев в конце коридора опрометью выскочила Нарида, а за ней уже более спокойно вышел и долговязый слуга, плотно прикрывая за собой двери.
Катя немного подумала, покусала губы и решительно направилась вперед.
«Я не могу дождаться… я же с ума сойду… Веймар сейчас в ванной, а письмо, наверно, у него где-то на виду в комнате, я бы сама все бумаги на стол положила. Должен же быть в его комнате стол! Быстренько заберу письмо и сбегу, он даже не услышит…»
У самых дверей она вдруг замерла, сомневаясь в правильности своих действий.
«Это ведь неприлично – вот так нахально врываться к мужчине, который моется в соседнем закутке. А если он уже принял ванну и сейчас одевается? Я буду выглядеть настырной дурехой, особенно после того, как он меня… Еще решит, что я пришла за новыми поцелуями, возомнит о себе много… тоже мне, великий герой – любовник!»
Но желание поскорее прочесть послание из Березовки пересилило девичью робость, и Катя тихонько приоткрыла дубовую дверь, чтобы шмыгнуть внутрь. Теперь она оказалась в просторной комнате, при беглом осмотре обнаружились сундуки и лари, прямо на них горой лежали свитки и фолианты, оружие и одежда, а перед огромной кроватью на полу была расстелена шкура какого-то неведомого животного без лап, будто распластанная кожа гигантской «шерстяной» змеи.
Высокие окна были занавешены, в комнате царил полумрак. У кровати, и правда, находился невысокий столик, писать можно было, пожалуй, не вставая с постели, –