Посланник небес. Далекий Сайкат - Михаил Ахманов

Мысль оформилась сама собой:

«Кто ты и что тебе надо?»

Четкого ответа в словах или визуальных образах он не получил. Пришло ощущение одиночества, тоски и робкой надежды. Чистая эмпатия, и к тому же на инстинктивном уровне… Но Тревельян понял: это существо было дружелюбным.

Ищет себе хозяина, сказал пожилой проводник. И еще добавил: кому-то боги пошлют удачу…

«Иди ко мне, – предложил Тревельян. – Иди, не бойся, малыш».

Его о чем-то спросили. Вопрос тоже не был словесным и содержал недоумение, страх и смутное чувство раздвоенности. «Он знает обо мне, – сказал командор. – Видит одного, но ощущает двоих, и потому испуган. Хотя зверюшка тебе симпатизирует. Лепешку ему предложи. На жратву любая тварь клюнет».

Тревельян последовал этому совету:

«Хочешь есть? Иди ко мне, я накормлю».

Он почувствовал, как его призрак-имплант огородился ментальным барьером, и в тот же миг что-то небольшое, крылатое, мелькнуло над костром, описало круг в воздухе и свалилось прямо ему в руки. Зверек был точно таким, как чучело над шкафом в библиотеке правителя: серая пушистая шерстка, перепончатые крылья, тоже поросшие коротким мехом, мордочка, похожая на кошачью, и основательная пасть с розовым язычком и острыми клыками.

– Ты кто? – спросил Тревельян. – На летучую мышь не походишь, скорее на летающего котенка.

При звуке его голоса существо вздрогнуло и крепче прижалось к нему. Он достал кусочек лепешки, немного сушеного мяса и скормил своему новому приятелю. Тот принял угощение охотно – видимо, был всеядным, как многие животные на Осиере. Тельце у него было теплое, мех – шелковистым и ухоженным, словно у породистой кошки. Рассматривая его и почесывая за ушами, Тревельян обнаружил четыре лапки с острыми коготками, не очень длинный, но пышный хвост и отходившие от лопаток тонкие кости, основание крыльев.

– Тебя тут, кажется, шерром зовут? Ну, это нам не подходит: шерр – он просто шерр, и ничего больше. А ты теперь мой шерр. – Зверек, соглашаясь, пискнул. – Ты, надеюсь, мальчик? Будешь тогда Греем [2]. Грей – твое имя, понятно?

Эмоция покоя и довольства. Затем в сознании Тревельяна поплыли, накладываясь друг на друга, смутные образы: клыкач, пац, дикая кошка, еще какие-то крупные животные, и все бегут, точно от лесного пожара. «Это он услужить предлагает, – молвил, пробудившись, командор. – Всех, говорит, распугаю, спи спокойно. Полезная зверюшка!» Грей заворочался, но тут же затих – видно, начал привыкать к странностям хозяина.

– Слышал я, ты кровь сосешь, – сказал Тревельян. – Так вот: это только с моего разрешения.

Затем он вытянулся на земле и уснул.

Глава 6

МУДРЕЦ, ФОКУСНИК И ВОИН

Почтенный магистр Питхана оказался невысоким северянином, одним из представителей той ветви континентальной расы, что населяла Онинда-Ро, Пейтаху, Рингвар и другие страны к северу от Кольцевого хребта. У него были резкие черты лица, крупный суровый рот и седые бакенбарды; темные пигментные пятна под глазами говорили о том, что ему не меньше восьмидесяти осиерских лет. Почтенный возраст, думал Тревельян, сидя в низком удобном кресле и разглядывая обитель магистра. Просторная комната на третьем этаже странноприимного дома была обшита светлым деревом, и в дальнем ее конце стояли подставки с раскрытыми книгами. Еще больше книг – должно быть, около сотни – хранилось на полках за рабочим столом. На столе виднелись бронзовая чернильница в форме ореха, подсвечник, перья и листы пергамента, исписанные мелким четким почерком. Пол был покрыт ковром, изображавшим луг с различными цветами, а на стенах, наполняя комнату приятным ароматом, висели те же цветы и другие растения, засушенные и тщательно расправленные на деревянных дощечках. Видимо, почтенный Питхана интересовался ботаникой, но это являлось только одним из его многочисленных занятий. Тревельян, успевший бросить взгляд на рукопись, лежавшую на столе, и на раскрытые книги, убедился, что магистр занимается этикой – в частности, противоречием между желанием и долгом.

– Ты просил о встрече, сын мой Тен-Урхи, – голос у Питханы, несмотря на возраст, был сильным и звучным. – Ну, так что же? Ты хочешь что-то поведать мне? Или о чем-то расспросить?

– То и другое, почтенный, то и другое, – молвил Тревельян, поглаживая сидевшего на плече Грея. – Странствуя по свету – а мне довелось побывать в Семи Провинциях и многих странах за Кольцевым хребтом, – видел я многие вещи, придуманные умными людьми к всеобщей пользе и несомненной выгоде. Польза и выгода – два великих стимула, ибо торят дорогу к власти и богатству, а кто же не желает их? Хотя придумавший новое может быть, конечно, не корыстным или жаждущим власти и богатства, а алчущим одной лишь славы… Но сразу найдется человек, нобиль или чиновник, военачальник или торговец, который усмотрит в придуманном пользу и выгоду для себя и сделает так, чтобы о придуманном узнали. Ведь это товар, который можно продать за серебро и золото или получить иные преимущества! Так, во всяком случае, я это понимаю… – Он сделал паузу и посмотрел на магистра. Лицо Питханы было непроницаемым. – Однако, – продолжал Тревельян, – нигде я не встретил интереса к полезному и новому. Все придуманное словно кануло в текучую воду и уплыло к Оправе, в руки трех богов, как прах умерших. А те, кто придумал, или умерли в бедности, или были объявлены лишившимися разума и изгнаны с привычных мест. Почему?

Минуту-другую Питхана сидел, будто размышляя над заданным вопросом, и лучи утреннего солнца скользили по его лицу. На Тревельяна он не смотрел, а уставился на ковер, изукрашенный цветами. Его пальцы, сжимавшие подлокотники кресла, вырезанные в форме птичьих головок, казались сухими желтыми палочками.

Наконец он промолвил:

– Темны речи твои, рапсод, и мой скудный разум не поспевает за ними. Ты, Тен-Урхи, говоришь о новом, полезном и выгодном, придуманном умными людьми… Но о чем? Не хочешь ли перейти от общего к частному и дать мне какой-нибудь пример?

– Это не составит труда, почтенный. Во многих местах добывают черное земляное масло для светильников, и некий умелец придумал, как сделать его чище и лучше. – Этот эстап, касавшийся перегонки нефти в керосин, пытались внедрить одним из первых, но, разумеется, безуспешно. Умельца, как помнилось Тревельяну, повесили. – В Семи Провинциях шлифуют стекло, заключают в оправу, и те, чье зрение ослабло, могут лучше видеть с помощью таких стекол. Шлифовщик, чье имя я не помню, вставил стекла в трубу, и она приблизила далекое. Еще один мастер придумал, как делать листы, заменяющие пергамент, другой – ремни и особую подкладку из кожи и дерева, что позволяет сесть на лошадь и ездить быстрее, чем в лучшей колеснице. Был еще котел с водой и паром, металлический штырек, который всегда показывает на север, способ закалки стали, краска из коры розового дерева, рама для тканья ковров и гобеленов, а также…