Пираты Гора - Джон Норман

— Ты не рабыня, — ответил я.

Ее глаза снова заблестели от гнева.

— Очень хорошо, — сказала она и, подойдя ко мне, опустилась передо мной на колени, низко склонив голову и протянув мне скрещенные за спиной в запястьях руки.

Во мне снова поднялась волна раздражения.

— Ты — дура! — бросил я ей.

Она взглянула на меня и рассмеялась.

— Ты можешь просто оставить меня там, если пожелаешь, — сказала она.

— Я не хочу делать из тебя рабыню, — ответил я. — Это не в моих принципах.

— Вот как? Я думала, ты больше не придерживаешься никаких принципов.

— Нет, я, наверное, просто убью тебя! — процедил я сквозь зубы.

— Человек из Порт-Кара уже давно бы так и сделал, — сказала она.

— Или действительно возьму тебя с собой и покажу, что значит рабский ошейник!

— Ну, или так! — согласилась она.

— Я не хочу тебя! — сказал я.

— Тогда убей меня, — предложила она.

Я схватил ее за плечи и поднял над палубой.

— Я возьму тебя с собой, — многообещающе произнес я, — и сломлю твой дух!

— Думаю, если захочешь, тебе это удастся, — ответила она.

Я отшвырнул ее в сторону.

Она поднялась на ноги, размазывая слезы по щекам.

— Я буду вашей четвертой девушкой, — прошептала она.

— В связку! — не сдержавшись, рявкнул я. — Рабыня!

— Да, хозяин, — пробормотала она.

Она стояла, замыкая невольничью шеренгу, с гордо поднятой головой, расправив плечи, нисколько не стесняясь собственной наготы и обращенных на нее взглядов.

Я посмотрел на свою бывшую хозяйку, замыкавшую теперь цепь наших рабов.

Я не испытывал неудовольствия от обладания ею; мне хотелось отплатить ей тем, на что в свое время обрекла она меня. Месть сладка, но я не стремился сделать ее своей рабыней; она сама по какой-то не поддающейся осмыслению причине добивалась этого. Вся моя утихшая было прежняя ненависть к ней начала разгораться с новой силой; на память приходила ее несправедливость по отношению ко мне и те унижения, которым она меня подвергала. Теперь я жалел только о том, что с первых же минут, едва мы поднялись на борт корабля, я не связал ее, не избил как следует и сам не объявил ее ничтожной рабыней, не позволив ей добиваться этого самой.

Ее же, казалось, нисколько не тревожило то, прямо скажем, бедственное положение, в котором она оказалась, на которое она сама так настойчиво обрекала себя.

— Почему ты не оставишь ее здесь? — требовательным тоном поинтересовалась Мидис.

— Замолчи, рабыня, — бросила ей Телима.

— Ты тоже рабыня! — закричала Мидис. Она повернулась ко мне; в глазах ее стояли слезы ярости и негодования. — Оставь ее здесь, — взмолилась она. — Я… я буду служить тебе лучше, чем она.

Турнок коротко хохотнул. Сероглазая блондинка Тура и смуглокожая Ула открыли рты от изумления.

— Ну, это мы еще посмотрим, — заметила Телима.

— Зачем она тебе нужна? — со слезами в голосе допытывалась у меня Мидис.

— Как зачем? Ты что, совсем глупая? — притворно удивилась Телима. — Разве не знаешь?

— Я буду, — захлебываясь от гнева, воскликнула Мидис, — буду служить ему лучше, чем какая-либо другая!

— Посмотрим, — пожала плечами Телима.

— Нам все равно понадобится кто-то, чтобы готовить, убирать и быть на побегушках, — заметил Клинтус.

Телима наградила его ненавидящим взглядом.

— Верно, — согласился я.

— Телима, — сказала моя бывшая хозяйка, — не какая-нибудь прислуживающая рабыня.

— Правильно, — согласился я, — она будет рабыней-посудомойкой.

Она презрительно фыркнула.

— Я бы даже сказал, — хохотнув, заметил Турнок, — она будет рабыней не только для мытья посуды, но и для мытья полов!

Он расхохотался, и стало заметно, что в верхнем ряду у него не хватает переднего зуба.

Я поднял голову Телиме и посмотрел в лицо.

— Верно, — сказал я. — Ты будешь и посудомойкой, и уборщицей.

— Как пожелает хозяин, — улыбнувшись, ответила она.

— Вот и хорошо, — кивнул я. — А называть тебя я буду хорошенькой рабыней.

Вопреки моим ожиданиям, это ее, по-видимому, не слишком огорчило.

— Красивая рабыня, пожалуй, больше бы соответствовало истине, — заметила она.

— Ты, Телима, странная женщина. Она пожала плечами.

— Ты, вероятно, полагаешь, что твоя жизнь со мной будет легкой и приятной? — поинтересовался я.

Она смело посмотрела мне в глаза.

— Нет, — покачала она головой, — я так не считаю,

— Я думал, ты никогда больше не пожелаешь оказаться в Порт-Каре, — заметил я.

— Я бы пошла за тобой даже в Порт-Кар, — сказала она.

Этому я не поверил.

— И напрасно, — сказал я. — Тебе следует опасаться меня.

Она посмотрела на меня, но особого страха в ее глазах я не заметил.

— Я порткарец, — сказал я.

— А разве мы не оба из Порт-Кара? — не сводя с меня глаз, спросила она.

Я вспомнил ее жестокость и унижения, которым она меня подвергала.

— Да, — согласился я, — пожалуй, так и есть.

— Ну что ж, хозяин, — сказала она, — значит, едем в наш город!

Глава девятая. ПОРТ-КАР

Сидя в пага-таверне в Порт-Каре, я наблюдал за девушкой, под щелканье бича исполнявшей на небольшой квадратной арене между столами какой-то замысловатый танец.

— Ваша пага, — обратилась ко мне обслуживавшая мой стол нагая рабыня, ставя передо мной объемистую кружку. — Подогретая, как вы проcили.

Она опустилась на колени позади низкого столика, за которым я сидел, по горианскому обычаю скрестив ноги.

В два глотка осушив кружку, я снова протянул ее рабыне, даже не взглянув в ее сторону.

— Еще, — сказал я.

— Да, хозяин, — ответила она, тут же поднимаясь на ноги и унося мою кружку.

Пагу я любил пить теплой; от нее быстрее начинает разливаться по телу приятная истома.

Девушка на арене исполняла танец плетей.

На ней была полупрозрачная накидка, подпоясанная тонкой цепочкой, с которой свисали мелкие, разменом с бусины, металлические шарики, перемежающиеся драгоценными камнями. Такие же шарики, издающие при каждом движении девушки своеобразный мелодичный звон, украшали ее ошейник и ножные и ручные браслеты.

Квадратную арену освещали свисающие прямо над ней с потолка корабельные фонари, привнося в таверну неповторимую атмосферу портовой набережной, на которой она располагалась.

Танец девушки сопровождался щелканьем бича и артистичными криками, искусно отражающими мучительную боль, испытываемую получающей удары рабыней.

Танцовщицы Порт-Кара не зря считаются лучшими на всем Горе. За ними специально приезжают и скупают практически для всех городов планеты, предлагая за них колоссальные деньги. Но они действительно стоят того — рабыни до мозга костей, воспитанные в неволе, привыкшие и нашедшие в ней своеобразное жестокое удовольствие; они красивы и обаятельны, хитры и опасны, чувственны и соблазнительны. Чертовски соблазнительны!