Дело о коте дворецкого - Эрл Гарднер

— Сядьте, господин адвокат, — приказал он. — Вы нарушаете порядок: вы не имеете в этом деле представительства, разве только вы выступите защитником Сэма Лекстера.

— Я отвожу вопрос как раз в интересах Сэма Лекстера.

— Сэмюэль Лекстер не является какой-либо из сторон в этом деле. Адвокат Мейсон и только он имеет право отводить вопросы. Я уже сообщал вам об этом.

— Но это грубое нарушение! Моего клиента обвиняют в убийстве, не давая ему возможности защищаться! Ну и ловчат эти два юриста! Начинают с того, что привлекают за убийство совсем другого человека, а потом обвиняют моего клиента, а я ничего не могу поделать, потому что они не отводят вопросы!

Судья Пеннимейкер помимо воли улыбнулся.

— Ситуация ироническая, господин адвокат, — сказал он, — но бесспорно в рамках законности. Сядьте и воздержитесь от того, чтобы прерывать ведение цела.

— Но он не должен отвечать. Иначе у него будут неприятности. Я ему советую не…

На этот раз судья не улыбался.

— Сядьте, — сказал он, — и успокойтесь, иначе вас выведут из зала и оштрафуют за неуважение к суду. Ну?

Нат Шастер медленно сел.

— Сидите и молчите, — приказал судья Пеннимейкер. Потом повернулся к свидетелю: — Отвечайте на вопрос. Разумеется, если нет возражений со стороны защиты. Если есть возражения, я подержу мнение о том, что данное свидетельство основано на одних слухах.

— Вопрос ни в коем случае не отводится, — изысканно вежливо заявил Мейсон.

Шастер приподнялся, потом снова сел с неприятной гримасой.

Фрэнк Оуфли медленно сказал:

— Моя жена мне говорила, что вечером того дня, когда был пожар, она шла мимо гаража. Она видела, что Сэм Лекстер сидел в машине, выхлопная труба была соединена с радиатором отопления при помощи шланга — через радиатор нагревалась спальня моего деда.

— Мотор работал? — спросил Траслов.

— Она говорила, что работал.

— Она вам говорила, кому еще она об этом рассказывала?

— Да.

— Кому же?

— Перри Мейсону, адвокату, и Дугласу Кину, обвиняемому.

— Достаточно, — сказал Траслов. — Спрашивайте вы, господин защитник.

Перри Мейсон почти светским тоном заметил:

— Мистер Оуфли, вы, кажется, были с Эдит де Во перед тем, как она обнаружила Сэмюэля Лекстера в машине в ночь пожара?

— Это так. Мы с ней гуляли и… строили планы на будущее… — Свидетель внезапно осекся, отвел глаза, его лицо перекосила гримаса. Он с трудом овладел собой, потом посмотрел в глаза Перри Мейсону и сказал хриплым от волнения голосом: — Я боялся, что дед не одобрит этого брака. Наши встречи были тайными, но мы собирались пожениться, как только будет возможность.

— Она была абсолютно уверена, что в машине сидел именно Сэмюэль Лекстер? — задал следующий вопрос Перри Мейсон.

— По-моему, да, — сказал Оуфли. — Хотя она говорила, что не рассмотрела его лица. У Сэма Лекстера заметная шляпа, ее-то она ясно видела.

— Он с ней говорил?

— Да, говорил, и ей показалось, что это был голос Сэма Лекстера. Хотя, когда я ее расспрашивал, она припомнила, что голос звучал приглушенно из-за того, что человек наклонился над рулем.

— Известны ли вам какие-либо мотивы, по которым Сэм Лекстер хотел бы убить своего деда?

— Ну конечно. Завещание.

— Известны ли вам какие-либо мотивы, по которым он хотел бы убить Чарльза Эштона?

Нат Шастер изобразил на своей физиономии целую пантомиму, выражающую протест, но, вспомнив предупреждение судьи, остался на месте и промолчал.

— Нет, не известны, — ответил Оуфли.

— Знаете ли вы, где был Сэм Лекстер, когда убили Эштона?

— Нет, не знаю.

— А вы где были в это время?

— Я был у Эдит де Во.

— Совершали свадебный обряд? — спросил Мейсон.

Свидетелю было явно неприятно отвечать на этот вопрос.

— Кажется, его убили вскоре после нашего обряда, — сказал он.

— Простите, что я потревожил вашу рану, — мягко сказал Мейсон. — У меня все.

— У меня тоже все, — объявил Траслов.

Шастер с надеждой взглянул на членов суда, судья Пеннимейкер отвернулся от него и повторил:

— Это все.

Траслов дружески подмигнул Мейсону и попросил:

— Вызовите Тельму Пиксли.

Вышла Тельма Пиксли и принесла присягу.

— Вам известен обвиняемый?

— Очень хорошо известен.

— Вы его видели двадцать третьего — в тот вечер, когда убили Чарльза Эштона?

— Видела.

— Что он делал? Заявляю членам суда и присяжным, что это выясняется исключительно для того, чтобы установить мотив следующего убийства. Думаю, тот факт, что костыль привратника был найден в квартире Эдит де Во, указывает…

— Возражений нет, — прервал его Перри Мейсон. — Свидетельница может отвечать на этот вопрос.

— Отвечайте на вопрос, — сказал судья Пеннимейкер.

— Я видела, как к дому подъехала машина обвиняемого. Он объехал дом вокруг, потом остановился за гаражом. Я ждала, что он позвонит, и собиралась впустить его, но у него был ключ от черного хода. Я видела, как он вошел. Я еще подумала: что это он там делает, даже подошла к своей двери и прислушалась. Он спустился по лестнице, и я услышала, как он открывает дверь Эштона.

— Вам известно, как долго он там оставался?

— Я видела, как он уходил.

— Во сколько он приехал?

— Незадолго до десяти.

— А когда уехал?

— После одиннадцати.

— Минут пять двенадцатого?

— Нет, наверное. Часы только одиннадцать пробили. Может, минуты две прошло — и я увидела, что он идет.

— Он что-нибудь нес?

— Кота.

— Вы могли ясно разглядеть этого кота?

— Да, это был Клинкер.

— То есть кот привратника?

— Да.

— Вы бы узнали этого кота, если бы его увидели?

— Конечно.

Траслов повернулся к приставу, который, очевидно, ждал сигнала. Пристав вышел в соседнее помещение и вернулся с персидским котом, на шее которого был укреплен ярлычок.

— Это тот самый кот?

— Да, это Клинкер.

— Ваша честь, — Траслов улыбнулся Перри Мейсону, — свидетельница опознала персидского кота, на шее которого укреплен ярлычок с надписью «Клинкер» и инициалами «Г.Б.» — написано почерком Гамильтона Бергера.

Судья Пеннимейкер кивнул. Траслов повернулся к Мейсону и предложил:

— Переходите к перекрестному допросу, господин защитник.

— Вы достаточно хорошо видели кота, чтобы узнать его? — спросил Перри Мейсон.

— Да, — огрызнулась свидетельница. — Я бы Клинкера узнала где угодно, даже если бы кота подменили. Я бы Клинкера из…

Судья Пеннимейкер стукнул молотком. Зал разразился смехом.

— Последнее замечание можно не записывать, — сказал судья.

Мейсон кивнул. Он, казалось, потерял интерес к заседанию.

— Вопросов больше нет, — сказал он.

— Вызовите Джима Брэндона, — предложил Траслов.

Вошел Джим Брэндон. Лицо его казалось язвительным из-за шрама. Он принес присягу.

— Вы служите у Сэмюэля Лекстера? — спросил Траслов.

— И у мистера Оуфли, — добавил Брэндон. — Я служу шофером и дворецким.

— Вы были на службе вечером двадцать третьего?

— Да.

— В тот вечер вы видели ответчика?

— Да.

— Где?

— Возле гаража дома Лекстеров.

— Вы видели, что там стояла его машина?

— Она стояла ярдах в двадцати от дороги.

— Что делал обвиняемый, когда вы его увидели?

— Шел от дома с котом в руках.

— Вы узнали кота?

— Да, это был Клинкер.

— Кот с табличкой «Клинкер», который сейчас в зале?

— Да, это тот самый.

— Который был час?

— Около одиннадцати, может, чуть больше.

— Где вы были перед тем, как увидели обвиняемого?

— Я был в конторе мистера Шастера. Мистер Сэм Лекстер меня попросил отвезти его туда. Я приехал в контору незадолго до десяти и оставался там почти до одиннадцати, пока мистер Лекстер не сказал мне, что я могу ехать домой. Я и поехал, поставил машину, вошел в дом и оставался там.

— Мистер Оуфли был дома, когда вы приехали?

— Нет, сэр, он приехал минут через десять — пятнадцать.

— Обвиняемый нес костыль, когда вы его увидели?

— Нет, сэр.

— Вы уверены, что он нес именно Клинкера?

— Да, сэр, я его ясно разглядел при свете фар.

— Он что, вернулся потом в дом?

— Не знаю, думаю, что да.

— Почему вы это утверждаете? — спросил Мейсон.

— Я услышал, что по дорожке едет машина, и что она остановилась против окна Эштона. Я подумал, что это машина ответчика, но не посмотрел. То есть звук мотора был похож на звук мотора машины обвиняемого.

— Долго там была эта машина?

— Две-три минуты. Достаточно долго, чтобы обвиняемый мог взять костыль и положить его в машину.

В зале послышались смешки.

— Так, — сказал Мейсон. — Если он вернулся, чтобы взять костыль, почему же сначала он захватил кота? Какой был смысл нести кота в руках, если он собирался вернуться на машине позже?