Роза в уплату (Хроники брата Кадфаэля - 13) - Эллис Питерс

Элисон слегка отодвинулась от сына, чтобы получше видеть его хитро улыбающееся лицо.

- Что ты затеял? Если нужно, я умею держать язык за зубами, как никто. Только не попади в беду! Если ты что-то знаешь, почему бы тебе не рассказать?

- И, выдав секрет, лишиться выгоды? Нет, матушка, предоставь это мне. Я знаю, что делаю. Завтра сама увидишь, а сегодня - ни слова. Обещай!

- Твой отец был такой же,- произнесла она и, вздохнув, улыбнулась. Всегда полон великих планов. Ладно, если меня сегодня будет раздирать любопытство и мне суждено не спать, так уж и быть. Разве я когда-нибудь становилась у тебя на дороге? От меня никто ни слова не услышит, обещаю.- И вдруг добавила горячо, с тревогой, как будто предчувствуя беду: - Только будь осторожен! Ночью еще кто-нибудь может отправиться на опасное дело!

Бертред засмеялся, внезапно обнял мать и, насвистывая, вышел в сумрак двора.

Его кровать находилась в сарае, где стояли ткацкие станки, он спал там один, так что никто не проснулся и не услышал, когда примерно через час после полуночи Бертред встал, оделся и вышел из дома. Выскользнуть со двора в узкий проход, ведущий на улицу, не составило труда: особого риска, что его увидит кто-нибудь из домочадцев, не было. Бертред очень точно выбрал время: не слишком рано, чтобы все уже улеглись и спали, и не слишком поздно, иначе взойдет луна. А осуществить задуманное ему легче было в темноте. И действительно, когда Бертред пробирался от улицы Мэрдол к замку, в узких проулках между сгрудившимися домами и лавками было темно. Восточные городские ворота являлись частью оборонительных укреплений, на ночь их запирали и выставляли охрану. За последние несколько лет Шрусбери не подвергался угрозе нападения с востока. Лишь изредка покой в графстве нарушали набеги из Уэльса, с запада, но Хью Берингар по-прежнему требовал от своих людей бдительности. Однако калитками, выходившими к реке под самыми крепостными башнями, можно было пользоваться свободно. Только во время угрозы нападения калитки закрывались и запирались, а на стенах ставили часовых. Всадники, разносчики с тачками, возчики с телегами, едущие на рынок,- все они должны были ждать, когда на рассвете откроются ворота, а одинокий пешеход мог пройти в город в любое время.

Бертред находил дорогу в темноте так же легко, как днем, и шагал уверенно, ступая неслышно, как кошка. Пройдя в калитку и тихо закрыв за собой ее деревянную дверцу, он вышел на заросший травой и кустами склон холма над рекой. Под ногами у него тек Северн, в движущейся воде то и дело вспыхивали узкие светлые полоски. Звезд не было, по небу плыли небольшие тучки, но оно оставалось более светлым, чем вырисовывавшиеся на его фоне очертания строений и деревьев. К тому времени, как взойдет луна, а это будет не раньше, чем через час, небо, наверное, очистится. У Бертреда было время постоять минуту и обдумать свои действия. Надо было принять в расчет, что дул слабый ветерок, и не приближаться к мастиффу сторожа с наветренной стороны. Бертред поднял палец, предварительно послюнив его. Легкий устойчивый ветер дул с юго-запада, с верховьев реки. Из осторожности придется обогнуть весь замок и, сделав круг, подойти к складу с шерстью сзади.

Сегодня днем он хорошо осмотрел это строение. То же сделали и все другие - шериф со своими сержантами и горожане, помогавшие им в поисках. Но Бертред, в отличие от них, и раньше бывал в этом доме, когда приходил за шерстью для госпожи Перл. А кроме того, они не сидели на кухне у госпожи Перл в тот вечер, накануне ее исчезновения, и не слышали, когда Бранвен заявила о намерении хозяйки рано утром отправиться в аббатство, чтобы составить новый договор, по которому ее дар монастырю отныне не будет оговариваться никакими условиями. Поэтому только Бертред мог заметить, как сразу после этого Гуннар быстро допил свой эль, сунул в карман кости и поспешно удалился, хотя до этого казалось, что он собрался просидеть здесь целый вечер, так удобно он устроился. Гуннар был единственным, помимо Бертреда, человеком, знавшим о намерениях Джудит, и уйти он поторопился, несомненно, чтобы сообщить о них кому-то еще. Кому - старому Хинде или молодому, - не имело значения. Бертреду самому казалось странным, что он так долго не мог сообразить, что к чему. Его осенило только сегодня днем, когда он увидел окно в старую контору, плотно закрытое ставнями, запертое на засов снаружи и, очевидно, так же тщательно заделанное изнутри. Все стало ясно. И если потом он, укрывшись под деревьями, терпеливо ждал сумерек, чтобы увидеть, кто выскользнет из калитки в городской стене и куда он поспешит со своей плетеной из тростника корзинкой, то это было просто предосторожностью, желанием еще более укрепить свою уверенность.

Внутренний боковой карман куртки Бертреда оттягивали длинное долото и зубило, хотя он собирался, если удастся, избегать шума. Наружный засов на окне можно просто вытащить из гнезда, однако Бертред догадывался, что ставень, закрывавший окно, был прибит гвоздями к раме. Год назад воры, проникнув через это окно в помещение, утащили тюк шерсти, после чего старый Хинде, поскольку конторой давно не пользовались, велел забить окно, чтобы предотвратить дальнейшие кражи. Это была еще одна вещь, которую шериф не знал.

Бертред тихонько прошел по полянке за складом, при этом мягкий ветер все время дул ему в лицо. Очертания предметов стали яснее - черное на серо-черном. Слева от Бертреда чуть мерцала река, справа высился склад, и за ним - мастерские Годфри Фуллера. А над Бертредом, на высоте примерно в два человеческих роста, находился квадрат закрытого ставнями окна, вполне различимый даже ночью.

Залезть туда не составит труда, это он проверил раньше. Дом был старый, его задняя стена упиралась в склон, и вертикальные доски, в течение многих лет размокавшие снизу, подгнили. Поэтому старый Хинде, всегда отличавшийся скуповатой бережливостью, велел укрепить стену, прибив поперек досок толстый горизонтальный брус. Его-то Бертред и собирался использовать в качестве опоры, с которой, встав на цыпочки, он сможет легко дотянуться до доски под окном, достаточно широкой, чтобы он мог стоять на ней, приложив ухо к ставням.

Бертред осторожно выпрямился, ухватился рукой за рейку, набитую на ставни, закрывающие окно, прижался бедром к нижней доске и затаил дыхание, ловя каждый звук. Ставни были хорошо подогнаны, но все же маленький зазор оставался. Примерно на ладонь ниже середины, там, где смыкались обе створки, виднелась полоска света шириной в волосок, слишком узкая, чтобы можно было разглядеть, что происходит внутри, похожая на нанесенную пером тонкую золотую черточку. В конце концов, ничего странного. Наверное, похитители смилостивились и дали вдове свечку или лампу. Стараясь сломить сопротивление, с женщиной стоило обращаться так, чтобы не причинить ей вреда. Силу следовало применить только в том случае, если все другие средства будут исчерпаны. Однако целых два дня, и никакого результата,- это уже было похоже на провал.