Мгла над Гретли - Джон Пристли

— Да. Вы сегодня видели Диану Акстон?

— Нет, но её видел… Периго. А что такое?

— Она позвонила мне сегодня утром, как раз перед ленчем, но меня не было, а записки она не оставила.

— Пожалуй, я могу вам сказать, зачем она звонила. Не трудно себе вообразить. Она, вероятно, хотела вам сообщить, что покидает Гретли сегодня днём навсегда.

Едва заметная тень промелькнула на спокойном лице миссис Джесмонд, да ещё в глубине её глаз можно было заметить беспокойство. Она изучающе посмотрела сначала на меня, потом на мистера Периго.

— Вы двое, кажется, знаете что-то о Диане, пожалуйста, скажите мне.

Мы с Периго переглянулись.

Она спокойно поднялась и взглянула на меня.

— Вчера ночью я недоумевала, когда увидела вас с нею Я знаю, что она не в вашем вкусе. Что с ней?

— Она не могла забыть Нюрнберг и “высшую расу”, — ответил я, — и она продавала нас фашистам. Некоторые это делают за деньги, некоторые из страха или амбиции. Но, пожалуй, в её случае причиной является смесь романтических бредней и пустого тщеславия.

— Совершенно с вами согласна, — ответила миссис Джесмонд, готовая к уходу, — Диана всегда была такой. Сколько раз я предупреждала её! Видите ли, она моя сестра, года на два моложе и, конечно, намного глупее… Мда… Один из лётчиков недавно рассказывал мне о чудном маленьком отеле рядом с их стоянкой, там, в Шотландии. Не съездить ли мне туда? Три года тому назад в Каннах одна известная гадалка, к которой все тогда ходили, сказала, что мне осталось жить всего пять лет. Значит осталось полтора года Не так ли? Вполне изрядный срок. Ужасно скучно жить! Спокойной ночи!

Мы глядели, как она лебедем плыла к своему столику и ожидавшему её поклоннику.

— Я достаточно стар, чтобы угомониться, — сказал Периго. — Но эта женщина меня волнует… Впрочем, раньше, чем она уедет, придётся познакомить её с инспектором Хэмпом, человеком не менее привлекательным в своём роде.

— Кстати, — сказал я. — Передайте инспектору, что, если до половины одиннадцатого он не получит от меня весточки, пускай едет к полковнику Тарлингтону.

— Тогда и я поеду с ним, — сказал Периго. — Если только вы не захотите взять меня с собой, Ниланд.

— Нет, Периго, спасибо. Я вижу пока только один способ разделаться с этой историей. Способ довольно рискованный, легко может провалиться, поэтому вряд ли стоит нам обоим раскрывать своё инкогнито. Если не встретимся, забежите утречком на Раглан-стрит. Благодарю за обед, Периго.

— Вы всё так же трезвы? — спросил он, когда мы покидали столовую.

— Трезв и чертовски зол, — ответил я.

На углу я сел в автобус, и, к счастью для меня, сидевший рядом пассажир знал, где находится Оукенфильд Мэнор, и сказал мне, на какой остановке сойти. Вокруг стояла обычная тьма, в дополнение к которой шёл ледяной дождь. Поворот на дорогу к усадьбе, как сказал мне попутчик в автобусе, находился в четверти мили влево от шоссе. Может быть, так оно и было, но мне показалось, что дорога значительно длиннее.

Я с трудом брёл в этой кромешной тьме. Дождь вымочил меня насквозь, когда я, наконец, разыскал ворота усадьбы и укрылся под аркой. Было уже начало десятого. Отто должен был встретить меня здесь, но, подождав минут десять, я решил, что он, по всей видимости, не понял меня и стоит где-нибудь невдалеке от дома. Напрягая в этой тьме зрение так, что заболели глаза, я двинулся по аллее, дошёл до главного подъезда, поискал справа, слева. Отто нигде не было. Быть может, любящая невестка убедила его, что жизнь драгоценнее, чем риск подобных увеселительных прогулок?

Я был в нерешительности. Как изобличить мнимого Морриса без Отто? Но всё же я обошёл вокруг дома и очутился на задах, среди дворовых пристроек. От одной из них, должно быть, из-под двери, тянулась очень тоненькая ниточка света, но в этой темени яркая, как маяк. Стараясь ступать абсолютно бесшумно, я приблизился к двери. Она оказалась незапертой. 

И тут-то я поступил не очень благоразумно. Холодная дождливая ночь, ожидание, хождение в темноте, отсутствие Отто Бауэрнштерна — всё вместе взятое вывело меня из терпения и родило какую-то отчаянную беспечность: я толкнул дверь, вошёл и оказался в узком, вытянутом помещении, бывшем, вероятно, когда-то конюшней. А теперь она служила складом старой мебели и всякого хлама. В дальнем углу под занавешенным окном стоял верстак и было устроено нечто вроде мастерской. За верстаком сидел и работал какой-то человек, которого я не узнал в первые минуты: запылённая лампочка висела высоко и давала очень мало света. Вторая была так затенена, что свет падал только на верстак. Но когда человек вскочил, я увидел, что это тот самый, со шрамом, встреченный мною у Дианы Акстон. Он был одет в куртку лакея.

— Кто здесь? — резко крикнул он.

Я сделал шаг–другой, снял шляпу, стряхнул с неё дождевые капли и сказал:

— Мне нужно с вами поговорить.

Он узнал меня. По выражению его лица я понял: Диана предупредила, что меня следует опасаться. Он повёл себя теперь совсем иначе, чем вчера. Меня это должно было предостеречь, но я так же беспечно пошёл на риск.

— Я — Моррис, слуга полковника Тарлингтона, — сказал он.

— Неправда, — спокойно возразил я. — Вы капитан Феликс Родель.

Я не успел выговорить его имя, как он выстрелил. По-видимому, револьвер у него был в руках с той минуты, как он увидел меня. Сильный толчок в левое плечо заставил меня волчком завертеться на месте. Я понял, что ранен, и упал ничком в ожидании следующего выстрела. Плечо горело, но боль утихла. Я не видел, как вошёл Отто, но услышал шум и его крик: “Родель!” Потом снова раздался треск револьверного выстрела. Я повернул голову и увидел, как падает Отто. Родель медленно приближался, чтобы прикончить нас обоих, но в эту минуту за мной раздался грохот, оглушительный под этой низкой крышей, и Родель стал медленно валиться набок. Судорога прошла по его телу, он дёрнулся и — всё. Он был мёртв. Должно быть, Отто успел выстрелить в него. Я пополз к Отто. Пуля попала ему в грудь. Минуты его были сочтены. Он был уже где-то в ином мире, что-то бормотал по-немецки, но я ничего не смог разобрать. Вдруг он улыбнулся, как человек, сидящий в кругу друзей, и через минуту его не стало.

Из моего плеча хлестала кровь, но в эти минуты я не мог да и не хотел думать о себе. Я смотрел на этих мёртвых немцев, погибших в старой конюшне, вдали от родины… Один, солдат и шпион, отдал жизнь за бредовую мечту о мировом господстве. Другой, обманутый, плутал до тех пор, пока не оказался в тупике. Он спас мне жизнь. Зачем?

У верстака был умывальник. Я смочил водой платок, приложил к ране и кое-как натянул сорочку и пиджак. “Наверное, Родель вышел сюда ненадолго и дверь в дом открыта”, — подумал я. Через мощёный двор я медленно пошёл к дому. Холодный дождь освежил мою воспалённую голову.

Как я и рассчитывал, в доме не было ни души. Можно было спокойно посидеть в ожидании хозяина. В ванной я вымыл руки и пригладил волосы. Из зеркала на меня смотрело чужое лицо, бледное и осунувшееся. Мне ужасно хотелось выпить, но неудобно было шарить в доме незнакомого человека, и поэтому я сел в прихожей и принялся набивать трубку в ожидании полковника, который должен был приехать на машине.

Минут через десять раздался шум подъезжавшего автомобиля. Я встал, оттолкнул дверь и вернулся в переднюю. Розовый, элегантный, благоухающий запахом дорогой сигары, вошёл полковник Тарлингтон и не выказал никакого удивления, увидев меня. Я заметил, что он не запер за собой входную дверь.

— А, Ниланд, здравствуйте! А где же мой слуга?

— Вышел куда-то. Должно быть, на кухню, — ответил я.

Я прошёл вслед за полковником в комнату служившую ему библиотекой. Полковник принёс бутылку и стаканы. Он предложил мне снять пальто, но я отказался. Когда Родель выстрелил в меня, пальто было широко распахнуто. И сейчас я аккуратно застегнул его, чтобы прикрыть намокший в крови лацкан пиджака. Тарлингтон держал себя запросто, но невольно сбивался всё время на командирские интонации. Его физиономия производила обманчивое выражение. Я заметил выражение холодного высокомерия в его светло-голубых глазах, напоминавших мне взгляд Дианы Акстон. Это был пожилой самец той же породы.

Стараясь скрыть своё огорчение, я отказался от вина, что сильно удивило его. Я не желал пить с ним.

— Не понимаю, куда делся мой лакей, — сказал он опять, желая начать разговор. — Он немного бестолков, но очень честный малый. Валлиец. Был моим вестовым в прошлую войну.

— Ллойд Моррис. Из бывшего Кардиганского полка.

— Верно. Я вижу, вы говорили с ним. Чудаковат, конечно. Не похож на англичанина, совсем другой тип.

— Полковник, — отчётливо сказал я, — ваш вестовой Ллойд Моррис умер в Кардиффском лазарете три года назад.

— Что вы несёте, Ниланд! — притворился он рассерженным.