Расправить крылья - Наталья Ружанская

— Пойдем?

Элли вложила свою маленькую ладошку в широкую мужскую и шагнула вслед.

В этом мире разница во времени была около пяти часов. Вечерело, но солнце еще только покрылось багровой вечерней дымкой, неспешно клонясь к горизонту.

Маленькая двуместная лодочка покачивалась на волнах, словно задремавшая уточка. Обычный вбитый в землю колышек, будто цепной пес на привязи сторожил, так и норовившее уплыть суденышко.

Элли развернув на всю ширину крылья, подставила их свежему ветерку, запрокинув голову, залюбовалась первой, но уже яркой, будто алмаз звездой. Вдохнула полной грудью одуряще вкусный запах ночной фиалки. В это время маттиола уже раскрывала свои блеклые невзрачные лепестки, незаметные в густом дерне.

Мужчина, взглядом приказал убрать крылья, и перенес девушку в лодочку, осторожно усадив на узкое сидение. Сдернул веревку с привязи, ловко запрыгнул сам и взялся за весла.

Некоторое время тишину водной глади нарушал лишь негромкий плеск, да скрип весел в уключинах. Девушка, искренне благодарная мужчине за прогулку, прижмуривалась, любуясь желтыми роскошными кувшинками и развесившими зеленые волосы ивами.

— А можно я погребу немного?

— Весла слишком велики для тебя, — коротко ответил Конрад. — А мне как-то не улыбается после вылавливать тебя из-под перевернутой лодки.

Элиза недовольно фыркнула и скрестила руки на груди. Массивный браслет царапнул нежную кожу, оставив красную полосу, ойкнув, она потерла ссадину. Конрад опустил взгляд:

— Прости, я, правда, не могу его снять.

Она понятливо кивнула: "Ничего страшного" и, задумчиво потеребив кулончик-капельку, осторожно сказала:

— Конрад, а я ведь ничего о тебе не знаю… Расскажи что-нибудь. Хоть два слова.

Мужчина хмыкнул:

— Поверь, девочка, я самый обычный древний скучный демон…

Элли недовольно насупилась, замолчала, опустив руку в теплую воду. А Конрад, исподлобья глянув на разочарованную девушку, вдруг махнул рукой налево, показывая на маленький песчаный пляж в тени ив:

— Даже здесь оказывается действует время, хотя раньше я думал что где-где, а здесь вечно все будет неизменно… Вон там раньше был совершенно замечательный пирс. Темные от воды толстые и сучковатые доски, надежные и крепкие. С них было так здорово нырять. А еще мы с братом очень любили вон тот пляж. Там ловились во-от такие раки!

— У тебя был брат?

— Почему был? — Удивился Конрад. — И сейчас есть. И сестра. Старшая. Вот она, кстати, раков терпеть не может.

— И кто же твой брат, — медленно спросила, уже и так догадавшись.

Мужчина кивнул, подтверждая догадку.

— Айрэл, его светлое величие собственной персоной.

— А сестра…

— Наэла.

Лодка мягко ткнулась в песчаный берег, мужчина на руках вынес девушку, чтобы не замочила ноги, расстелил под ивой куртку.

Сев рядом, вытащил сигарету, покрутил в пальцах и внезапно пожаловался:

— Дурацкая привычка, уже пару тысячелетий, как начал курить, еще и Майкла приучил. Ты не против?

Девушка пожала плечами, хоть и не одобряла, но попривыкла за месяц. Щелчком вызвав маленький трепещущий огонек на кончике пальца, мужчина раскурил сигарету. Глубоко затянувшись, задумчиво прищурил глаза, глядя на противоположный берег озерца. Сигарета мерцала оранжевым огоньком в вечернем сумраке. Где-то слева в зарослях запел ночную песню соловей…

— Впервые после Создания соединились в танце любви Истинные сущности. Тьма и Свет. — Голос демона, зазвучавший в сгустившемся сумраке, казался нереальным, смуглое лицо и вовсе лишь угадывалось. Элли замерла, боясь упустить хоть словечко.

— И было сказано первое слово. И слово было — Любовь… Так родилась — Наэла, Глаза и Голос Истинных. Первая, любимая дочь… Но от Любви один шаг до… Ненависти, которую, оставшись в одиночестве на одну ночь, породила сама от себя Тьма… Взлелеяв во мраке свое дитятко, она вывела его в миры и ужаснулась… Хаос, войны и болезни стали разрушать миры. Решив исправить беду, она вновь соединилась со Светом. Так появился… я. Воин, защитник… Заточивший Ненависть в Небытие.

Девушка зябко поежилась, только сейчас начиная до конца осознавать пропасть времени лежащую между ними…

— Но не только порожденные твари и монстры, расползлись по мирам. Страх, зло, болезни… ненависть. Теперь, уже по инициативе Света был рожден Айрэл, названный Исцеляющим. А вскоре каждый из нас получил свою вотчину и подданных, став строить свою страну и свою жизнь, не забывая, впрочем, про остальных. Так что, — мужчина усмехнулся, гася окурок и растворяя его заклинанием, — как я тебе и говорил в самом начале знакомства… вся история Темных и Светлых — это одна большая общая цель — исправить некогда на заре времен, допущенную ошибку.

— Я… я этого не знала.

— Угу, Айрэл, молодец — подсуетился. Так что теперь вы учите "правильную историю".

— Что значит "правильную историю"?!

— Малыш, не надо добавлять столько сарказма в голос, тебе это не идет. Поверь, братишка такой же старый прожженный интриган как и я. Думаешь, я не знаю, что теперь создание всех сумрачных тварей, от обычных темных дроу — моих подданных, до детей ненависти, вроде упырей, все равно приписывается мне? Чума, голод, глад, мор — во всем виноваты демоны, а точнее некий темный Повелитель. А история, малыш… история такова, что тысячелетиями ангелы путешествовали по мирам только в сопровождении демона. Вы лечили, спасали души и тела, награждали достойных, мы… уничтожали тварей ненависти, наказывали, защищали. Вместе.

— Если бы… — Она сглотнула комок, подступивший к горлу, прошептала, — если бы все так и осталось, мои родители были бы сейчас живы…

— Да, малыш… если бы. К сожалению, история не знает сослагательного наклонения. Но в этом виноват уже был я. Десять тысячелетий назад я… выпустил ее в миры. Гордыня одолела. Хотелось доказать, что… без меня остальные — никто. И кода-то раз заточив, имею право и решать — выпустить. А в итоге, когда понял… было поздно. И все что смог, это отдав крылья, временно заточить.

— Да, я знаю…

— Майкл рассказал?

— Угу…

— … Еще и проклятие, Пророчество то есть схлопотал… Наэла постаралась. С братом вконец разругались… И хоть бы полностью заточил ее. Так нет — так и не заснула, не вернулась в бездну. Так что уже десять тысячелетий сидим как на пороховой бочке. А ожидать можно чего угодно…

— Она была хороша? — В голосе светлой, помимо воли, прорезались ревнивые нотки.

Хороша?… Конрад лег на землю, подложил руку под голову. Почему-то неизменно яркий образ холодной красавицы с горящими вишневыми глазами был мутным, словно воспоминания пробивались сквозь грязное, покрытое сажей стекло. Великолепная страстная любовница, стерва, злобная тварь, откровенно наслаждающаяся насилием, пытками, выпивающая души… Помотав головой, он отогнал воспоминания, сухо сказал: