Черника на снегу - Анна Данилова

– Понимаю. Ты боишься. Ладно, потом. Потом все будет хорошо. Ты даже не представляешь себе, как хорошо! И жена твоя поправится. Ты разведешься с ней, и мы с тобой поженимся.

Она сказала то, во что совершенно не верила.

В этот раз она почему-то стыдилась своего любовника; быть может, причиной послужило сознание того, что она отвратительно выглядит после рвоты, потому она одевалась в другой комнате.

В прихожей Ванечка подал ей шубу, она запахнула ее и уже возле самой двери выронила сумку. Из нее выпал сверток. Она уставилась на него с удивлением.

– Господи, что это?

Еще недавно бледный Ванечка густо покраснел, и она увидела на его подбородке словно только что выросший на ее глазах блестящий прыщ. Вероятно, он был и раньше, да только она его не заметила. Что с ней? Откуда это брезгливое отношение к мужчине, которого она еще недавно, как ей казалось, любила?

– Что это? – Она почувствовала, что и к ее лицу прилила кровь. Она знала этот пакет, черный, с красными буквами, в который всегда складывала это. Но сегодня она не стала бы прятать этот сверток-рулон в сумку. Однако он оказался там. Может, она сделала это машинально, как поступала всегда, собираясь на свидание к Ванечке?

– Ладно, Ваня, мне пора. Чувствую, что уже скоро придут по мою душу… Станут задавать разные вопросы… Мне страшно!

– Ты все выдержишь, потому что ты ни в чем не виновата.

Он постарался произнести бодро, уверенно, но у него ничего не получилось, и она поняла, что он не верит до конца в то, что это не она – убийца.

Они расстались в квартире. Она вышла первой и с невероятной легкостью спустилась по ступеням вниз, села в машину. Лучше бы ей с ним, конечно, больше никогда не встречаться. Слишком много проблем у нее с ним! И у него с ней. Надо бы разбежаться насовсем. Навсегда. Странно, подумалось ей снова, и я его любила? Или же мне просто хотелось любить и знать, что меня любят? Скорее всего, так оно и было. К тому же, когда она встречалась с ним, она знала, что у нее есть муж, и она ощущала себя как-то иначе. Теперь же, когда она стала свободной, она и сама изменилась. И ее представление о будущей жизни – тоже. Может, ей просто стоит послать всех мужчин к черту и жить спокойно одной?!

Однако мысли о Вениамине будоражили ее воображение. Она вспоминала их прошлое, их любовь, его прикосновения к ней, поцелуи… И это было странно, если учитывать все обстоятельства. Ведь она знает, что умер ее муж.

Стоп. Он умер! Нет, его, судя по всему, убили. Или… а почему это она решила, что его убили? Это она знает, что его убили. Или не знает? Мысли ее словно свивались в тугой узел, голова раскалывалась. Может, он умер от сердечного приступа?

Она поставила машину возле дома, в укромном месте, и внимательно осмотрела двор. Никакого движения вокруг – ни милицейских машин, ни какой-то неприятной суеты, свидетельствующей о том, что с кем-либо из жильцов дома случилось нечто непоправимое. Во всяком случае, ни одного из тех признаков заинтересованности ее персоной, которых она так боялась и ждала, пока что ею замечено не было. Все было по-утреннему тихо, хотя и мрачновато. Еще этот ветер завывал, словно только он один и тосковал по ушедшему в мир иной Гарашину.

В создавшейся ситуации она не должна была встречаться с Вениамином. Не должна, и все. Не до этого ей! Да и удовольствия от свидания она никакого не получит, так, только издергается вся, перенервничает, а он это заметит… К тому же в самый ответственный момент, когда они окажутся в постели (в том, что это непременно случится, она была уверена, она слишком хорошо знала Вениамина), в дверь могут позвонить. И тогда ее застанут с любовником. С одной стороны, это будет выглядеть пошло. Хотя она всегда сможет объяснить, что Вениамин зашел к ней исключительно как муж ее матери, что у них просто какие-то общие дела… С другой, если даже ей не поверят и решат, что они с Вениамином – любовники, тем лучше: им не придет в голову, что она, Саша, – убийца: разве убийцы могут вести себя так хладнокровно, чтобы, только недавно убив мужа, она была в состоянии спокойно развлекаться в собственной квартире с любовником! Значит, пусть все идет как идет.

И тут она вспомнила про джем. Куда она его девала? Последнее, что она помнила в связи с джемом, это то, что она достала баночку из кармана шубы перед дверью приемной, тщательно протерла ее носовым платком, надела перчатки и вошла… И все. Что она сделала с баночкой потом – ничего не помнит. Память ее была заблокирована. Но не могла же она оставить ее на столе, в комнате отдыха, где она нашла Гарашина? Нет, не могла. В этом не было смысла. Значит, она привезла ее обратно домой.

Она быстро поднялась к себе, разделась и принялась искать баночку с джемом. Нашла ее в ванной комнате – под ванной. Очень странное место! Хотя почему странное? Там такая удобная ниша, куда можно спрятать использованную после свидания простыню (сложенную, правда, в тысячу раз), или сверток с ярким, предназначенным исключительно для свиданий с Ванечкой бельем, или, как теперь, баночку с отравленным джемом.

Выбрасывать баночку в окно она не стала – знала из прочитанных ею криминальных романов, что сыщики именно под окнами преступников и находят самые важные улики. Тогда куда? В мусоропровод ее тоже выбрасывать нельзя, по той же причине. Поставить на самое видное место? Опасно. Мало ли кто появится в ее квартире и захочет попробовать джем? Тот же Вениамин. Господи, да все же так просто!

Она откупорила крышку, вывалила ее отравленное содержимое в унитаз, спустила воду, вычистила унитаз, хорошенько помыла банку и только после этого поставила ее в кладовку на полку, рядом с такими же баночками. Проделывая все это, она думала об Аллочке. Когда-нибудь она непременно сюда явится и может вспомнить про джем. Спросит – а где тот самый джем? Особенно после того, как она узнает о смерти Гарашина, непременно заявится… Спросит: неужели ты могла сама съесть целую банку джема? Возможно, конечно, это все мнительность, и соседка не вспомнит про джем, но лучше подстраховаться…

Саша выбежала из квартиры и направилась в расположенный рядом с домом магазин. Купила продукты, в том числе и баночку с черничным джемом. Продавщица, улыбаясь, сказала, что в последнее время этот джем пользуется большим спросом.

– Знаете, ведь черника улучшает зрение, еще английским летчикам в войну давали в полеты такой же джем…

Алекс смерила ее насмешливым взглядом и подумала о том, что когда-нибудь, когда эта девчонка-продавщица будет постарше и ее начнет мучить проблема, куда бы подсыпать яду для горячо любимого мужа…

Она посмотрела на часы. Всего 9.45, а она так много успела сделать. А ей казалось, что только разговор с Ванечкой занял целое утро, не говоря уже о времени, проведенном ею в банке!

Вот поэтому-то по ее душу еще никто и не пришел и не приехал. Да и труп Гарашина еще не обнаружили. Хотя это все может выясниться с минуты на минуту. Она пожалела, что не назначила Вениамину точное время. Так обрадовалась его звонку, что совсем растерялась. Интересно, кто придет раньше – он или прокурор? Какое безумное утро!

Она сняла шубу, сменила красный свитер на темно-синий, побрызгала на себя духами, села за стол и уставилась в окно. Потом решила выпить кофе, но в последний момент передумала, посчитав, что ей сегодня понадобятся силы, и налила себе еще теплого (!), заваренного прошлым утром, чаю с шиповником. Не успела сделать несколько глотков, как в дверь позвонили. Она побежала открывать. Пришел Вениамин. Увидела его, и ей почему-то захотелось заплакать. Возможно, потому, что она слишком долго ждала, когда же он к ней вернется. Он, мужчина, который бросил ее и женился на ее собственной матери, вернулся к ней, наплевав на свое благополучие… Или же просто он все тонко рассчитал… А может, это он убил Юру?

– Ты рада мне?

– Очень рада… Я так долго тебя ждала… – прошептала Саша, давая увлечь себя в спальню. И вдруг поняла, что все то время, что она встречалась с Ванечкой, она обманывала самое себя и всегда представляла себе на месте Ивана Вениамина.

Она хотела сказать, что, может, не следует им сейчас это делать, ведь в дверь могут в любую минуту позвонить, но как сказать, если он ничего не знает?! Или сказать, что она знает?

Он голодный, поняла она. «С матерью у него ничего в этом плане не получается, вот поэтому-то он и вернулся ко мне. И почему только сейчас? Неужели не мог встречаться со мной раньше?»

– Я скучал по тебе… Не веришь?

– Верю…

Она зажмурилась, крепко обнимая его и прижимая к себе. Она даже юбку снять не успела, Вениамин ее задрал одним резким, уверенным, почти автоматическим движением, как если бы проделывал это по нескольку раз в день.

Спустя какое-то время она поднялась с постели, дрожащими руками привела в порядок свою одежду. Вениамин лежал рядом с закрытыми глазами и тоже был похож на мертвеца.