Собрание сочинений. Том 2. Голуби преисподней - Роберт Говард

В углу камеры сидело худое и лохматое человекоподобное чудовище в кожаных штанах и жадно обгладывало кость. На колесе умирал — Конан понял это сразу — голый человек. Неестественно вытянутые конечности говорили о вывернутых суставах и множестве других немыслимых повреждений. У него была смуглая кожа, умное строгое лицо и черные глаза, мутные и покрасневшие от боли. На лице его выступил предсмертный пот, а из-за растянутых губ виднелись черные десна.

— Вот эта коробка, — Вальбросо яростно пнул стоящий неподалеку небольшой, но тяжелый железный ящик. Ящик был украшен изображениями черепов и сплетающихся драконов, но ничего похожего на замок Конан не увидел. Пятна и царапины говорили о том, что до содержимого пытались добраться с помощью топора, лома, долота и огня.

— Здесь казна этого пса, — сердито сказал Вальбросо. — Все на юге знают Зората и его железный ящик, но что внутри — одному Митре ведомо.

Зорат! В самом деле, человек, за которым он гнался, лежал сейчас перед ним. Конан не выдал своего нетерпения, но, когда он склонился над измученным телом, сердце его бешено стучало.

— Ослабь веревки, мерзавец! — хрипло приказал он палачу. Вальбросо и его капитан смотрели с недоумением. Забывшись, Конан заговорил своим обычным тоном, а дикарь в кожаных штанах инстинктивно повиновался. Веревки ослаблялись медленно, иначе боль была бы такой же сильной, как при растягивании.

Рядом стоял жбан с вином. Конан схватил его и поднес к губам несчастного. Зорат судорожно глотал, и вино текло на его тяжко вздымавшуюся грудь.

Разум блеснул в залитых кровью глазах, дрогнули покрытые багровой пеной губы, и послышался хриплый шепот на языке страны Кот:

— Уже наступила смерть? Кончились эти мучения? Передо мной король Конан, павший под Валькией — значит, я в стране мертвых.

— Ты еще жив, — сказал Конан, — но умираешь. Пыток больше не будет, я позабочусь об этом. Но больше ничем не могу тебе помочь. Но, прежде чем умрешь, скажи мне, как открывается твой железный ящик!

— Мой железный ящик… — пробормотал Зорат. — Выкован он в дьявольском пламени пылающих гор Короши из металла, который не возьмет никакой инструмент. Много чудных сокровищ путешествовало в нем вдоль и поперек нашего мира, но все они не сравнятся с тем, что лежит там сейчас.

— Скажи, как его открыть, — настаивал Конан. — Тебе от него толку уже не будет, а мне оно может помочь.

— Да, ты Конан, — сказал торговец. — Я видел, как ты сидел с короной на голове и скипетром в руке в своей большой тронной зале дворца в Тарантии. Но тебя уже нет, ты погиб под Валькией. Значит, и мой конец близок.

— Что бормочет этот пес? — нетерпеливо спросил Вальбросо, который не понимал языка страны Кот. — Он скажет нам, как открыть ящик?

Голос его словно бы раздул искру жизни в израненной груди, Зорат повернулся к мучителю.

— Я скажу это только графу Вальбросо, — молвил он по-зингарийски. — Смерть кружит надо мной. Наклонись, Вальбросо!

Лицо графа разгорелось от нетерпения, он приблизился к умирающему.

— Нажми один за другим семь черепов на боковой стенке, — просипел Зорат. — Потом — голову дракона, который вьется на крышке. И наконец, надави на шар в когтях дракона. Секретный замок откроется.

— Ящик, быстро! — взвизгнул Вальбросо и выругался.

Конан поднял ящик и поставил его возле пыточного колеса. Вальбросо оттолкнул короля в сторону.

— Дай, я открою! — высунулся вперед Белосо.

— Его не откроет никто, кроме меня! — закричал Вальбросо.

Конан, инстинктивно схватившийся за меч, поглядел на Зората. Глаза его были мутны и кровавы, но он очень внимательно глядел на графа, и словно бы тень мрачной улыбки коснулась его губ. Торговец не открывал тайны, пока не понял, что умирает. Конан повернулся к Вальбросо и стал глядеть на него так же внимательно, как умирающий.

Край ящика был украшен рельефом из семи черепов среди ветвей причудливого дерева, а посередине свивался в кольца инкрустированный дракон. Вальбросо поспешно нажимал на черепа и, коснувшись большим пальцем головы дракона, грязно выругался и замахал рукой.

— Заноза, — проворчал он. — Палец занозил.

Потом он нажал на золотой шар в лапах дракона — и крышка подскочила вверх. Золотое пламя ударило в глаза. Казалось, что в резной коробке пылает огонь, готовый вот-вот вырваться через края. Белосо вскрикнул, граф тяжело дышал, пораженный Конан стоял в молчании.

— О, Митра, что за камень! — рука Вальбросо погрузилась в ящик и вынула оттуда пульсирующий алый шар, осветивший камеру мягким светом. Вальбросо казался бледным, как покойник. И вдруг умиравший на колесе человек расхохотался.

— Глупец! — воскликнул он. — Камень принадлежит тебе, но вместе с ним я подарил тебе смерть! Заноза в пальце… Посмотри на голову дракона, Вальбросо!

Все одновременно повернулись и посмотрели. Из раскрытой пасти на рельефе что-то торчало.

— Зуб дракона! — хрипел Зорат. — Он смочен ядом черного стигийского скорпиона! Дурак, дурак, трижды дурак, зачем ты открывал его голой рукой? Смерть! Ты уже мертв!

И умер сам с кровавой пеной на губах.

Вальбросо же зашатался и крикнул:

— О, Митра, я горю! Огонь пылает в моих жилах! Смерть! Смерть! — и, скорчившись, рухнул, на пол. Страшные судороги пробежали по телу, глаза остекленели, почерневший рот ощерился в страшной усмешке.

— Готов! — проворчал Конан и наклонился, чтобы поднять камень, выпавший из скрюченных пальцев Вальбросо.

— Готов! — проворчал Белосо, и в глазах его зажглось безумие и ярость. Он начал двигаться…

Ослепленный сиянием камня и потрясенный его доступностью, Конан оплошал. Прежде чем он разгадал намерения Белосо, что-то со страшной силой ударило его по шлему, и на кровавый блеск кристалла пролилась живая кровь.

Послышались топот ног и рев, подобный реву раненого буйвола. Оглушенный, но не вовсе потерявший сознание Конан сообразил, что Белосо ударил его железным ящиком. Голова уцелела только благодаря шлему. Он попытался отогнать тьму от глаз, шатаясь, поднялся и вытащил меч. Камера ходила ходуном в тумане. Дверь была открыта, и быстрые шаги доносились уже с винтовой лестницы. На полу валялся лохматый палач, остатки жизни вытекали из огромной раны на его груди. И Сердце Аримана пропало.

С мечом в руке, с лицом, залитым кровью, Конан выбрался из камеры. На неверных ногах он сбежал по лестнице, слыша во дворе крики, лязг металла, а потом — конский топот. Он выбежал во двор и увидел беспорядочно бегающих солдат и визжащих девиц. Боковые ворота были открыты, возле них лежал стражник с разрубленной головой. Кони — среди них и черный жеребец Конана — носились по кругу.