Земля Горящих Трав - Наталья Михайлова

Конечно, активировать паразита можно до бесконечности, до того, что он окончательно истощит планету. Но этот человек, — Ри кивнула на остановившийся кадр, где Сеславин с разбитым лицом начинал вставать с пола, — сам по себе сильнее Стейра и любого из нас.

К тому же, погляди…

На экране появился черно-белый снимок: люди в простой одежде работают в поле. В углу — укрупненные кадры, позволяющие хорошо разглядеть каждого из них в отдельности.

— Подборка из передач, — продолжала Ри, — где говорилось, насколько низок уровень жизни в Обитаемом мире. Видишь их одежду? Как сообщили аналитики Ведомства и как можем убедиться мы сами, на Земле безработные — и то одеваются лучше.

— Ну да…

— И это основание считать, что население Обитаемого мира — сплошь «быдляки», работающие за вот такую одежду, за еду и за довольно убогий кров. На допросе они подробно описывали свои дома.

— Подобные передачи я видел и по нашему телевидению, — кивнул Элено. — Нам давали понять, что если бы участники "бунта 807-го" хотя бы вообразили, как живут люди в Обитаемом мире, как у них плохо с удовольствиями, с удобствами и так далее, то им было бы просто стыдно бунтовать: каждый из них богач по сравнению со средним жителем сопредельного мира, — усмехнулся Элено. — "Обитаемый мир — царство серости, большая каторга. Сколько ни работай, ты не сможешь получить больше или меньше других. Тебя накормят и дадут эту простую одежду", — по памяти процитировал он. — Ну и дальше в том духе, что они придут и завоюют нас, сделают нас, свободных людей, рабами, и вся наша надежда — на силы ивельтов и на Стейра.

— Конечно… — пожала плечами Ри. — А вот такие кадры у вас показывают?

На экране появился Сеславин, облеченный ярким белым сиянием. Его сменил кадр с Ярвенной — сияние послабее, серебристое.

Элено с интересом вглядывался в черты девушки. Нет ни совершенства ивельтов, ни следов тех усилий, которые прилагают у людей представительницы среднего класса, чтобы походить на ивельтских женщин. Но милое, приятное лицо. И сияние…

— Это девушка, которая в буквальном смысле слова работает на полях, — улыбнулась Ри. — Ее спутник — строитель. «Быдляки», по-нашему. Но они сияют… И вот еще…

Кадр, где с воздетой руки Сеславина в просторном помещении срывается небольшая голубоватая молния.

— Можешь вообразить себе двух «быдляков», которые умеют сиять и метать молнии? Одного из которых Стейр, сильнейший из ивельтов, смог одолеть только с помощью дополнительной активации паразита? Эти иномирцы блокируют даже наше ментальное давление: представь, агенты Ведомства так и не смогли справиться ни с ним, ни с ней.

Пошел видеоролик: мучительная гримаса иномирца, вытянувшегося в анатомическом кресле, и словно неживое лицо его подруги, пустые глаза…

— Они сопротивлялись, когда их пытались просканировать.

— Да, эти кадры нам тоже показывали, — узнал Элено. — Мол, смотрите, что делает с людьми фанатизм и агрессия. И они, был рефрен, придут и завоюют нас, так как для них нет ничего святого… С другой стороны, — он напряг в кривой усмешке краешек губ, — в тюрьме, в чужом мире и красавец Стейр не выглядел бы безупречно, особенно если бы ему ломились в мозг.

Ри подтвердила:

— Я тоже так думаю… — и сдвинула тонкие брови. — И обладая такими силами и возможностями, они работают на полях. Вопрос: на кого же? Если они скот, рабы, — это предполагает элиту. Но под сывороткой «х-2а» они показали, что в текущую эпоху особыми способностями в Обитаемом мире обладают все.

— Была передача, что они свернули шею своей элите… — проворчал Элено. — В каком-то незапамятном году.

— Если точнее, — поправила Ри, — люди Обитаемого восстали против местных… скажем так, ивельтов, и сравняли их с собой. При этом они подняли до себя еще и расу недочеловеков, каких-то полузверей… И в итоге элиты нет, низших нет, а их способности стали достоянием единой расы. Ну, и на кого же они на этих полях работают, если нет элиты и если все равны по силам?

— Получается, на себя? — предположил Элено.

— Да, я думаю… А что одеваются они просто… — Ри вернула на экран снимки и увеличила кадры: на экране теперь располагались два крупных фрагмента. — Взгляни.

При близком рассмотрении ткань одежды казалась очень добротной и тонкой. И стало видно, что женское платье по подолу и рукавам вышито плавным, волнообразным узором. Это были переплетающиеся цветы, травы и листья. Тонкие линии сходились и снова расходились в причудливых узлах и сплетениях.

Не менее искусно была украшена и мужская рубаха, только там были не плавные и мягкие линии, а схождение и расхождение острых углов и зигзагообразных линий. Элено даже сощурил глаза, напряженно вглядываясь в узор и пытаясь понять его смысл. Это были какие-то символы, которые можно было принять то за стилизованную крону дерева, то за крышу дома, то за пламя огня.

— Разные вышивки для женщин и для мужчин… — тихо сказала Ри. — Или же у каждого человека — разные символы индивидуальности. У них просто другая культура. Имидж, подчеркивающий богатство, не имеет смысла в их обществе. Они подчеркивают что-то иное, возможно, как раз индивидуальность, в понятной им знаковой системе.

— Что же получается — третий путь? — приподнял брови Элено. — Не «быдляки» и не ивельты. Трудятся, обладают особыми силами, сами себе хозяева и работники….

— Да, — согласилась Ри. — Вполне может быть. И вот еще что… — она задумчиво улыбнулась. — Вам показывали дары, которые они принесли Земле?

На экране возникло четкое изображение гобелена: человек в дорожной одежде, стоящий в полутемном здании перед каменной аркой. К нему из арки протягивает руку молодая женщина, облеченная сиянием. Лицо странника, обращенное к ней, озаряет восторг и надежда.

— Наши психологи заявили, что сублимация запретов в интимной сфере приводит к таким извращенным формам любви — восторгу, идеализации.

Элено поморщился:

— Хотелось разбить экран, слушая наших экспертов. Аналитики, которые делают передачи для людей, в выборе слов не стесняются.

Ри наклонила голову, всматриваясь в женщину и выражение лица мужчины:

— По крайней мере, в них нет ни агрессии, ни угрозы. В своих дарах иномирцы постарались отразить не могущество, а что-то более важное для них… Стейр утверждает, — резко продолжала Ри, — что они маргиналы с задавленными комплексами, завистливые, агрессивные и так далее… Но то же самое пишут и о тех ста пятидесяти, которых казнили за "бунт 807-го квартала". И об ивельтах, что подняли восстание в прежние времена. И о тебе, Эл, сказали бы то же самое, и обо мне. Так что мы знаем цену словам "маргинал, завистник, экстремист" — это просто ругательства, не больше…