Две руки потентата - Герман Иванович Романов

в рубке офицеров, будет не полным — радость охватила всех, кроме Макарова — такого упрека себе он не ожидал. Старый сослуживец только и делал, что удивлял его. Без всякого зазрения совести в каждом сражении Андрей Андреевич хладнокровно подставлял под первый удар старые корабли, объясняя тем, что их потерю можно легко перенести, если она принесет пользу общему делу. Вполне рациональный подход, но это и бесило Степана Осиповича — такая разумная черствость не свойственна русским людям. Но упрекнуть старшего флагмана не в чем, все потери японцам причинил именно его отряд, где все три броненосца умели стрелять по одной цели. А еще Андрей Андреевич уделил главное внимание облегчению всех кораблей, и при этом усилению на многих из них вооружения. Их альянс с наместником на этом поприще принес много пользы. И к тому же, Вирениус единственный из флагманов, что может самостоятельно действовать исходя из собственных размышлений. И вот так ненавязчиво даже ему дать совет, пусть и пересыпанный несколько эмоциональными фразами.

— Полный ход! Сходимся на двадцать кабельтовых, нет, на пятнадцать! Мы бьем по «Микасе», Ухтомский с «Александром» по «Фудзи»! Идем на свалку, господа, а то возимся, возимся…

Последние слова он произнес больше для себя, подбадривая — теперь стало ясно, что действительно следует сходиться вплотную. Ведь пять броненосцев против четырех, фактически трех, шансы на успех есть, тем более «Фудзи» тяжело поврежден и стал той пресловутой «гирей на ногах» вражеской эскадры. И после небольшой паузы Степан Осипович произнес, обращаясь к командиру броненосца и начальнику штаба:

— Как только сойдемся, бить по «Фудзи», впятером мы его прикончим. Михаил Павлович, нужно оповестить о том «Ретвизан». И как только добьемся результата, миноносцам атаковать и утопить вражеский броненосец торпедами. Нам позарез нужна эта победа!

Степан Осипович встал у амбразуры, взял в руки бинокль — и словно застыл, сейчас его не интересовало ничего кроме боя, он пристально смотрел за увеличивающимися в размерах вражескими броненосцами. На «Микасе» были видны разрывы снарядов «Цесаревича» и «Ретвизана», и по мере того, как корпус корабля увеличивался в оптике, становилось понятно, что вражескому флагману сильно достается. Время от времени он посматривал на «Фудзи» — вражеский броненосец находился уже под обстрелом трех кораблей, каждый из которых был намного сильнее за счет действующей артиллерии. Да, и русским тоже доставалось, но японцы уже «размазывали» огонь — их все же трое с главным калибром, и если не стрелять по противнику, то дать ему возможность безнаказанно расстреливать собственный корабль, находясь чуть ли не в комфортных условиях, схожих с учениями…

— Есть! «Фудзи» на борт валится!

— Ура!!!

Макаров никогда не видел ничего подобного в боях — вражеский корабль неожиданно осел носом, и резко повалился на борт. Полминуты, и вот над водой появилось днище — винты продолжали работать. Еще минута, и все — огромный корабль в двенадцать тысяч тонн водоизмещения исчез, будто его и никогда не бывало на свете. А «Цесаревич» тут же перенес огонь главным калибром по «Микасе», к нему присоединился «Ретвизан», а следом обрушили всю свою орудийную мощь броненосцы князя Ухтомского. Последним стал «император», гвардейцы осознали, что могут натворить двенадцатидюймовые снаряды, когда их много, и с короткого расстояния. И вот тут «Микасе» стало плохо — русские впервые накрыли вражеский флагман шквалом снарядов. Степан Осипович даже увидел, как напрочь снесли открытый мостик яркими вспышками взрывов — все же сейчас стреляло больше четырех десятков орудий шести и двенадцати дюймов калибра, пусть и очень короткое время с минимальной дистанции, с которой промахнутся сложно.

— Бежит, сукин сын, бежит, — с огорчением произнес Макаров — вражеские броненосцы развили максимальный ход, «гири» теперь у них не имелось. И русские корабли стали сразу же отставать…

Гибель броненосца «Наварин» в «иной реальности»…

Глава 46

— Потреплем отряд Камимуры, то война будет окончена, таких потерь самураи просто не вынесут, Константин Борисович. Потому они и убегают от нас, стараясь спасти то немногое, что осталось.

Вирениус закурил папиросу, чувствуя себя скверно — от невыносимого напряжения ему порой становилось так плохо, что перед глазами все плыло в молочной пелене с искрами. И не выдержав, он попросил принести маленькую фляжку с шустовским коньяком, грамм на двести, несколько минут тому назад принял спасительную дозу. И вполне трезво оценивал сложившуюся ситуацию — он правильно рассчитал желание японцев взять реванш, и подхлестнул их азарт, сознательно подставив под удар корабли Скрыдлова. Ведь как бы не были плохи их экипажи, не имеющие боевого опыта, но старые корабли прочны, и приняли на себя все те снаряды, которые предназначались в любой другой ситуации «инокам» и «рюриковичам». Вот только построенные на английских верфях «убийцы крейсеров» оказались чрезвычайно опасными даже для старых броненосцев — напрочь разрушили из своих многочисленных крупнокалиберных пушек небронированные оконечности борта. И изувечили его «Ослябю», досталось от них и двум старым «императорам», снесли трубу на «Алмазе», что успел вовремя убраться.

Однако «чилийцы» сами нахватались русских снарядов сверх всякой меры, и когда против них пошли три «инока», находились уже не в лучшем состоянии — к тому же бой у них первый, пусть и опытные экипажи. Впятером навалились на двух, прикрыли атакующие миноносцы, и те добились результата. А иначе нельзя воевать с японцами, только создавая на каждом отдельном участке значительный количественный перевес над врагом, чтобы нивелировать этим качественное превосходство «самураев» — людей и кораблей. Исключительно брать числом, надеясь, что по мере накопления боевого опыта появится и должное умение с навыками!

— «О’Хиггинс» плох, «Россия» с «Громобоем» его добьют, деваться некуда. А вот «дедушка» с «дядей» за «Токиву» принялись. Долго не продержится, стерва — какое по счету сражение выносит, а как с гуся вода. Плохо мы воюем, еще хуже снаряды — всегда бьем по слабейшим кораблям, а выбить их не получается. Но сейчас задавим — нас много больше, и ход мы им сбили. Задавим, прах подери, числом возьмем!

Три броненосных крейсера Камимуры отходили, увлекая за собой русские броненосцы, которые на этот раз сосредоточили огонь по концевой «Адзуме», впереди которой шли изрядно потрепанные «Идзумо» и «Якумо». Головным в русском отряде Вирениус на этот раз поставил «Победу», как лучше забронированный броненосец, сам шел на «Ослябе» вторым мателотом, а концевым «Пересвет». Выбор построенного во Франции крейсера был не случаен — при равном водоизмещении и толщине броневых плит «Адзума» была покрупнее остальных «асамоидов», и площадь бронирования, соответственно, чуть меньше. Японцы в ответ продолжали стрелять по «Ослябе», прекрасно понимая, что флагман уже сильно пострадал и его можно выбить. Вообще, Камимура поступил правильно, увлекая за собой три быстроходных русских броненосца, надеясь, что два других его крейсера с подходом четырех «собачек» Девы отобьются от сильно поврежденных крейсеров Рейценштейна, пусть даже поддержанных «Аскольдом» и «Новиком».

Вот только японцы никак не ожидали, что картина боя резко изменится — потопление «чилийцев» поставило их в скверное положение, ведь у русских освободились оба «императора» с девятидюймовыми пушками, опасные для любого из этих двух поврежденных крейсеров Камимуры. А «собачки» Девы вместо помощи сами едва отбивались — на арене битвы появился отряд вице-адмирала Безобразова из «Баяна», «Варяга» и «Богатыря». Русским крейсерам бежать было меньше, напрямую шли, а по пути отогнали «Касугу», что потопила «Мономаха» и повредила «Донского». И гарибальдиец покинул поле битвы, ушли с ним малые крейсера Уриу, и «симы» Катаоки, которым досталось от «богинь» и «девицы» с «князем».

— «Бланко Энкаладу» выбили, ваше превосходительство — этот крейсер чуть больше остальных, да еще пушки шестидюймовые в батарее вместо 120 мм. За него сам адмирал Безобразов взялся!

— Вот и хорошо, Петр Алексеевич на «Баяне» всех «собачек» одну за другой передавит, как хорь курей. Учтите — помощи японцам не будет, «Касуга» просто не успеет. Уриу и Катаоке нужно было продолжать бой дальше, и прорваться к транспортам любой ценой — но, видимо, нервы не выдержали, а может быть и радиограммы о помощи получили. Впрочем, это уже ничего бы не решало — на помощь нашим отправил бы «Аскольда».

Вирениус отхлебнул из фляжки, внимательно наблюдая как Эссен выводит в атаку дюжину дестройеров, лидируя их на «Новике». Навстречу ринулись полдесятка японских эсминцев — будь море немного тише, появились бы в большом числе вражеские миноносцы,