Соль жизни - Синтаро Исихара

В ранних сумерках, по всему лугу — колеблющиеся огоньки адского пожара погибших на войне безвинных душ… Вряд ли у кого-нибудь найдутся слова, которые смогут вместить в себя все это… После того как Томэ окончила свой рассказ, я увидел, что мой друг, издатель, сидевший рядом, будто окаменел…

Дорожный Будда

В прежние времена я был недисциплинированным водителем. Тогда мне еще не было тридцати. Вместе с моим приятелем мы заезжали в одну гостиницу на полуострове Идзу, а от нее устраивали гонки на время вверх по длинному склону. Или, к примеру, мчались из Токио до виллы друга в Каруидзаве — во время этой бешеной гонки на время приходилось то и дело проскакивать на красный свет.

Разумеется, в то время осуждать меня за пьяное вождение было тоже некому. Помню, как я крепко набрался ночью в баре во втором квартале на Гинзе, а потом поспорил сам с собой, за сколько минут я домчусь до своего дома в Дзуси, — и сорвался с места. Это было то время, когда на шоссе № 2, соединявшем Токио и Иокогаму, еще была разделительная полоса из кустов, и вся дорога была не дорога, а сплошные светофоры. Тем не менее от Гинзы до Дзуси мне удалось домчаться за 42 минуты, что является, как я полагаю, потрясающим рекордом. Следует добавить, что накрапывал дождик. Я тогда ездил на «Royal Lancer» фирмы «Додж», так что мотор у меня был мощный, и на виражах появлялось некоторое волнующее ощущение.

В Токио я обычно ездил на машине и возвращался всегда поздно вечером хорошо выпивши. Именно тогда я узнал, как опасно дремать за рулем и как это приятно. Ты наполовину спишь и в то же самое время летишь вперед — возвращаешься ночью по скоростной трассе… Какое-то ощущение за пределами реальности. Ты и понимаешь, и не понимаешь — где ты, что ты… Чувствуешь, что остался всего один шаг до какого-то немыслимого экстаза. Но последние остатки разума все еще взывают к сознанию. Тобой овладевает такое несказанно приятное нетерпение. Возможно, все это имеет отношение к мазохизму.

Потом перед глазами начинает мелькать тень какой-то черной птицы, похожей на ворона. Отгоняя эту тень рукой, ты продолжаешь гонку.

Но однажды вечером я никак не мог прогнать ворона и решил схватить его рукой. Тут-то я и не справился с рулем и едва не упал в море с кромки береговой полосы в Сугиде, где тогда еще не было оградительного барьера. Одно колесо соскочило с обочины, но мне все-таки удалось выправить машину. Осознав, что произошло, я прямо там же поспал десять минут, после чего мое опьянение и заторможенность исчезли, как сон.

Спросите у любого водителя, который садился сонным за руль, и он вам ответит, что видел тень того черного ворона. А в таком случае они, возможно, знают, что смерть — вещь красивая.

В то время в Японии еще сохранялось преклонение перед иностранными автомобилями. Эпоха японских машин еще не настала. В то время я ездил на «Додже» и «TF», потом у меня появился «TR3».

В то время в Японии спортивных автомобилей не делали. Иностранные спортивные машины, родстеры, тоже были редки, и их владельцы отличались некоторым снобизмом. Когда два таких водителя встречались на улице города, они не махали друг другу рукой, но важно поднимали над рулем указательный палец и слегка нажимали на клаксон. Так они давали понять друг другу, что принадлежат к одному и тому же тайному обществу.

Однажды я поехал поиграть в гольф в Хаконэ. Когда пустился в обратный путь, уже стемнело, пошел дождь. Где-то в районе Тикасаки я обратил внимание на автомобиль, который буквально приклеился ко мне. Перед Инамурагасаки водитель того автомобиля довольно рискованно обогнал меня. У подножия холма он вдруг остановился и поднял руку, призывая меня тоже затормозить, что я и сделал.

У него, как и у меня, был родстер, «Остенхире». Водитель вышел из автомобиля — какой-то иностранец в сопровождении молодой японки. Я выглянул из окна. Иностранец с возмущением сказал: «Я за тобой долго ехал, ты водишь очень рисково. Пока я за тобой ехал, ты шесть раз нажимал на тормоз».

Надо же! Он приклеился ко мне и считал, сколько раз загорятся мои тормозные огни!

«Ты вообще не понимаешь, как ездят на такой машине!»

На дороге было темно, я дал бы ему лет пятьдесят с небольшим.

«Если садишься в спортивный автомобиль, ты можешь нажать на тормоз два раза: когда выезжаешь из гаража и когда возвращаешься. А ты…»

Похоже, что этот нахал не просто хотел покрасоваться перед своей женщиной — он действительно имел в виду то, что говорил. А может, он просто хотел облагодетельствовать, сделать приятное обладателю такого же, как и у него, родстера. В любом случае я вспоминаю ту встречу с радостью.

«Знаешь, ты мог бы мне этого не говорить. Я и сам раньше на каждом повороте вдавливал газ до пола, так что вся тачка ходуном ходила. Только моя тачка — не то, что твоя баба, она уже старуха, ей, машине, если по-людски считать, — уже за пятьдесят перевалило. Так что если на ней газовать по-прежнему, она на косточки рассыпется».

Мой собеседник расхохотался. «Ну, ладно. Может, тогда пропустим по одной?»

Мы проехали чуть дальше — в единственный по тем временам здешний ресторан «Бинасу», бросили монетку — кому платить за виски, чокнулись и расстались. Девушка у него была хоть и молодая, но не высшей пробы, самого его звали Гудмэн. Услышав его фамилию, я расхохотался.

Только в те времена на ночной дороге было возможно и такое.

И после этого я водил свой «TR3» по-прежнему — нажимая на тормоза, дерзко и с нарушением правил. Однако один случай все изменил.

В тот день я снова сидел за рулем «TR3» и направлялся в Токио. Где-то перед Кавасаки пустое такси затеяло со мной настоящую гонку. Сначала я обогнал таксиста, но потом он тут же перегнал меня. Затем я, не прилагая особых усилий, опять оставил его позади. Тогда таксист рассердился не на шутку и снова вылез вперед. Какое-то время таксист изо всех сил старался не отстать от меня и обогнать, но и я тоже вошел в раж и дразнил его, показывая, что могу «сделать» его, как хочу. В конце концов я оторвался от него, принеся таксиста в жертву — чтобы слегка пощекотать себе нервы по дороге в Токио.

Из Кавасаки я въехал в район Ода, потом через какое-то время оказался на ремонтировавшемся мосту. Половина полос была закрыта для движения. Автомобили, направлявшиеся в Токио, вытянулись в один длинный ряд и образовали пробку. Я ничего не мог поделать и пристроился в хвост. И тут рядом со мной появилось то самое такси, которое давным-давно исчезло из моего зеркала заднего вида. Этот водила не только догнал меня — он еще явно и нагло намеревался пролезть вперед. Я присмотрелся к нему — водитель находился в расцвете лет, ему было лет сорок. Он пристально посмотрел на меня и как-то грустно произнес: «А ты здорово водишь. Я давно в такси, а такого водителя, как ты, встречаю впервые».

Я не знал, что и ответить, а он еще раз — будто не сказал всего, что хотел — пристально посмотрел на меня, с каким-то особенным чувством наклонил голову, развернулся и уехал. Я непроизвольно обернулся — таксист уже пропал из виду, будто хотел поскорее исчезнуть и скрыть свой позор. Мне казалось, что все это — какое-то наваждение. Колонна стронулась с места, я нажал на газ.

Уж не посмеялся ли он надо мной? Но лицо таксиста было абсолютно серьезным, именно он и был моим соперником в этой дурацкой гонке. Хоть он и сказал, что много-много лет катался по этой дороге, но ведь я чем-то ему понравился и он специально подъехал ко мне, чтобы похвалить меня, любителя. Держась за баранку, он слегка наклонил голову набок.

Миновав два светофора, я вдруг понял: таксист не был обычным человеком. Без всякого сомнения, это было божество или Будда. Или, может быть, кто-то из предков, например, мой покойный отец явился сюда в обличии таксиста, чтобы вразумить меня? Именно тогда я впервые понял, что это такое — озарение.

Вот оно что… Меня прямо пронзило: и вот ради этакой ерунды ты готов расстаться с жизнью! Подумал и ужаснулся. Именно с этой минуты я стал настоящим водителем. Это произошло по воле Будды. Благодаря этому происшествию я переродился. Правда, я в тот вечер выпил и вернулся в Дзуси, будучи под градусом, но этот путь занял у меня времени в два раза больше по сравнению с моим рекордом.

Осенью того самого года на только что оборудованной трассе в Судзуке впервые в Японии проводились гонки серии Гран-при. Производители автомобилей обхаживали известных всем автомобильных маньяков, предлагая им поучаствовать в соревнованиях на тех машинах, что были специально подготовлены для гонок. В то время еще не было профессиональных гонщиков. Мой знакомый, президент компании, торговавший «Тойотами», предложил мне выступить в Судзуке в классе двух тысяч кубиков. Еще год назад я не мог бы представить себе более заманчивого предложения, но теперь я решительно отказался. Оторопевший собеседник поинтересовался причиной моего отказа, думая предложить мне более выгодные условия, но я сказал ему: «Разумеется, я все еще кручу баранку, но теперь подготовительный этап окончен».