Швея из Парижа - Наташа Лестер

– Я адвокат. Работаю на международные компании, такие как «Чейз Нэшнл Банк», и поэтому постоянно курсирую между США и Лондоном.

– И Францией.

– Иногда.

– Ты англичанин? – Эстелла до сих пор не смогла распознать его акцент.

– Долгая история, – ответил он. И тут же ненавязчиво сменил тему: – Тебе известно, как случилось, что твоя мать владеет особняком в Париже? Потому что он копия…

Эстелла перебила его, не дав договорить. Каждая клетка ее тела кровоточит, однако почему-то Алекс считает себя вправе опять взяться за свое сомнительное занятие!

– Неужто длиннее, чем другая история? О том, как случилось, что моя копия сидит со мной рядом? И тебе вроде бы не терпится эту историю рассказать?

– А если она больше чем твоя копия?

Эстелла поймала взгляд Алекса, прежде чем успела отвернуться. И все, что она увидела в нем: тревогу, опасение за кого-то – наверняка не за нее, а за Лену, – почти умерило ее гнев. Почему Алекс и Лена пытаются подогнать под свои домыслы скудные факты? Если Алекс сказал правду – «она больше чем твоя копия», – то, значит, он намекает на родство Эстеллы с Леной. И что же тогда получается – мама ей чужая? Эстелла больше всего на свете хотела, чтобы это было неправдой. И она не станет помогать Алексу и Лене разматывать клубок лжи, которой ее и Лену кормили с детства, ведь тогда Эстелла останется ни с чем, обнаженная и без прошлого.

И тогда она представила, что по-прежнему сидит в швейной мастерской за рабочим столом, а мама с улыбкой протягивает ей руку и говорит: «Все идет как надо, ma cherie[42]. Есть только ты и я, и больше ничего не нужно».

Глава 11

На следующее утро у консьержки «Барбизона» Эстеллу ждала записка от Лены. Она выражала надежду, что Эстелла зайдет к ней домой в половине десятого. Лена устроит ей встречу с Элизабет Хоус. Эстелла показала записку Джейни.

– А это уже не так плохо, – заявила подруга. – Лена выглядит так, будто знакома с нужными людьми. Ты вчера что-нибудь выведала?

– Да. То, что мы с Леной похожи – всего лишь невероятное совпадение. – Эстелла схватила ножницы и принялась старательно высматривать в своем шитье нитки, которые следовало обрезать. К сожалению, ни одной не попалось.

Джейни приподняла бровь:

– Ну тогда я любовница президента. Ты шутишь? Вы не можете не быть родственницами.

– Если и да, что из того?

– А тебе не любопытно? Я бы на твоем месте…

– Много будешь знать – скоро состаришься. – Она наконец посмотрела Джейни в глаза.

– Какое счастье, что тебе это не грозит, – ухмыльнулась Джейни и, накинув халат, отправилась в ванную.

Конечно, Эстелла проявила бы большее любопытство, не будь ее мама каким-то образом вовлечена в историю. Однако, как это ни прискорбно сознавать, Джейни права: Лена выглядит так, будто знакома с людьми из высшего общества. Что чрезвычайно полезно, если у Эстеллы серьезные намерения насчет компании «Стелла Дизайн».

Так что она привела в порядок волосы, спустилась в метро и направилась в Грамерси-парк по указанному в записке адресу, лишь теперь сообразив, что вечеринка, приглашения на которую украла Джейни, проходила в доме Лены. Несмотря на сумасшедшего дядю-убийцу, Лена неплохо устроилась в жизни, раз может себе позволить особняк в Грамерси-парке.

Эстелла вышла из метро навстречу искрящемуся зимнему дню и улыбнулась солнцу. Она познакомится с Элизабет Хоус, примет от нее любую помощь, которую та предложит, и будет лихорадочно работать над коллекцией, чтобы весной 1941 года устроить показ. У нее есть план, который придает силы, совершенно конкретный план, не имеющий ничего общего с неопределенностью, которую внес в жизнь вчерашний вечер.

Однако когда она повернула к Грамерси-парку, улыбка на лице угасла и сменилась приступом тошноты. Словно кто-то ухватил ее за горло холодными пальцами.

Эстелла стояла у дома, который в ночь вечеринки не смогла как следует разглядеть в темноте. Зато сейчас все было видно отлично. И фраза Алекса, которую она не дала ему договорить, всплыла в голове: «Тебе известно, как случилось, что твоя мать владеет особняком в Париже? Потому что он копия…» Теперь она поняла, что он хотел сказать. Потому что он копия дома Лены.

Так же, как у Эстеллы есть двойник в образе Лены, hôtel particulier, заброшенный особняк на рю де Севинье в квартале Марэ имеет своего двойника на Манхэттене, и Эстелла стоит прямо перед ним. Дом Лены – точная копия дома, где она побывала вместе с Алексом в перевернувший ее жизнь вечер.

Она уставилась на массивные арочные ворота. При дневном свете дом выглядел настолько необычным для Нью-Йорка, что Эстелле казалось, она пьяна или грезит. За воротами находился дворик, куда можно было попасть через резную деревянную дверь – в прошлый раз наверняка открытую, – а с боковых сторон они имели chasse-roues, то есть сторожевые камни, которые в свое время защищали стены от повреждений, когда конные повозки проезжали слишком близко и колеса цеплялись за них. Красный кирпич с отделкой белым камнем, серо-голубая сланцевая крыша, сад с чисто выметенными гравийными дорожками, аромат мяты в воздухе, символизирующие четыре времени года скульптуры на фасаде особняка – вот скрюченная и упавшая духом Зима, а вот Лето, на сей раз с головой и свирепо вытаращенными глазами…

Дверь распахнулась. При виде лица Эстеллы Лена нахмурилась:

– Кажется, тебе нужно выпить.

Эстелла прошла внутрь. Внутренние помещения дома также оказались идентичны по размеру, форме и расположению, а их идеальное состояние свидетельствовало о былом великолепии особняка в квартале Марэ. Расписанные по трафарету деревянные фризы у потолков ослепительно сияли, и теперь Эстелла видела цветочный орнамент, жемчуга и купидонов, которых невозможно было различить в потускневших красках запущенного парижского дома. А вот и каменная лестница на сводах; там, у колонн, Эстелла целовалась с Алексом.

В гостиной Лена сделала Эстелле сайдкар.

– Выпей.

Эстелла с благодарностью взяла бокал, хотя не было еще и десяти утра.

– Наверное, алкоголь перед встречей с участницей «Фешен-груп» – плохая идея.

– В противном случае ты будешь выглядеть так, словно в любой момент грохнешься в обморок. Хотя я знаю, ты не слабонервная. Ты не из таких.

Эстелла тряхнула головой, пытаясь найти нужные слова. Хотя, может, лучше придержать их? Но ведь все это так символично: пугающе и в то же время феноменально; как тут смолчать?

– В Париже есть дом – точная копия твоего. И когда я говорю «точная», я имею в виду абсолютное сходство, как у нас с тобой. Очевидно, здесь тоже какая-то родственная связь.

– Следовательно, ты признаешь, что мы родственницы.

Опять этот безжалостный тон. И никакой информации. Что Лена сама чувствует по этому поводу? То ли панику, как Эстелла, то ли ей совершенно наплевать.