Китайская невеста - Майкл Скотт

— Боюсь, этого мне не пережить, — пробормотала она с легким вздохом смирения.

— Ты очаруешь всякого, с кем встретишься, — ответил Чарльз, хихикнув, — единственным возможным исключением, пожалуй, будут несколько девиц, в глазах которых всякий раз, когда они смотрели на меня, так и светились узы брака.

— Их я уважительно, но решительно попрошу держаться от тебя в стороне, — сказала Руфь. — Не то я выцарапаю им глаза, если они осмелятся приблизиться к тебе.

Чарльз громко расхохотался.

— Если серьезно, — проговорила Руфь, — единственный человек, который меня волнует, твой отец. Твоих родителей я знаю уже много лет, поэтому уверена, леди Бойнтон будет любезна, вне зависимости от того, что чувствует внутри. Но от одной лишь мысли о возможной реакции сэра Алана, у меня по спине начинают бегать мурашки.

Чарльз тоже стал серьезен.

— Не волнуйся, — сказал он. — Отец так хотел увидеть меня женатым человеком, что будет само смирение.

Он помолчал, затем высказал свое беспокойство.

— Меня волнует, как он отнесется к Дэвиду. Перед отъездом в Америку я рассказал матери, что у меня евразийский сын, но отец ничего не знает об этом. Разве только мать отважилась сообщить ему это. Среди двух миллионов преисполненных предрассудков жителей Лондона моему отцу нет равных.

Руфь сжала руку Чарльза.

— Мы с тобой вполне переживем это, и с Дэвидом тоже все будет хорошо.

— Спасибо. Я хотел, чтобы ты была приготовленной. При первой необходимости я готов арендовать или купить для нас собственный дом.

— Ты и в самом деле считаешь, что все может плохо обернуться?

— Просто я готов ко всему, — ответил Чарльз.

Через несколько минут они подъехали к парадной двери внушительного особняка в районе Белгравиа, и Руфь с волнением сглотнула подкативший к горлу комок. Надежда, что этот большой дом станет ее родным обиталищем, прибавила ей страха.

Появился слуга, чтобы принять лошадей и экипаж, дворецкий наблюдал за разгрузкой багажа, а одна служанка поспешила наверх доложить сэру Алану и леди Бойнтон о прибытии мистера Чарльза из Америки.

Чарльз вошел в дом первым. За ним проследовала Руфь, держа детей за руки, последней робко протиснулась Ву-лин, потрясенная великолепием особняка.

Сэр Алан и леди Бойнтон сверху спустились по лестнице в огромный вестибюль с мозаичным полом и остановились, наблюдая за группой входящих.

Чарльз, не тратя времени попусту, объявил:

— Руфь и я поженились перед самым отплытием из Нью-Лондона.

Джессика Рейкхелл Бойнтон сперва заморгала от неожиданности, затем ее лицо медленно расплылось в широкой улыбке.

— О, дорогая! — воскликнула она, заключая в объятия свою сноху. — Как чудесно, я так рада за вас обоих. За всех за нас.

Руфь почувствовала облегчение, рискуя расплакаться. От внезапного изумления сэр Алан не знал что сказать.

— Вот те раз, — промямлил он, затем выступил вперед и поцеловал девушку, на которой его сын неожиданно женился.

Больше не волнуясь по поводу своего собственного приема, Руфь, как бы то ни было, сдерживая дыхание, ждала реакции четы Бойнтонов на новости Чарльза.

— Вы уже знакомы с Джулианом, — сказал Чарльз, — он приехал с нами навестить вас.

Леди Бойнтон наклонилась, чтобы поцеловать своего внучатого племянника.

— Хотя я не видела его с тех пор, как он был совсем младенцем, — проговорила она, — я непременно узнала бы его, где бы то ни было.

Затем, обращаясь к малышу, добавила:

— Ты точная копия своего отца и деда. И похож на меня. Все Рейкхеллы имеют сильное семейное сходство.

Руфь невольно вонзилась ногтями в свою ладонь, увидев, как сэр Алан крепко пожал малышу руку.

Чарльз откашлялся.

— Познакомьтесь, это Ву-лин из Кантона. Она сестра умершей Элис Вонг.

Смущенная юная китаянка молча сделала некий реверанс.

Леди Бойнтон поспешила на помощь девушке.

— Добро пожаловать в Лондон и в наш дом, Ву-лин, — проговорила она.

Девушка улыбнулась, а сэр Алан кивнул в знак приветствия, совершенно не догадываясь, почему она находится в этой компании.

Чарльз наклонился и поднял на руки меньшего мальчугана.

— А это, — проговорил он громким голосом, — даже чуть более громче обычного, — сын Элис Вонг, Дэвид. Мой сын — Дэвид Бойнтон.

Сэр Алан посмотрел на ребенка и побледнел. Затем перевел взгляд на Чарльза.

— Прошу меня извинить, — произнес он, круто повернулся на каблуках и стал медленно подниматься вверх по лестнице.

Джессика обменялась быстрым взглядом с Чарльзом, затем забрала у него из рук внука, крепко обняла его и принялась целовать. Ее реакция была настолько естественной и неожиданной, что Руфь наконец не сдержалась, и слезы брызнули у нее из глаз.

Чарльз, желая обрести уверенность, начал было оправдываться.

— Мне следовало бы знать, что он поступит подобным образом, — проговорил он.

Его мать была непоколебима.

— Боюсь, не оправдала твоих ожиданий, Чарльз. Пыталась поговорить с ним, но всякий раз он отказывался меня слушать. Но ничего не бойтесь, — добавила она, обращаясь одновременно к сыну и снохе, — с Аланом все будет в порядке. Всему свое время.

Джессика продолжала держать на руках и обнимать Дэвида, которому это явно нравилось. Чарльз усмехнулся, затем, став серьезным, проговорил:

— Не хочу вас стеснять, мама. Руфь и я готовы на первое время, пока подыщем дом, остановиться в отеле.

Джессика оторопела.

— Вы этого не сделаете! — с возмущением воскликнула она. — Ты здесь родился. Здесь твой дом. Здесь дом твоей жены и твоего сына. Не допущу, чтобы вы провели на стороне даже одну ночь! К тому же мы слишком долго торчим в вестибюле. Вы наверное проголодались с дороги и устали. Пойдем, Руфь, я покажу тебе твои покои. Они уже давно приготовлены для Чарльза и его супруги. Ву-лин, само собой разумеется, займет комнату гувернантки рядом с детской. Когда устроитесь, что-нибудь перекусим. Дети, так уж случилось, что сегодня повар испек огромный шоколадный торт, потерпите немного, а потом будете есть сколько душе угодно.

Она первой двинулась по лестнице вверх, неся на руках Дэвида. Джулиан быстро бежал за ней. За ними гораздо медленнее шел Чарльз, обняв одной рукой Руфь, поддерживая Ву-лин другой.

Поднимаясь по лестнице, Руфь ясно осознала, что несмотря на искреннее гостеприимство ее новой свекрови, впереди предстояло немало серьезных трудностей.

Молодая семья быстро сжилась с заведенным порядком новой жизни. Руфь восторгалась отведенной ей гостиной и спальней, а также отдельными гардеробными для нее и для Чарльза. Дети занимали две соседние комнаты, одна из которых служила им спальней, другая — местом для игр, похожие на те комнаты которые они занимали в доме Рейкхеллов в Нью-Лондоне. Ву-лин была поглощена своей спальней, такой огромной, что своим размером превосходила целый дом, в котором девушка жила в Кантоне вместе с бабушкой.

Руфь установила для Дэвида и Джулиана практически тот же распорядок дня, по которому они жили в Нью-Лондоне. Единственное отличие заключалось в том, что леди Бойнтон помогала ей и Ву-лин кормить детей. Кроме того, Джессика несколько раз в неделю вместо Руфи рассказывала малышам сказки на ночь.

По совету Джессики для Ву-лин наняли репетитора. В дом пригласили портного, сапожника, модистку, чтобы приготовить новый гардероб для жены Чарльза и юной китаянки. Джессика также настояла, чтобы Ву-лин сидела вместе с ними за семейным столом, и с самого начала недвусмысленно дала понять, что к юной девушке следует относиться как к члену семьи, а не как к служанке.

Сэр Алан старался, чтобы невестка чувствовала себя как дома. Он рассказывал ей новости из Соединенных Штатов, подписался для нее на нью-йоркские и бостонские газеты, втягивал ее во все разговоры. Он старался быть вежливым с Ву-лин, и хотя ему было трудно чувствовать себя свободно с ней, он никогда не позволял себе забыть, что она гость в его доме.

Однако пойти дальше этого он себя заставить не мог. Откровенно и подолгу он обсуждал с Чарльзом деловые проблемы, но никогда не касался личных вопросов. Но самое главное, он вовсе не замечал Дэвида и вел себя так, словно ребенка не существовало. Он никогда не поднимался на третий этаж, где находились детские комнаты, а когда дети спускались вниз, он недолго поболтав с Джулианом, лишь искоса бросал взгляд в сторону внука.

Джессика изо всех сил старалась сгладить ситуацию.

— К сожалению, — говорила она, обращаясь к Чарльзу в присутствии Руфи, — твой отец всегда чувствовал себя неловко в общении с маленькими детьми. Не припомню, чтобы он обращал на тебя хоть малейшее внимание, пока ты не научился ходить и разговаривать. К счастью для Элизабет, она была уже достаточно взрослой, чтобы говорить достаточно бегло, когда мы удочерили ее.