Перенос - Елена Грушковская

— Хорошо, как хочешь. Так вот… Вадик, прости, мне нелегко тебе говорить такое про твою покойную жену.

— Говори, что бы это ни было.

— Ладно… Алиса тебе изменяла. Не с мужчиной. У неё была женщина. Танцовщица из «Атлантиды».

Брови Вадима расправляются, он встаёт и с усмешкой отходит к окну. Любуясь чистым рассветным небом, он говорит:

— Так вот ты о чём… А я думал, это что-то серьёзное.

— Так ты… знал? — поражаюсь я.

Вадим поворачивается ко мне лицом. Он так спокоен, что я не верю своим глазам.

— В Алисе было столько любви, что она не знала, куда её девать. Она изливала её на нас потоками, но всё равно оставалось ещё очень много. Она восхищалась красотой в любых её проявлениях. Она любила красивые украшения, одежду, картины, бабочек, цветы. И красивых девушек. Быть постоянно в состоянии влюблённости было ей необходимо. Она не могла без этого жить. И с этим ничего нельзя было поделать. Оставалось только принимать её такой, какая она есть.

— Похоже, ты многое ей позволял, — усмехаюсь я. — Неужели ты ни капельки не ревновал к этим её увлечениям?

— Она всегда возвращалась к нам, — говорит Вадим. — Она говорила, что мы — её тихая гавань в бурном океане жизни.

— А ты не боялся, что у неё может случиться что-то серьёзное? Что она может влюбиться так, что больше не вернётся к вам?

Вадим задумчив. Он раздвигает занавески пошире и открывает окно. В комнату льётся свежая холодная струя воздуха, и я натягиваю на себя одеяло, а Вадим стоит перед окном и вдыхает полной грудью.

— Всё могло случиться, — говорит он после некоторого молчания. — Но не думаю, что она была способна предать Лизку. Для неё Лизка была маленькой богиней.

Я говорю:

— С этой девушкой Алиса встречалась полтора года. По срокам это не похоже на кратковременное увлечение.

Вадим слегка хмурится, закрывает одну створку окна.

— В самом деле, полтора года? Хотел бы я посмотреть на эту девушку. Что в ней такого, что Алиса потратила на неё столько времени?

— Ты уже не можешь на неё посмотреть, — говорю я. — Она погибла. Разбилась на машине в ночь с субботы на воскресенье.

— И поэтому ты напилась?

— Да. Это потрясло меня. В ту ночь я видела её. Видела, как она села за руль. Она много выпила. Я хотела её остановить, но она меня не послушала. Если бы я её остановила, она была бы сейчас жива. Вадик, если бы ты видел, как она на меня смотрела, ты бы понял, что я сейчас чувствую.

— Ты думаешь, что у них с Алисой было что-то серьёзное?

— А ты сам как думаешь? Полтора года — это многовато для небольшого увлечения.

Вадим улыбается и качает головой.

— Нет, я не верю в это. Если бы это было действительно так серьёзно, как ты думаешь, Алиса давно бы подняла этот вопрос. При всей своей скрытности она была на удивление честной с теми, кто был ей небезразличен. Нет, я не думаю, что у неё были по отношению к этой девушке какие-то серьёзные намерения. Я допускаю, что она ей нравилась. Даже очень нравилась. Но ничего серьёзного там быть не могло.

— Что ж, — усмехаюсь я. — Я всё тебе рассказала. Думай так, как тебе удобнее. Кстати… Сегодня мне на работу. Пока Феликс не найдёт этой девушке замену, мне придётся поработать сверх моего графика.

— Что ж, надо так надо, — пожимает плечами Вадим.

— Проблема в том, что моя машина осталась на стоянке.

— Ты хочешь, чтобы я отвёз тебя?

— Если тебе не трудно.

— Мне не трудно.

— Спасибо, Вадик.

Он приносит минералку и идёт готовить завтрак. Мне есть совсем не хочется — меня мутит, но Лизу нужно покормить перед школой. Она заглядывает ко мне в комнату — босая и в пижаме. Я протягиваю ей руку:

— Иди сюда.

Она подбегает и забирается на кровать. Прижимаясь ко мне своим маленьким тёплым тельцем, она настороженно всматривается мне в глаза.

— Всё уже нормально, малыш, — заверяю я её. — Я уже почти пришла в себя. Думаю, к твоему возвращению из школы я буду в порядке.

Она мнётся, смущённо отводит глаза и тихо спрашивает:

— Мама, а кто такой «мудак»?

Я хмурюсь.

— Откуда ты знаешь такое слово?

— Ты его сказала ночью. Ты говорила много всяких нехороших слов.

Теперь смущаюсь я. Нет, надо держать себя в руках: больше никаких пьяных возвращений.

— Это очень нехорошее слово, Лизанька. Никогда его не говори.

— А кого так называют?

— Ладно, скажу. Только обещай никогда это слово не говорить.

— Обещаю.

— Ну, в общем… Это значит — очень, очень плохой дяденька.

— Это тот, с которым ты приехала? Такой лысый, в очках?

— Неважно, моя красавица. Беги на кухню, там папа готовит что-то вкусное.

Органайзер мне больше не нужен: все дела, которые мне предстоят, я помню и так, как бы много их ни было. Сегодня особенный день — у Лизаньки день рождения. К её возвращению из школы нужно успеть украсить дом и двор, купить продукты и приготовить угощение. На день рождения Лизы приглашён весь её класс, и Вадим за неделю до этого события начал придумывать сценарий увеселительной программы. Он долго ломал голову, и только вчера подошёл ко мне.

— У меня что-то не получается. Не знал, что развлекать детей — такое трудное занятие. Алиса бы всё в два счёта придумала.

Я не показала виду, что замечание насчёт Алисы слегка укололо мне сердце. Я сказала:

— Что же ты раньше меня не спросил? Давай подумаем вместе.

За два часа программа была готова.

Я еду в город за продуктами для угощения. В основном оно будет состоять из разнообразных закусок, которые можно легко взять и быстро съесть. Будет и большой именинный торт: Вадим колдует над ним с раннего утра. Он не совсем уверен, что мы справимся со всем сами, но я заверяю его, что нам это вполне по плечу. За несколько часов подготовить праздник для двадцати детей — это испытание для наших организаторских способностей, но я уверена, что у нас всё получится.

Я еду с заранее составленным списком, в котором точно указано, что и сколько нужно купить.

— Ты точно сможешь купить и привезти всё это сама? — беспокоится Вадим.

— Смогу, вот увидишь, — смеюсь я.

Как всё-таки хорошо и удобно, что у нас есть большие торговые супер-центры, где можно купить всё сразу! Продуктов набирается восемь пакетов. Их отправляют в ячейку камеры хранения, а я ещё брожу по торговому центру в поисках чего-то особенного. Я брожу, пока не набредаю на отдел сценических и карнавальных костюмов. Снова щелчок в голове: вот оно.

Я примеряю роскошное белое платье до пола, отделанное золотой тесьмой и стразами, белокурый парик в крупный локон и сказочные, переливающиеся бриллиантовым блеском туфли. Это костюм принцессы. К нему прилагается небольшое украшение на голову в виде диадемы с зубцами. Почему принцесса? Сама не знаю. Может быть, сейчас этот образ будет уместен. Лизе должно понравиться.