Запретные цвета - Юкио Мисима

Другая парочка мельком, с легким презрением поглядывала на своих соседей. На дочери был пурпурный костюм с крупным рисунком раскиданных стрел, а на матери — полосатый креповый наряд. Девушка — трудно сказать, была ли она замужем или нет, — то и дело заголяла белое хрупкое запястье, когда поднимала кулачок, похожий на лапку лисенка, и, отвернувшись в сторонку, смотрела на маленькие золотые часики.

Ясуко ничего не видела, ничего не слышала. И хотя она щурила глаза, глядя на огонь в камине, нельзя было сказать, что она смотрела именно на него.

Уже несколько дней, кажется, ее ничто не занимало, кроме головной боли и тошноты, легкой лихорадки и головокружения и какого-то особенного трепета. Девушка, поглощенная переживанием всех этих симптомов, была искренна и бесхитростна — словно кролик, который уткнулся носом в свою кормушку.

Ушли двое прежних пациентов, настала ее очередь. Ясуко упросила Юити сопроводить ее в смотровой кабинет. Они прошли через коридор с тяжелым запахом дезинфекции. Потянуло прохладным сквозняком, Ясуко окатило ознобом.

— Прошу, входите! — раздался из кабинета спокойный голос профессора.

В картинной позе, будто на портрете, профессор восседал на своем стуле у дверей. Рукой, промытой антисептическим раствором, беленькой и сухонькой, костлявой, почти абстрактной, он указал посетителям место, куда они могли присесть. Юити упомянул имя их общего знакомого и представился. На столе сияли ровными рядами похожие на инструменты дантиста хирургические щипцы для выскабливания. Однако первое, что бросилось в глаза, когда они вошли в кабинет, была жесткая кушетка для медицинского освидетельствования какой-то ненормальной, противоестественной формы. Она была выше обычной кровати, по обе стороны от нее по диагонали крепились кожаные стремена. Юити подумал о чопорной даме средних лет и молодой леди с акробатической фигурой, которые только что возлежали на этом сооружении. В некотором смысле эта уродская лежанка была метафорой судьбы. Откуда возникла эта мысль? Даже при наличии конструкции подобной формы и бриллиантовое кольцо, и парфюм, и кимоно с раскиданными блестящими голубыми ракушками и розовыми стрелами были совершенно бесполезны и бессильны противостоять судьбе. Юити вздрогнул, когда представил Ясуко прикрепленной к этому непристойному холодному железу лежанки. Ясуко деликатно отвела глаза от кушетки и присела.

Юити вкратце рассказал о симптомах болезни со слов своей жены. Профессор сделал знак глазами. Юити оставил Ясуко в кабинете и вышел в приемную. Там никого уже не было. Он присел на комфортный стул. Не усидел на нем. Перебрался в деревянное кресло. На нем тоже не сиделось. Он не мог отрешиться от мысли, что Ясуко лежит на той кушетке.

Он облокотился на камин. Вынул из внутреннего кармана два письма, которые пришли на его имя сегодня утром. На занятиях он уже просмотрел их мельком. Одно было от Кёко. Другое письмо пришло от Кабураги. Оба письма доставили одновременно; оба были примерно одного содержания.

С того дождливого вечера Юити трижды встречался с Кёко и дважды с госпожой Кабураги. Последний раз он виделся с ними в одно время. Разумеется, ни одна из женщин не знала о присутствии соперницы. Это было подстроено по наущению Сюнсукэ.

Юити перечитал письмо от Кёко первым. Строки ее переполнял гнев. Это выдавал даже мужской нажим почерка.

«Вы изволили посмеяться надо мной! — писала Кёко. — Я старалась не верить в то, что вы обманываете меня. Когда вы возвращали мои туфли, вы подарили мне два редких носовых платка. Я была очень счастлива, всегда перестирывала их и носила с собой в сумочке. Однако когда я встретилась с госпожой Кабураги на другой день, я увидела, что она пользовалась такими же платками. Мы обе заметили это сразу, однако промолчали. Ведь женщины — зоркие натуры, тотчас примечают похожие вещи. Кроме того, полагаю, что была куплена дюжина или полдюжины таких платков. Вы дали ей четыре, а мне два? Или вы подарили ей два, а остальные достались еще кому-то?

Невзирая ни на что, сейчас меня уже не занимает мысль об этих платках. То, что я хотела бы сказать вам, очень трудно выразить, но с того дня, когда вы, госпожа Кабураги и я все вместе случайно встретились (какое все-таки удивительное совпадение — столкнуться с госпожой Кабураги второй раз с того дня, когда я покупала туфли!), я страдала настолько, что потеряла аппетит.

В тот день, когда мы повстречались, я должна была находиться в приемной Министерства иностранных дел, однако мы провели это время в ресторане „Фугу“ за ужином. Я попросила вас прикурить мне сигарету, вы достали из кармана зажигалку и обронили на пол серьгу с агатом. „Эта серьга вашей жены?“ — спросила я. Вы ответили: „Угу“, и тотчас засунули ее обратно в карман, не сказав ни слова. Я раскаиваюсь в своей бестактности и той поспешности, с которой обратила ваше внимание на мое открытие. Вы спросите: почему? Да потому что я осознавала, что в моем тоне сквозила ревность.

И вот, когда я во второй раз встретила госпожу Кабураги, то увидела в ее ушах те же самые серьги! Я была потрясена до отчаяния! И после этого я промолчала, но не из страха перед тем, что вас могут побеспокоить.

Я очень сильно страдала до того, как решилась отправить вам это письмо. Если бы это была перчатка или помада, это было бы не так худо, но чтобы в кармане мужчины оказалась серьга — это, на мой взгляд, уж слишком серьезная улика! Я из тех женщин, которых хвалят за то, что они не растрачивают свои нервы по пустякам; но на этот раз я сама не понимаю, почему стала так терзаться. Прошу вас, развейте поскорей мои детские сомнения! Не ради любви, а ради дружбы прошу вас, не отмахивайтесь от страданий женщины, которую переполняют ужасные сомнения. Пишу в надежде на ваше утешение. Вы позвоните мне, как только получите это письмо? Я буду сидеть дома у телефона целыми днями под предлогом мигрени, пока не дождусь вашего звонка».

Госпожа Кабураги писала:

«Ваша недавняя проделка с этими носовыми платочками вульгарна! Я все быстро подсчитала. Если вы дали четыре платочка мне и четыре Кёко, то должно остаться еще четыре. Мне хотелось бы думать, что вы подарили их своей жене, но я не уверена в этом раскладе.

Однако мне грустно видеть, как опечалилась Кёко из-за этих платочков. Кёко — милая девушка. Ее мечты о том, что она единственная на свете девушка, которую вы любите, рассыпались в прах.

Спасибо вам за дорогой подарок, сделанный вами на другой день. Это маленькая и старомодная вещица, но агат считается хорошеньким камешком! Благодаря агату все нахваливают серьги и даже форму моих ушей находят красивой. Если вы подарили их мне в благодарность за костюм, то нахожу вас старомодным человеком. Мужчина, подобный вам, чтобы порадовать женщину, должен запросто принимать то, что она преподносит ему в дар.

Портной говорит, что костюм будет готов через два-три денька. Покажитесь мне в нем в первый же день! И позвольте мне также выбрать для вас галстук.

P. S. В последнее время безо всякого на то повода я стала более уверенной с Кёко. Отчего же? Возможно, вы обидитесь, но я предвижу, что в этой партии сёги[24] выигрыш будет за мной!»

«По прочтении этих двух писем становится ясно, — размышлял Юити, — что как бы неуверенная Кёко оказывается более уверенной; Кабураги же, которая демонстрирует самоуверенность, не имеет ее вовсе. Кёко не скрывает своих дурных предчувствий, а Кабураги, несомненно, утаивает их. О том же говорил Хиноки. Кёко постепенно уверовала в то, что у меня связь с Кабураги. И Кабураги тоже поверила в мою интригу с Кёко. И каждая из этих женщин мучается опасением, что я не прикоснусь к ее телу».

В тело единственной женщины, которую трогала рука этого мраморного юноши, сейчас вонзились два сухих, холодных, пропахших лизолом пальца мужчины, подобно пальцам садовника, протыкающего землю для пересадки цветка. Его вторая сухая рука исследовала внутренние органы снаружи. Внутри теплой утробы ощущался корень жизни размером с гусиное яйцо. После этого профессор взял из рук медсестры маточное зеркало, похожее на лопатку для вскапывания роскошной клумбы.

Осмотр был закончен. Ополаскивая руки, доктор повернулся к пациентке лицом, сияющим радостью исполненного человеческого призвания.

— Поздравляю!

Ясуко молчала в сомнениях. Глава гинекологического отделения распорядился, чтобы медсестра позвала Юити. Тот вошел. Профессор сказал:

— Поздравляю! Ваша жена на втором месяце беременности. Она зачала в первые дни после вашей женитьбы. Организм матери здоров, все в норме. Так что не волнуйтесь. Однако если у нее пропадет аппетит, ей все равно необходимо кушать. Если она не будет питаться, то у нее может случиться запор, а это чревато интоксикацией, что очень вредно. Поэтому я рекомендую колоть каждый день витамин B1 с глюкозой. Будет тошнить по утрам, не тревожьтесь. И отдыхайте сколько вам угодно… — Доктор, подмигнув Юити, добавил: — Это занятие совершенно безвредно. Что ж, еще раз поздравляю! — Потом он, внимательно оглядев молодоженов, продолжил: — Вы оба как образцы для евгеники. Евгеника — одна из наук, которая вселяет надежду на будущее человечества.