Дарт на войне - Игорь Волознев

Дарт раздумывал недолго. Впрочем, раздумывать тут было особо не над чем. Единственный шанс вырваться из сети заключался в системах защиты (такие системы имел каждый боевой корабль, а значит, и этот тоже), но вся сложность заключалась в том, что никогда нельзя было заранее сказать, как они поведут себя в каждом конкретном случае. Тут многое зависело от мощности сети, которую набросили на звездолёт, а эту мощность бортовой компьютер вычислить был не в состоянии.

Сделать попытку прорыва можно было только из рулевого отсека, и Дарт, закинув гранатомёт за плечо, направился туда.

Общий свет на корабле погас — так обычно бывает, когда на звездолёт воздействует чужое гравитационное поле. Лишь кое-где горели дежурные лампы. Вместе с отключением энергоснабжения начали постепенное отключаться установки, отвечающие за поддержание необходимого состава атмосферы, давления и других жизненно важных параметров. Дарт пока не ощущал никаких перемен, но он — это другое дело. Он мог находиться как в космическом холоде, так и в раскалённой плазме. Зато экипажу корабля наверняка сейчас приходилось несладко. Сила тяжести на корабле падала. В отдалении прошмыгнули два рассадурца, окутанные аурой индивидуальной силовой защиты. Напасть на Дарта они не решились и сразу юркнули в ближайший коридор.

Дарт большими прыжками домчался до рулевого отсека и ворвался в его распахнутую дверь.

— Никому не двигаться! — крикнул он, держа палец на спусковой кнопке гранатомёта.

Перед пультом сидел один Пор. Он повернул к Дарту свою большую глазастую голову и поднял руки ладонями вперёд, демонстрируя свои самые мирные намерения.

На экране видеофона появилась ухмыляющаяся физиономия капитана.

— Ты проиграл, Дарт, всё бесполезно. Теперь уже ты окончательно проиграл!

Дарт целую минуту щёлкал по кнопкам, пока ему, наконец, не удалось отключить видеофонную связь. Экран погас и хохот оборвался.

— Отойди туда, — Дарт показал пилоту на угол справа от себя. — И не вздумай протягивать руки к пульту, понял? Я позову тебя, если понадобишься.

Он уселся в кресло, оглядел пульт и для начала попробовал перевести корабль в режим ускорения.

Послышалось нарастающее гудение. Корабль задрожал, пытаясь вырваться из гравитационной сети, но ничего сделать не смог. Сменяющиеся символы на экране компьютера ясно показывали, что звездолёт продолжает находиться в плену и движется куда-то, окутанный невидимой сетью.

Дарт перевёл корабль в режим боя. Заметив это, пилот шевельнулся в своём углу, но Дарт наставил на него ствол:

— Стоять!

Его рука легла на рычаг управления плазменной мортирой. Достаточно защищённая от гравитационного излучения, она послушно повернулась в своей амбразуре, следуя за сигналами из рулевого отсека.

Комиссар поймал в перекрестье прицела один из вражеских звездолётов и в следующую минуту вздрогнул от неожиданности: за его спиной раздался хохот. Мельком глянув назад, он увидел на стене, заляпанной пеной, светящийся квадрат экрана.

— Все бесполезно, Дарт, бесполезно! — провопил Тлиджль. — Ты проиграл!

Дарт саданул по экрану из гранатомёта и вопль смолк. На стене, где только что светился экран, расползлись трещины.

Он навёл, наконец, перекрестье на приближающийся звездолёт и дал команду к залпу. Мортира выплюнула увесистый сгусток плазмы, но, как и предсказывал Тлиджль, плазменный снаряд даже не долетел до вражеского корабля, наткнувшись на его защитную оболочку и растёкшись по ней огненными струями.

Комиссар громко выругался. Он должен был понимать, что корабль значительно ослаблен окутавшей его гравитационной сетью. В таком состоянии вступать в бой сразу с четырьмя противниками — тоже боевыми кораблями — было чистейшей авантюрой.

Ничего не оставалось, как попытаться избавиться от объятий гравитационной сети другим способом, очень рискованным. Если сеть на него наброшена всеми четырьмя кораблями, то ничто не поможет. Но если двумя или только одним, то можно было попробовать нанести контрудар такой же сетью. Был шанс — правда, очень небольшой, — что это позволит высвободиться из гравитационной ловушки на несколько секунд, которых как раз должно хватить, чтобы запустить двигатели и начать разгон.

— Все бесполезно, Дарт, — прокаркал Тлиджль с другой стены, и Дарт, даже не повернув головы, послал в ту сторону гранату.

Экран погас.

Дарт бросил всю энергию силовых батарей на резкий разгон процессов в реакторе. По кораблю прокатилась дрожь. Завибрировали стены. Где-то под полом глухо заухало.

Пор, выступив из своего угла, уставился на экраны. Дарт не обращал на него внимание — слишком ответственным был момент. В следующую минуту должно было решиться, сможет ли корабль вырваться из гравитационной ловушки. Столкновение боевых гравитационных излучений грозило всем чем угодно. Дартов звездолёт могло попросту разорвать на части.

На экране компьютера появлялись и исчезали комбинации геометрических фигур. Дарт следил за ними, не отрывая глаз. Не отрывал от них глаз и Пор. За две секунды до того, как Дарт собрался включить гравитаторы на полную мощь, он с визгом кинулся на него и отодрал его пальцы от клавиш.

Дарт почти моментально ликвидировал этот порыв, продиктованный животным ужасом. Рассадурец полетел на пол и, пища, покатился по застывшей пенной поверхности.

Гудение, доносившееся, казалось, со всех сторон, стремительно нарастало и вскоре перешло в протяжный свист. Дарт положил руку на рубильник, дождался, когда компьютер покажет необходимую комбинацию символов, и резко, одним махом, перевёл гравитонные излучатели на максимум.

Все экраны разом погасли. За иллюминатором полыхнуло так ослепительно, что вспышка залила мертвенным голубоватым светом весь рулевой отсек. Гуманоид верещал непрерывно, на одной и той же пронзительной ноте. А потом началось то, что и должно было начаться. Корабль стали сотрясать резкие толчки, словно какой-то исполин дёргал его, стараясь сорвать с места. Вибрация достигла такой силы, что Дарту иногда казалось, будто корабль сейчас треснет и развалится на части. И, наконец, по всем его отсекам помчались слепящие голубые молнии. Они стремительными зигзагами проносились по полу, по потолкам, по стенам; голубые змеи обвивали пульт и самого Дарта, и всё это сопровождалось страшным скрежетом, толчками и заревом в иллюминаторе.

Нечто подобное комиссар наблюдал в битве при Эльяхо. Только тогда это происходило с другими, а сейчас он сам оказался в эпицентре гравитационного столкновения.

Откинувшись в кресле, он старался сохранять спокойствие. Впрочем, ему в эти решающие секунды ничего другого и не оставалось, кроме как сидеть и смотреть на ослепшие экраны, вверив свою судьбу грозным смертоносным силам, бесновавшимся внутри и вокруг корабля.