Траектории СПИДа. Книга первая. Настенька - Евгений Николаевич Бузни

сложности. Но в конце-концов, должна же она когда-то стать женщиной, стать действительно взрослым человеком? Но это, конечно, при многочисленных «если» и «вдруг». А так, может, и не следует торопиться, как пишут родители и говорит бабушка, уверяющие, что сейчас главное для Настанька закончить институт, а не замужество. Но разве могут понять старшие, которые уже всё познали, возбуждённую душу девушки, для которой главной проблемой жизни является любить и быть любимой. Не это ли закон природы?

Настеньке казалось, как всем юным особам, что взрослые не понимают и никогда не смогут понять души своих детей. Переживая совершенно новые для себя ощущения жизни, входящей в тело через все органы чувств, ощущения, подогреваемые молодой горячей кипящей кровью, девушка даже не могла подумать о том, что всё то же самое и так же горячо могли воспринимать более старшие взрослые, тем более её родители, когда сами были молодыми. Почему-то думалось, что мама и папа всегда были большими и никогда маленькими.

Настенька знала, что все были детьми и подростками, но осознать, что они переживали те же чувства и потому теперешние их советы могут быть правильными с позиций прожитого их опыта, не представлялось возможным. Она даже написала об этом в письме маме и папе в Африку, где они работали сейчас в Посольстве в столице Судана Хартуме. Она так и отпечатала своими крупными девчачьими буквами, что они, её милые родители, уже никогда не будут молодыми и потому никогда не поймут переживаний молодых.

Пришлось, правда, в связи с этим извиняться в ответ на длинное папино письмо, в котором он объяснял своей любимой дочурке всю бестактность подчёркивания возраста родителей и утверждения, что они чего-то не смогут осилить своим умом.

Обмен такими посланиями произошёл совсем недавно. Очередной ответ Настенька написала два дня назад, торопясь заодно поздравить "дорогих африканцев", так она обращалась к своим родителям в письмах, с Новым Годом, и потому всё ещё была под впечатлением письменного разговора с отцом.

– Как жаль, – думала она, – что в письме всего не расскажешь и не докажешь, если мыслям настолько тесно, что словам никакой бумаги и тем более времени не хватит.

Однако не только эти переживания повлияли на Настеньку в вечер, оказавшийся поистине роковым в её судьбе. Не только кипение молодой крови и может вообще не оно было главным в принятии решения идти на вечер и возможную близость с не до конца понятым человеком, вызывавшем к себе и сильное влечение и неясный глубинный страх. В прежних, обычных условиях романтичная, но послушная по характеру девушка, разумеется, сдержала бы свои порывы, несомненно, устояла бы перед соблазном встретиться лишний раз с иностранцем в, так сказать, неформальной обстановке. В то время подобные мероприятия считались ещё предосудительными, но…

СССР 1985 ГОДА

Завершался ещё один годовой оборот колеса истории. Подошёл к концу тысяча девятьсот восемьдесят пятый год. Мало, очень мало кому было известно, что движение супердержавы с гордым названием Советский Союз пошло с этого именно года по траектории ускорения к катастрофической гибели. Маховик, выводящий страну на эту траекторию, только начинал раскрутку. Многолетняя подготовка его запуска позволила наконец приступить к осуществлению замыслов, таившихся долгое время не за семью печатями, а гораздо глубже.

Рукой Генерального секретаря Центрального Комитета коммунистической партии, той самой партии, что в семнадцатом перевернула мир, обратив бедных в гордых, а богатых в испуганных врагов, рукой этого человека была нажата кнопка и открыт люк в бездну, куда было решено сбросить с пути истории страну советов.

Это потом будут говорить, оправдываясь, что всё началось значительно раньше и что всё шло закономерно само собой. Отдельные головы ошалело будут утверждать, что развал начался ещё в семнадцатом, забывая в пылу спора о простом факте, что Союза в семнадцатом ещё не было, но была Россия.

Пользуясь таким методом спора можно заявить, что развал вообще начался с сотворения мира. Смех, да и только.

Союз образовался в двадцать втором, чтобы теперь к восемьдесят пятому году из некогда аграрной феодальной России, Украины, Белоруссии, Закавказья, Средней Азии и Казахстана, пройдя через голодные годы, воюя с целым миром на своей территории, борясь ежедневно и ежечасно за своё выживание, стать в конце-концов единственной супердержавой, живущей ради своего и ради других народов на земле, державой, с которой нельзя было теперь не считаться при решении любых международных вопросов, державой, вокруг которой теснились, прижимаясь телятами к тёплым бокам матери, прося помощи и защиты, все малые и бедные народы мира.

Восемьдесят пятый год ещё оставался тому подтверждением. По инерции страна пока продолжала идти вперёд, хотя рычаг торможения и поворота на траекторию гибели уже был включен. И, как бывает при любом неожиданном нажатии педали тормоза, понеслись в воздух скрипы – это вопли сопротивляющегося тормозу механизма. Скрипы, как всегда, резкие, острые, пронзительные врезались в души людей, глушили слух, туманили зрение. Скрипы врывающихся перемен понеслись на людей сначала со страниц газет и журналов, постепенно, очень постепенно прорываясь на телевидение и радио. Людей нужно было приучить к скрипу, а затем уж и к самим переменам.

И вот уже по парторганизациям всем политинформаторам понеслась келейная информация: давайте своим слушателям материалы из еженедельника "Аргументы и факты". Там больше правды, чем в газете "Правда".

Об этом не говорилось в постановлениях, не упоминалось в официальных решениях, но еженедельная газета была создана для противовеса, контрудара, контрнаступления на газету "Правда" и правду вокруг неё, в которую продолжали ещё верить.

Поколебать эту веру, а затем сломать было задачей скрипа, сходящего со страниц "Аргументов и фактов". Его скрип должен был подхватить и подхватил, чтобы преобразовать его в визг и вой по поводу всего, что происходило в Советском Союзе до начала Перестройки Горбачёва, бывший апологет и организатор социалистического строя журнал "Огонёк", затем "Московские новости", "Московский комсомолец".

Нет, в восемьдесят пятом году журнал "Огонёк" был ещё овечкой, а его будущий главный редактор Виктор Коротич, в недавнем прошлом автор здравиц, воспевавших нелюбимого всеми Брежнева, ещё публикует в своём украинском журнале "Отчизна" статьи типа "Трава у порога" об интернациональной помощи в Афганистане, которую оплюёт и охает чуть позже с его приходом туда в журнал "Огонёк". Его звёздный час ещё не наступил, как и у его будущего соратника Юрия Черниченко, оттачивающего пока перо на статьях типа "Свой хлеб" или "Комбайн просит и колотит", чтобы потом стать одним из главных советников президента Горбачёва по вопросам сельского хозяйства, сменив рекомендации читать цитировавшиеся им широко мысли из произведений Ленина, на