Дикий Порт (Райские птицы) - Ольга Онойко

Собраться. Положить гитару на пол. Прилечь. На пять минут. Потом встать и пойти за таблеткой. По пути проведать Тери. Только потом лечь… глаза закрывались, на разум ступала тьма, чёрные капли стекали по лазерным наклейкам на передней деке. Ифе, чудом сохраняя равновесие, сидела — с полуоткрытым окровавленным ртом, в глубоком обмороке.

Она пела жизнь и спела её.

Глава пятая

Райские птицы

— Ты чего? — прошептал Майк, сгорбившись над девичьим плечом.

Он не кинулся сразу вслед за Лилен; Майк был шокирован, растерян, испуган, но с самого рождения внешние события касались его сознания только вскользь; перехватить дыхание и стиснуть сердце когтями могло лишь чувство, родившееся в самом Майке. Вдохновение, ярость, любовь.

Проще говоря, Макферсон отличался изрядной толстокожестью.

Удивительно, как быстро Лилен поверила в самое худшее. Он подумал, что сам на её месте сначала попытался бы разбудить, прощупать пульс, проверить зрачки на реакцию… у местера Вольфа, конечно, потому что на местре Вольф биопластик, а он не считает нужным отделяться от кожи ещё спустя три часа после смерти.

Но Лилен рухнула разом в самую чёрную уверенность. Майк не знал, почему. Не знал, отчего так сразу и безоговорочно поверил. Что с этим делать, тоже не знал; он оказывался хорошим психологом там, где речь шла о достоверности актёрской игры и теоретических выкладках, но за пределами игр был беспомощен.

Мучила неловкость. Майк очень любил Лилен, но не мог разделить её чувства и не мог отстраниться, оставив с ними наедине. Он уважал старших Вольфов с тех пор, как впервые о них услышал, и успел проникнуться к ним симпатией — но родителями они приходились Лилен.

Человеческая смерть вообще не вызывала у Майка сильных эмоций. Таким уж он уродился: у него отняли одни дары, чтобы заменить другими.

Лилен сидела на земле. Волосы закрывали лицо, падали на сложенные руки, и Майк ненавидел себя за то, что даже сейчас видит кадр.

— Ты чего? — повторил он и, не находя других слов, спросил: — Что значит — Нитокрис?

— Сам увидишь, — бесстрастно ответила Лилен. И вдруг заорала, — она должна была знать! Она не могла не знать! Это она допустила!

Майк обнял девушку — торопливо, бережно, словно нервного зверька, и Лилен чуть не отшвырнула его, резко вскочив. Обернулась в сторону пляжа.

— Проснулась, — яростно прошипела она. — Куда она смотрела?!

Майк моргал. Мало не видеть, он даже ничего не слышал.

Нитокрис, если и приближалась, то приближалась бесшумно.

— Ну ладно, — почти спокойно сказала Лилен. — Час так час. — И, косо глянув на спутника, пояснила, — они спали. Проснулись, и теперь она кормит мелюзгу. Это для неё важнее.

— Нитокрис — Великая Мать? — трепеща, осмелился переспросить Майк.

— Где ты этой ерунды нахватался? — буркнула Лилен. — Самка и самка. Старая. А вот где Малыш? Он-то где был? Где Малыш?!

«Откуда ты знаешь, что делает Великая Мать?» — прыгнуло Майку на язык, но он, давясь любопытством, проглотил вопрос.

— А где он обычно бывает?

— Бегает, — неопределённо повела рукой девушка.

— Он мог далеко убежать?

— Только за кем-то.

— А ты не можешь его почувствовать? Как экстрим-оператор?

— Я же не мама!

— А следов нет?

— Мы их затоптали.

— Ну что ж, — со вздохом сказал Майк. — Остаётся поступить глупо. — И завопил во всю глотку: — Малыш!!

Лилен подпрыгнула.

Она услышала. Проклятый Майк, сообразивший поступить глупо. «Я просто одурела», — ревниво подумала Лилен, точно кто-то уличал её в тупоумии.

Малыш звал. Уже давно. Звал хоть кого-нибудь, умоляя, жалуясь, плача — инстинкт гласил, что на этот зов, разъярённая, явится мать рода во главе своих мужей и детей; но единственная принцесса этого дракона никогда не могла защитить его, а теперь не могла и утешить…

Лилен зачарованно побрела к нему.

В дом.

В залу, где с вечера сидел Дитрих Вольф, где сох ковёр, на который Янина выронила полную чашку чая, а дисплей мерцал фотографиями цветов и скал.

Майк шагнул следом, неловкий, сопящий и ничтожный. Лилен спиной чувствовала, что режиссёр думает, и думает не просто так — анализирует, собирает детали в паззл, решает задачу; она одновременно была благодарна ему за это и ненавидела его. В глубине души казалось противоестественным искать решение: его надо было почуять. Она чуяла — горлом, диафрагмой, маткой — но решить не могла.

Потом она увидела нукту.

Малыш вышел, постоял, глядя на неё, и пошатнулся. Майку невдомёк, а Лилен не могла не заметить этого.

Ей вдруг стало так страшно, что потянуло лечь наземь и сжаться, обнять колени, в позе эмбриона… эмбриона-без-утробы, рыхлого комочка, которому можно только умереть. Совсем, ужасно одна, в комнате, где лежат два мёртвых человека, и эти тела когда-то были её родителями, и даже Малыш, неуязвимый, невероятно опасный боец, идёт и плачет по-своему, тихо, Майку ни за что не услышать, а у неё болит голова от этого плача…

Нет-нет-нет. Ну пожалуйста.

Лилен открыла глаза.

— Надо вызвать полицию, — сказал Майк.

Дальнейшее проходило мимо неё. Майк отвёл её в прихожую, усадил на стул, сказав, что всё сделает сам. Позвонил в Джеймсон, в полицейский участок. Побежал по соседским домам. Вернулся. Ушёл снова, деловитый, быстро соображающий, уверенный. Лилен отрешённо думала, что только Майк, для которого кино было жизнью, а жизнь — кино, мог спокойно заниматься чем-то рядом с двумя… двумя бывшими живыми людьми…

Он забыл закрыть дверь в залу. Лилен боялась повернуть голову. Увидеть.

— Ребята?

«Тётя Анжела».

Та вошла, оглядываясь с озадаченным видом. Лилен смотрела тупо, сложив руки на коленях, как кукла.

— Что случилось?

— Тётя Анжела, — вырвалось невольно. — А ты не умерла?

Уже начинало казаться, что на всём свете остались только она и Майк. Лилен не видела, какими глазами уставилась на неё Анжела.

— Вы тут вопили… — наконец, выговорила та заготовленную фразу.

— Ну да, — сказала Лилен. — Мама умерла. Папа тоже. Малыш лежит и дохнет. Майк думает. Нитокрис обещала прийти. Я уже совсем не знаю.

Анжела долго молчала. Потом опустилась на корточки и заглянула ей в лицо.

— Лили, — сказала она, — с тобой всё в порядке?

Лилен хихикнула.

— Что значит — умерли?

— А что это ещё может значить?

— Оба?

Лилен молчала.

— Одновременно?

— Откуда я знаю…

В дверном проёме обнаружился Майк.

— Местра Мариненко, — бодро начал он, и Анжела приложила палец к губам.