Осень в Шотландии - Карен Рэнни

Стоя на нижней площадке лестницы, он поднял обе руки в знак согласия.

– Сдаюсь. Ты просто демонстрируешь горское гостеприимство.

– Шотландия тут ни при чем, – резким тоном возразила она. – Я всего-навсего пытаюсь быть вежливой.

– Значит, я зануда. Прости.

Шарлотта еще раз кивнула, и Диксон не смог сдержать улыбки.

– Если ты попросишь кухарку, чтобы она не убирала еду, я поем, когда вернусь.

Шарлотта удивилась:

– Куда ты идешь?

– Мне нужно кое-что сделать. Скажем, кое-кого повидать.

Лицо Шарлотты застыло. Диксон тоже перестал улыбаться.

– Не возлюбленную, Шарлотта. И не служанку. Насколько я знаю, у меня нет в замке знакомых женщин.

Шарлотта отступила в сторону, плотнее кутаясь в шаль, словно в поисках защиты. Если ей угодно прятаться от него, зачем она надела платье с таким вырезом? Диксону вдруг захотелось повыше натянуть эту шаль и спрятать ее шею от слишком нескромных глаз, в том числе его собственных.

Маскарад затянулся. Маска прирастает к лицу. Еще несколько дней, и он сам поверит, что он и есть Джордж. Он не должен испытывать к ней никаких эмоций – ни сочувствия, ни ревности, ни желания защитить. У него нет права касаться ее шеи успокаивающим движением. Нет права дотронуться до ткани рукава, пробуя на ощупь мягкий шелк. Нет права взять ее за руку, чтобы рассмотреть точеную форму локтя, запястья, кисти. Диксон стоял достаточно близко, чувствуя, как обволакивает его облако согретых ее телом духов.

Он резко повернулся и, не сказав больше ни слова, пошел к дверям. Может быть, лучше совсем не разговаривать с Шарлогтой? После каждого разговора у него возникали все новые вопросы, в душе разгоралось нездоровое любопытство. Оказываясь рядом с ней, он чувствовал, как все больше втягивается в роль, предназначенную ему обстоятельствами, как теряет собственную индивидуальность.

Он здесь всего два дня и уже не может беспристрастно смотреть на эту женщину.

– Ты так и не сказал, куда идешь, – произнесла Шарлотта за спиной у Диксона.

– И правда, не сказал, – не оборачиваясь, отвечал он намеренно грубым тоном и закрыл за собой дверь, надеясь, что она не пойдет следом. Отойдя на приличное расстояние, Диксон все же оглянулся на Балфурин и удивился разочарованию, которое вдруг почувствовал.

Шарлотта смотрела на захлопнувшуюся дверь, как будто ушедший мужчина ее ударил. Отлично. Он желает быть загадочным. То есть возвращается к прежним манерам. Во время поездки ей на мгновение показалось, у них есть возможность… Возможность чего? Надежды? Он никогда не подавал ей надежды. Ни разу не сказал, что вернулся домой, чтобы остаться. Извинился за свое поведение, это да. Но разве одних извинений достаточно?

И простит ли она?

Ей было абсолютно очевидно, что мужчина, который вернулся, совсем не похож на того, кого она помнила. Это ее беспокоило.

Шарлотта в раздражении прошла в библиотеку, пытаясь занять мысли чем-либо иным, кроме Джорджа, но и там она сразу заметила следы его пребывания.

Кто-то переложил ее перья, сдвинул чернильницу. Только Джордж посмел бы дотронуться до ее прибора. Неужели он заглядывал и в стол?

Шарлотта всегда учила своих воспитанниц, что перед лицом опасности надо сохранять спокойствие. «Сохраняя трезвую голову, вы сможете справиться с любой бедой», – повторяла она снова и снова.

Сама Шарлотта не испытывала никакого спокойствия. Она была в ярости. Джордж здесь всего два дня, а его присутствие ощутимо во всем.

Она прикрыла глаза. Ей показалось, что в воздухе еще чувствуется его запах. Нечто чужое и экзотическое. Кроме того, от него пахло сандаловым деревом, и Шарлотте вдруг захотелось узнать, душистое ли у него мыло.

Его мыло?

С чего бы ей думать о таких вещах? А потом она задумается и о других его привычках. Часто ли он принимает ванну? Чистит ли зубы два раза в день? Хотя, если судить по его ослепительной улыбке, он наверняка заботится о зубах. Не хватало еще поинтересоваться его бельем! Потом она задумается о вещах, о которых ей совсем не следует думать. Например, как часто он ей изменял и с кем?

Значительно полезнее будет сосредоточиться на действительно важном вопросе: зачем он вообще вернулся в Балфурин?

Тут дверь приоткрылась, и в щелку заглянула Мейзи.

– Ваше сиятельство, он не приходил есть.

Кто подразумевался под словом «он», было ясно без слов.

– Неужели теперь весь замок не будет ни есть, ни спать, потому что Джордж забыл поесть? – с насмешкой в голосе спросила Шарлотта. – Он занят. Какое-то дело. И не спрашивай какое, сразу скажу тебе, что понятия не имею. – Шарлотта нахмурилась, опустив взгляд на чернильницу, и раздраженно передвинула ее на прежнее место.

– Служанка внизу видела, как господин граф шел в направлении старого замка, ваше сиятельство, – сообщила Мейзи, выжидающе глядя на хозяйку.

– Вот как? – Интересно. Странное место для Джорджа. Или нет? Если, конечно, верить его словам.

Мейзи все стояла в дверях.

– Мейзи, я абсолютно не собираюсь идти за ним следом.

– Конечно, конечно, ваше сиятельство. Мэтью тоже не завтракал.

– Съели эти двое свой ленч или нет, наша жизнь не должна рушиться, мне все равно следует заниматься обычными делами.

– И что это будут за дела, ваше сиятельство?

Мейзи не пыталась шутить, просто хотела получить приказания. Беда состояла в том, что никаких особых дел не было. Именно сегодня. Последние четыре-пять недель они только и делали, что готовились к этому дню, дню прощания с ученицами. Мечтали остаться в почти пустом замке, отдохнуть от напряженных, строго расписанных занятий.

Впервые за несколько месяцев Шарлотта была свободна, если только можно говорить о свободе, когда где-то рядом в доме ежеминутно чувствуешь присутствие Джорджа.

– Он мог не знать, ваше сиятельство, что мы приготовили ему еду. Я имею в виду Мэтью.

Услышав грустные нотки в голосе девушки, Шарлотта бросила на нее проницательный взгляд:

– Разве ты не собиралась навестить родителей, Мейзи?

– Только в следующем месяце, ваше сиятельство.

– Я могу отпустить тебя пораньше. Если хочешь, можешь ехать на следующей неделе.

– Благодарю вас, ваше сиятельство, но не стоит, – отвечала горничная. – Они не ждут меня раньше. Может быть, мне пойти поискать его? Он ведь голоден.

– Мейзи, Мэтью – взрослый мужчина. Если он голоден, то отлично сумеет разыскать кухню.

– О нет, ваше сиятельство. Мэтью ни за что не решится. Скорее умрет от голода, чем доставит кому-нибудь беспокойство.

Шарлотта вздохнула:

– Очень сомневаюсь, Мейзи, что такое может произойти.

Мгновение помолчав, горничная заговорила снова: