Выстрел в зеркало - Виталий Романов

– Ничего особенного не нашли, – хмуро заявил Абрамов, подождав, пока Григорий прочтет заключение экспертов. – Ни в камнях, ни в пробах грунта, ни в гильзах не удалось обнаружить повышенный уровень радиации. Или чего-то еще…

– А трава? – спросил Громов.

– Трава как трава, – пожал плечами генерал. – Все обычное. Только цвет черный. Аномалия природы, в общем.

– То есть никаких признаков иноземных технологий. Даже земных технологий, – безрадостно подытожил Громов.

– Именно так, Гриша. Никаких фактов, подтверждающих рассказ Омельченко и Князева.

– А фотография? – вспомнил полковник. – Фотография!

– Черная и зеленая трава? Силуэты тел? – переспросил Абрамов. И тут же ответил: – А помнишь, некоторое время назад в Англии странные круги на полях были? Их на видео снимали. Что с земли, что с вертолетов. Ролики всему миру показывали. Мол, здесь, в траву, в пшеницу тарелки садились. Помнишь? Кто-то поверил, что это были корабли инопланетян? Ну да, уфологи поверили.

– Товарищ генерал, бойцы стреляли вверх! – будто не желая слышать Абрамова, упрямо гнул свое полковник. – Мои люди видели угрозу. Она находилась прямо над головами. Майор Казаков и бойцы лежали на земле спиной и «долбили» вверх длинными очередями. Такое возможно лишь в том случае, если их атаковали с неба!

– У нас нет ни одного факта, подтверждающего рапорты старшего лейтенанта Омельченко и лейтенанта Князева, – оборвал его генерал.

– Фотография!

– Я уже говорил про круги от «блюдец» в Великобритании, – отрицательно покачал головой Абрамов. – В общем, так, Гриша. Генеральный штаб нам не поверит. Я уже провентилировал вопрос. Беседовал с их техническими экспертами неофициально. Показал рапорты и материалы, привезенные тобой с места событий.

Мне однозначно дали понять: такой доклад – об операции против банды Аль Али и о факте исчезновения группы офицеров – принят не будет!

– Чего они хотят? – угрюмо спросил полковник. – Чтоб я написал: офицеры дезертировали с поля боя? С оружием в руках? Я ни при каких обстоятельствах не напишу и не подпишу такую бумагу!

– Сам знаю, – отозвался генерал. – А эту подпишешь?

Он выложил на стол распечатку. Рапорт полковника Громова. Григорий, удивленно глянув на Абрамова, принялся читать. Из бумаги следовало: группа майора Казакова успешно вышла в район операции, заняла позиции, дождалась каравана и выполнила боевую задачу, уничтожив группу наркоторговцев. Далее, как гласила бумага, майор Казаков увел своих людей на территорию России. Но в результате непредвиденного стечения обстоятельств оказался на пути отряда чеченских боевиков, превосходивших спецназовцев по численности и тяжелому вооружению.

После боя в живых остались только два офицера из группы майора Казакова: старший лейтенант Омельченко и лейтенант Князев. Остальные участники операции, включая командира отряда спецназа, погибли в боестолкновении, уничтожив более двух десятков террористов. Тела офицеров с места событий эвакуировать не удалось. Банда продолжала теснить выживших в бою спецназовцев, те вынуждены были отступить.

– Какая чудовищная ложь! – воскликнул полковник Громов. – Кому это нужно?!

Генерал Абрамов вздохнул, положил перед Громовым ручку.

– Подписывай, Гриша, – попросил он. – Это лучшее, что мы можем для них сделать.

– Почему? – одними губами спросил полковник.

Генерал прошелся по кабинету, заложив руки за спину. Его плечи были опущены. Словно у старика, на спину которого непосильным грузом легли годы.

– При таком варианте твоего доклада – они герои, – объяснил Абрамов после долгой паузы. – К сожалению, если все было так, как ты говоришь, и Казаков с группой попал к инопланетянам – нам их не вернуть. Мы можем приказом объявить всех девятерых пропавшими без вести. Тогда жены, дети офицеров не получат пенсии. Сам знаешь, как все у нас устроено.

Но если ты подпишешь бумагу – они герои! И награды, за которые прибавка к пенсии. И сама пенсия. Думаешь, она будет лишней дочерям майора Казакова?

Полковник вздрогнул. Генерал Абрамов все просчитал абсолютно точно. Никакого другого выхода не существовало. Громов взял ручку со стола, снял колпачок, чуть помедлил… Поставил свою подпись под докладом, который написали за него другие люди.

– Спасибо, – забрав бумагу, произнес Абрамов.

– Я могу быть свободен?

– Да, Гриша. И еще. Поговори с Омельченко и Князевым. Чтоб забыли про оранжевые шары и летающие «блюдца». Их товарищи погибли в неравном бою с бандитами. Майор Казаков и его люди – герои!

– Есть!

– Объясни: это единственный способ материально обеспечить семьи офицеров. Их дети не должны просить милостыню.

– Есть!

– Кстати, потом необходимо предоставить Омельченко и Князеву отдых. Направим обоих в реабилитационный центр. Иди!

– Задолбали, на хрен! – в сердцах произнес Александр Тополев, когда все отошли от схватки.

Как и предполагалось, после окончания боя спецназовцы «ожили» возле казармы – целой и невредимой. Металлические чудовища раз за разом превращали дома людей в руины. Но едва «зеленые человечки» приходили к выводу, что пора заканчивать игру, все восстанавливалось, будто ничего страшного и не происходило. Только пережитая боль не оставляла людей, несмотря на то, что никакого физического ущерба от этих «шуток» земляне не получали. Если не принимать в расчет, что за короткий срок бойцы умерли дважды.

Как и накануне, в бою не уцелел никто. Американцы держались хорошо, но в планы «зеленых человечков» не входило оставлять кого-то в живых. Мэрфи клялся, что видел, как погиб последний китаец, разорванный на части двумя пауками. И с гордостью сообщал русским: у него в отряде к тому моменту был потерян только один человек.

Спецназовцы хмуро отмалчивались. Соревнование – кто умрет раньше, кто позже – казалось диким, абсурдным. Чем тут хвалиться? Погибли все. Хуже того, было непонятно – зачем это нужно инопланетникам?

– Ночью – кошмары, города на Земле рушатся. Крубары людей штабелями укладывают. Днем – тебя самого убивают, да так, что боль на всю жизнь запомнишь…

– Я прошлой ночью с мамой разговаривал, – вдруг сказал Борис Кононов. – Представляете? Заснул и увидел, абсолютно реально, что иду по Васильевскому острову, домой. От Невы через Большой проспект к Среднему. У меня там, на Четвертой линии, дом. Мама…

Люди уныло молчали. Примерно то же самое видели и они. Разными были только города и улицы, а в остальном все совпадало.

– Я домой пришел, к маме, – продолжал Конь. – Она на кровати лежит. Плохо себя чувствует. Разволновалась оттого, что мы пропали. Переживает… Не ест, не спит. Я у родителей единственный сын. Был.

– Не говори о себе в прошлом, – упрекнул Казаков. – Мы живы!

– Я к маме! – будто не слыша командира, продолжал лейтенант. – Говорю: мама, не волнуйся! Я жив, все в порядке. Она только-только глаза открыла. Меня увидела, попыталась улыбнуться. Вдруг – грохот, крики.

Меня будто ветром сдуло. Вмиг очутился над крышей дома, хоть и не хотел этого. Смотрю: за Невой, с другой стороны – крубары! Их боевые машины. Исаакиевского собора нет, синих куполов Троицкого – тоже нет. Никольской церкви и ее колокольни не видно. Там, с той стороны, все в огне. Дыму. Английская набережная телами усеяна. А боевые машины крубаров уже на эту сторону Невы перебираются. Петропавловка еще стоит, телебашня… А на Большом проспекте, на Ваське, уже дома рушатся.

– Стоп! – вдруг сказал майор Казаков. – Ну-ка, Боря, давай еще раз! Мы с тобой оба питерцы, больше никого нет.

– Больше нет! – подтвердил Тополев. – Москвичи есть, рязанцы. А еще – Томск и Новосибирск, Владик.

– Самара! – напомнил Док.

– Значит, – продолжал Владимир Казаков, который обнаружил странную вещь в рассказе младшего товарища, – ты, когда над городом взлетел, точно видел: Петропавловка стоит, телебашня цела, да? При этом Исаакиевский собор уже рухнул, и Троицкого не было. Я все правильно понял?

– Да! – подтвердил Борис Кононов. – А потом крубары прошли Большой проспект, мой дом в развалинах, мама осталась там. Я ничего не мог сделать.

– Погоди! – нетерпеливо перебил его командир. – Значит, в твоем сне крубары шли с юга, со стороны аэропорта. Южная часть города уже была уничтожена, а северная еще цела?

– Да какой же это сон, командир?! – возмутился Конь. А потом вдруг смутился, потерял уверенность. – Да черт его знает, сон или нет… Все так реально. Хаос, смерть. Люди кричат. Я на улицах соседей видел, мертвых. Уж их-то я не спутал бы. Да и дом свой – каждую мелочь разглядел.

– Да погоди ты! – еще раз оборвал его майор Казаков. – Ты на вопрос ответь: с какой стороны наступали крубары? С юга?

– Так точно! – подтвердил лейтенант Кононов. – С юга, товарищ командир. Вся та часть города, за Невой, превратилась в руины. Исаакиевский разрушили. Троицкий – тоже. Телебашня стояла. И Петропавловка. Кораблик в дыму был, но я его отчетливо видел, когда ветер задувал.