Последнее дело Гвенди - Стивен Кинг
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Реактор в ракете крохотный, не больше мотора в игрушечном поезде, но довольно мощный. Если оператор – Гвенди – что-то напутает с порядком запуска, возможен взрыв, который либо разворотит обшивку станции, либо сведет ее с орбиты. В этом случае МФ-1 рискует улететь в дальний космос или войти в земную атмосферу и сгореть. Впрочем, Гвенди об этом уже не узнает; ее испепелит в первые две секунды.
Кэти старалась быть максимально деликатной.
– Я не смогу с чистым сердцем дать вам разрешение на выход в открытый космос, даже с напарником, если не буду на сто процентов уверена, что вы не страдаете никакими умственными расстройствами.
Доктор Глен высказался прямее, и это было достойно уважения.
– Сенатор, нет ли у вас подозрений, что у вас начинается болезнь Альцгеймера? Мне самому неприятно поднимать эту тему, но при нынешних обстоятельствах ничего другого не остается.
Гвенди знала, что нечто подобное может произойти, и проработала «легенду» как раз на такой случай – вместе с доктором Эмброузом, который хоть и весьма неохотно, но все-таки согласился помочь. Они оба прекрасно знали, что хорошая выдумка включает в себя по возможности больше правды. Руководствуясь этим соображением, Гвенди сказала Кэти и доктору Глену, что ей поручено дело чрезвычайной государственной важности – причем речь идет о благополучии всего мира, – она живет в непрестанном стрессе уже два долбаных года, ее мучает постоянная бессонница, и поэтому у нее иногда случаются приступы забывчивости. Кэти с готовностью согласилась, что в 95 процентах случаев Гвенди проявляет прекрасную дееспособность – в пределах и выше принятого стандарта.
– Но мы в космосе. Внештатная ситуация может возникнуть в любой момент. Об этом не сообщается в пресс-релизах, но все это знают. Знает даже Гарет, и потому он прошел курс подготовки к действиям в чрезвычайной ситуации. Девяноста пяти процентов никак не достаточно. Должно быть сто.
– Со мной все в порядке, – возразила Гвенди.
– В таком случае вы не откажетесь пройти серию тестов, да? – спросил доктор Глен. – Просто чтобы мы были спокойны, выпуская вас в открытый космос с некой секретной и важной миссией, о которой мы ничего не знаем, и мощным ядерным устройством, о котором как раз таки знаем.
– Да, конечно, – сказала Гвенди. А что еще она могла сказать? С того самого вечера, когда Ричард Фаррис доверил ей пульт управления в третий раз, она чувствовала себя крысой в постоянно сужающемся коридоре, из которого не было выхода. Это самоубийственная задача, сказала она Фаррису в тот вечер на заднем крыльце, и вам это известно.
Тестирование назначено на 17:00. Сейчас 16:40. Пора готовиться.
Что означает: пора вынимать пульт управления из сейфа.
27
Еще во время своего депутатского срока в палате представителей Гвенди обзавелась обширными связями. Когда она стала сенатором, у нее появилось еще больше полезных знакомств, что очень ей пригодилось после того эпохального мозгового ступора. Рекомендую отведать их фирменные бушприты, я вас умоляю! Она думала позвонить Шарлотте Морган, но решила, что лучше не надо. Шарлотта – высокопоставленный руководитель спецслужбы. Она может решить, что доверять Гвенди пульт управления слишком рискованно. Гвенди прекрасно осознавала, что доверять пульт кому-то другому – еще больший риск.
После долгих раздумий она позвонила одному из своих новых друзей: Майку Деуайну из Агентства национальной безопасности. Гвенди сказала ему, что ей надо встретиться с психиатром, которому можно полностью доверять. Она спросила, знает ли Майк такого специалиста, заранее предполагая, что должен знать; АНБ строго следит за психическим здоровьем своих сотрудников. Тайны должны храниться надежно.
– Уже теряете разум, сенатор? – пошутил Майк.
Гвенди рассмеялась, вроде как оценив шутку, хотя именно этого она и боялась.
– Пока нет. Разум держится стойко. Я участвую в проверке сотрудников НСО – это строго между нами, Майк, – и у меня есть некоторые вопросы. Деликатные вопросы.
НСО расшифровывается как Национальная система обороны, и для Майка этого было достаточно. Никому не понравится мысль, что за ядерный арсенал отвечают психически нестабильные люди.
– Есть какие-то проблемы, о которых мне надо знать?
– Пока нет. Я работаю на опережение.
– Вы меня успокоили. Есть один специалист… подождите секундочку. Не могу вспомнить фамилию…
Добро пожаловать в клуб, подумала Гвенди и не сумела сдержать улыбку. В надвигающемся сумасшествии есть свои забавные стороны. Или были бы забавные стороны, если бы речь не шла о пульте управления, способном уничтожить весь мир.
– Все, есть контакт. Норман Эмброуз. Наш ведущий специалист-психиатр. Принимает на Мичиган-авеню. – Гвенди записала адрес, а также номер рабочего телефона и личного мобильного телефона Эмброуза. И подумала: Спасибо, Господи, за информацию от АНБ. – Насколько я знаю, у него запись на полтора века вперед. Но, думаю, вы сумеете пройти без очереди. Как действующий сенатор США и все такое.
Гвенди и вправду сумела пройти без очереди и уже на следующий день встретилась с доктором Эмброузом в его приемном кабинете. Как только Эмброуз подтвердил обещание соблюдать абсолютную конфиденциальность, Гвенди сделала глубокий вдох и рассказала ему о своих опасениях: она боится, что у нее начинается болезнь Альцгеймера или деменция. Если это действительно так, никто не должен узнать о ее состоянии, пока она не выполнит определенную задачу высокой государственной важности.
– Насколько высокой? – спросил Эмброуз.
– Высочайшей. Но это все, что я могу сказать. Может быть, пройдет год, прежде чем я смогу выполнить эту задачу. Но, скорее всего, два. Может быть, даже три. Но я очень надеюсь, что нет.
– Можно ли предположить, что если определенные люди узнают о вашей проблеме – если проблема действительно существует, – вас отстранят от этой работы?
Гвенди невесело улыбнулась.
– Такого нельзя допустить. Это будет катастрофа.
– Сенатор…
– Гвенди. Здесь я просто Гвенди.
– Хорошо, Гвенди. У вас в семье были случаи болезни Альцгеймера или деменции?
– Нет. Моя тетя Фелисия выжила из ума, но ей было уже далеко за девяносто.
– Ясно. И сравнительно недавно вы потеряли мужа?
– Да.
– Я очень сочувствую вашей потере. Плюс к тому вы стали сенатором, и у вас появилось множество новых обязанностей. Возможно, у вас просто стресс.
– Можно ли диагностировать болезнь Альцгеймера по анализу крови?
– К сожалению, нет. Единственный способ подтвердить диагноз – помимо постоянного наблюдения за ухудшающимся состоянием пациента – это посмертное вскрытие. Но есть письменный тест, позволяющий выявить ранние симптомы когнитивных расстройств.
– Мне надо пройти этот тест.
– Думаю, это хорошая
