Танковые войны XX века - Александр Больных

Зато изменение структуры дивизий было более серьезным. В. Бешанов пишет, что весной в танковых дивизиях полки перешли на 3-батальонную организацию. На самом деле все было несколько иначе. Во исполнение приказа Генерального штаба Сухопутных сил от 18 февраля 1942 года для подготовки летнего наступления в Группе армий «Юг» каждая ее танковая дивизия была усилена третьим танковым батальоном. Однако закон сохранения материи действует даже в армии. Поэтому только 4 танковые дивизии имели свой собственный третий батальон. Остальные 9 батальонов были взяты из танковых дивизий Групп армий «Север» и «Центр». Таким образом, немцы снова кроили и перекраивали имеющиеся скудные запасы, как говорится, шили из жилетки брюки. Например, 3-й танковый батальон 2-го танкового полка в 16-й танковой дивизии был ранее 2-м батальоном 10-го полка 8-й танковой дивизии.

Моторизованные дивизии тоже получили в штат один танковый батальон. Однако и эти батальоны, как мы писали, были изъяты из других дивизий. Второй пример: 103-й танковый батальон 3-й моторизованной дивизии еще совсем недавно был 3-м батальоном 18-го полка 18-й танковой дивизии. Нет, кролика из пустой шляпы фокусник может вытащить, но панцер-абтайлунг из форменной фуражки ни один генерал не достанет.

Не менее сложным было положение и с новыми танками. В 1942 году на вооружение Панцерваффе начали поступать T-IIIJ с 60-калиберной пушкой 50 мм. В марте этого же года появились танки T-IVF2 с длинноствольной 75-мм пушкой, и теперь немецкие танкисты могли бороться на равных с Т-34. Все было бы здорово, но этих танков не хватало, и снова немецкое командование пошло по испытанному пути. У дивизий, отправлявшихся в тыл для отдыха и доукомплектования, забирали все исправные машины. Тоже самое ждало дивизии, находящиеся на спокойных участках фронта. Но эти отобранные танки хотя бы заменяли различным чешским и французским хламом, уповая на то, что сражаться данным дивизиям не придется.

Еще одним важным новшеством 1942 года стало формирование первых танковых подразделений СС. Таким образом, дивизии «Лейбштандарт», «Викинг», «Дас Райх» превратились в моторизованные, но пока еще не танковые!

Весь этот длинный рассказ приведен с единственной целью — показать, что к началу летнего наступления 1942 года немецкие войска находились далеко не в лучшем состоянии. И если потери в технике в какой-то степени удалось компенсировать (все-таки, я полагаю, что 100 T-IVG в бою полезнее, чем 500 Т-I, но 100 танков не разделить на 5 дивизий), то некомплект личного состава стал хронической болезнью Вермахта, от которой он страдал до самого конца войны. Тем не менее в Ставке Гитлера царил оптимизм. Предполагалось начать грандиозное наступление на юге, чтобы захватить Донбасс, Кубань, кавказскую нефть. Планировалось и наступление на Сталинград, но все-таки немцы не придавали этому городу сакрального значения, планируя лишь намертво перекрыть важнейшую водную коммуникацию — Волгу. Просто Сталинград оказывался в районе планируемого наступления, ведь не на Горький же целиться? Как писал генерал Блюментрит, «промышленно-экономические круги в Германии оказывали сильное давление на военных, доказывая важность продолжения наступательных операций. Они говорили Гитлеру, что не смогут продолжать войну без кавказской нефти и украинской пшеницы». Кстати, Типпельскирх говорит примерно то же самое, но только без выпадов в сторону «промышленных воротил», он их вообще не упоминает…

Однако едва ли не с большим оптимизмом ожидали летнюю кампанию в Москве. Причины для этого оптимизма были вполне обоснованными. В ходе зимней кампании Вермахт потерпел несколько тяжелейших поражений и стоял на грани полной катастрофы. Но конструкцию такого огромного размера уничтожить двумя-тремя даже самыми сильными ударами просто невозможно, что и подтвердил дальнейший ход военных действий. Вспомним хотя бы Белорусскую операцию 1944 года, после которой исчезла целая группа армий. Но ведь Восточный фронт не рухнул, и германский армия не рассыпалась. К сожалению (для нас), воля немцев к сопротивлению оставалась непоколебленной до самой весны 1945 года, они не собирались, подобно французам, организованно сдаваться в плен. И этот фактор остался незамеченным нашим командованием, строившим грандиозные планы окончательной победы над немцами.

Имелся еще один нюанс, которого либо не заметило, либо заметило, но не пожелало учесть советское командование. Когда Сталин издавал грозные директивы о полном разгроме немецко-фашистских захватчиков, он явно не думал о плачевном состоянии советских танковых и механизированных частей. А ведь после окончания зимней кампании они находились ничуть не в лучшем состоянии, чем немецкие. Неужели он собирался выиграть современную войну моторов «пешим строем»? Ответить на это мог бы только сам Верховный. Впрочем, возможно другое объяснение. Советские командиры полагали, что достаточно передать разгромленной танковой бригаде 50 новых машин, и ее боеспособность тут же восстановится по щучьему велению, по генеральскому хотению. Следовать примеру немцев, которые отводили свои дивизии для отдыха, доукомплектования и обучения в глубокий тыл, отправляя их с Восточного фронта аж во Францию, наше командование совсем не собиралось. В лучшем случае месяц в прифронтовой полосе, и хватит с них.

Но предпосылки для успешных действий Красной Армии в 1942 году все-таки имелись. В отличие от немцев, нашему командованию удалось восполнить потери 1941 года, более того, численность армии даже выросла. Завершились пуск и наладка эвакуированных заводов, поэтому выпуск военной продукции начал неуклонно нарастать, и в 1942 году Советский Союз обошел Германию практически по всем показателям. Одновременно началась новая реорганизация структуры Красной Армии. Опять были восстановлены корпуса, но это уже были принципиально иные единицы, чем год назад. Теперь они скорее соответствовали немецкому танковому полку, так как по штату корпусу полагалось 168 танков. Главным минусом этого корпуса являлось отсутствие крупнокалиберной и самоходной артиллерии. В состав корпуса входили 3 танковые и 1 мотострелковая бригады. Но не следует заблуждаться относительно громких названий. Советская танковая бригада со штатом 53 танка соответствовала немецкому танковому батальону. Причины этой реорганизации были совершенно очевидными. Огромные и совершенно неуправляемые мехкорпуса и дивизии 1941 года представляли собой не грозную ударную силу, а легкую добычу для противника. Наверное, учитывая качество советских средств связи, имелись все основания снабжать полк этими самыми средствами по штатам бригады. В этом случае можно было рассчитывать на сохранение управления войсками в критических ситуациях. На практике все оказалось далеко не так: командиры по-прежнему постоянно теряли управление и связь с войсками. Хотя, может быть, здесь виноваты не столько рации, сколько неумение организовать и поддерживать сеть связи? И даже неумение генералов пользоваться готовой сетью?

В мае — июне 1 942 года начинается формирование танковых армий. По примеру немцев в состав армий включались разнородные соединения, чтобы получился сбалансированный боевой механизм. В качестве примера приведем состав 3-й танковой армии (она была создана первой) генерал-лейтенанта Романенко. Она имела 2 танковых корпуса, 1 мотострелковую и 2 стрелковые дивизии, танковую бригаду, гвардейский минометный стрелковый полк, истребительно-противотанковый полк, мотоциклетный полк, подразделения связи и так далее. В августе 1942 года армия получила еще один танковый корпус. В результате снова получается, что это соединение соответствовало немецкому, стоящему на одну ступеньку ниже, то есть усиленному танковому корпусу. Однако первые опыты использования советских танковых армий оказались неудачными. Главной причиной являлась все та же допотопная организация связи, в этом отношении мало что изменилось. Командующий фронтом не знал, что происходит в армиях, командующий армией терял собственные корпуса, командир корпуса не всегда контролировал свои бригады, командир бригады мог управлять полками. В результате продолжались все те же самые некоординированные хаотичные действия. Вы можете полистать мемуары генералов Лелюшенко, Рыбалко, Ротмистрова, Баграмяна — и всюду увидите одно и то же.

Так или иначе, но активные действия в кампании 1942 года начали именно советские войска. Собственно, командование Красной Армии попыталось плавно перейти от зимнего наступления к весеннему, хотя на первых порах не ставило перед собой грандиозных задач. Они маячили где-то впереди. Но все эти наступления отличала та же самая особенность, которая столь ярко проявилась во время контрнаступления под Москвой. Танковые соединения были превращены в безгласный придаток пехоты, и танковая бригада, переданная стрелковой дивизии, занимала место где-то между гаубичным полком и саперным батальоном. Пехотные генералы были только рады такому положению вещей, потому что они даром получали усиление дивизии, а заодно и громоотвод, на который всегда можно направить молнии начальственного гнева, который неизменно вспыхивал после очередной неудачи.