Треугольник Карпмана - Александра Райт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Лотта сидела в камере для встреч за массивным деревянным столом и раскачивалась на стуле в ожидании своего клиента. Перед ней лежала красная папка с делом, которое она перечитывала сотни раз: перед сном, за завтраком, по дороге сюда. Она пыталась составить портрет подзащитной, понять, что могло двигать ею в момент преступления, если это всё-таки её рук дело. Шарлотта ожидала увидеть перед собой прожжённую жизнью женщину, на теле которой оставили следы беспорядочный образ жизни и побои клиентов. Фотографии в деле подтверждали догадки Шарлотты лишь отчасти, но реальность по-настоящему удивила её: в комнату завели высокую стройную блондинку. Конечно, условия её жизни и содержание в камере стёрли с неё блеск, но она по-прежнему оставалась красивой женщиной. Мутные серые глаза смотрели поверх Шарлотты, в них будто плескались клубы сигаретного дыма, за которым не было видно ничего.
— Здравствуйте, меня зовут Шарлотта Дэвис. Я буду защищать ваши интересы в суде, — она поднялась и протянула руку Райли. Подзащитная лишь усмехнулась и помахала наручниками. — Простите, присаживайтесь, — а после добавила, обращаясь к сопровождающему: — Снимите с неё наручники, пожалуйста.
— Не положено, — буркнул тот в ответ.
— Под мою ответственность, — Шарлотта обворожительно улыбнулась ему, и он сдался. Сложно было противостоять её природной харизме. Один лишь взгляд Ренуаровских глаз стоил того, чтобы исполнять её желания. Она часто оказывала на мужчин гипнотическое воздействие благодаря своим чёрным глазам, доставшимся ей от отца. Сопровождающий снял наручники с Райли и отошёл к стене. — Оставьте нас наедине, пожалуйста, — так же ласково попросила защитница.
Вздохнув, конвоир подчинился обезоруживающей вежливости Шарлотты. Работая в тюрьме, редко можно услышать просьбу. Здесь раздают приказы. Жизнь по уставу. Даже простая улыбка и просительный тон в этих серых застенках — как лунная радуга. Удивительно. Нереально. Сопротивляться невозможно. Тем не менее мужчина закрыл дверь неплотно, чтобы слышать, что происходит внутри, и иметь возможность вмешаться, если это потребуется. С этой заключённой проблем не было. Она не доставляла хлопот надзирателям, вела себя тихо, ни с кем не говорила. Если не спала, то сидела в углу своей камеры, погруженная в тяжёлые мысли. О тяжести мыслей этой женщины можно было судить по морщине, которая пролегала между бровей, когда она поднимала голову. Откуда он знал? Он часто смотрел на неё, когда дежурил в коридоре. Все смотрели. Она была как музейный экспонат. Женщина-серийница. Да за всю историю Америки их наберётся не больше десятка. Она была интересна всем, не только работникам тюрьмы. Это дело всколыхнуло общественность. Пороги тюрьмы, как стервятники, с утра и до позднего вечера сторожили сотни журналистов в надежде урвать свой кусок славы от несчастной судьбы этой молодой женщины.
— Я здесь для того, чтобы помочь вам, — Шарлотта старалась добиться доверия подзащитной.
— Охотно верю, — ответила Райли, хотя интонация противоречила сути сказанного.
— Чем больше вы мне расскажете, тем лучше мы сможем выстроить линию защиты. Я не враг вам, Райли, — глаза защитницы лучились добром, в них не было ни грамма фальши. Это подкупало Райли, но, во-первых, пятиминутное знакомство не располагало к откровенности, а во-вторых, она вообще не была готова довериться кому бы то ни было, даже священнику. Ведь стоило ей на миг открыться, как она получала плевок в сердце. Она была почти уверена: такие, как она, просто не заслуживают снисхождения общества. Второй или даже третий сорт людей — самого низкого качества.
— Не думаю, что мне есть, чем с вами поделиться… — Райли не договорила, забыв имя собеседницы.
— Шарлотта, можете называть меня Лоттой, — напомнила защитница.
— Шарлотта, — повторила Райли, намеренно избегая фамильярности, чтобы та не надеялась на сближение. — Вы зря теряете время со мной.
— Я так не думаю, — мягко противостояла защитница. — Если вы пока не готовы говорить о деле, давайте просто познакомимся поближе.
— Не знаю, зачем вам всё это дерьмо, но если очень хочется, то давайте, — Райли вальяжно откинулась на спинку стула и по-мужски расставила ноги.
— Я начну, если не возражаете? — Шарлотта решила, что, если первая поделится своей биографией с подзащитной, той будет проще открыться. Райли кивнула в ответ, и она продолжила. — Я родилась здесь, в Орегоне. Училась в обычной школе, потом в Юридическом. У меня есть брат-близнец, он музыкант. Свободное время я провожу с семьёй или на свежем воздухе, мы любим играть в настольные игры, — она улыбнулась, ожидая реакции Райли.
— Ну что ж, раз такие правила игры, — Райли усмехнулась. — Вы сами напросились. Родилась я в Смитерсе, в Канаде. Потом вся семья перебралась в Америку. Не знаю, за каким хреном. Мою мать лишили права опеки, когда мне было пять лет, а брату только три. С тех пор нас воспитывали старики моей матери. Дружок деда изнасиловал меня, когда мне было одиннадцать. А потом и сам дед стал частым гостем в моей спальне. Иногда это длилось по несколько часов, и я писалась прямо в постель. Тогда он злился и бил меня. В школе я не доучилась, потому что залетела. Свободное время я провожу с незнакомыми мужиками, потому что люблю деньги, секс и выпивку, — она попыталась выдавить из себя такую же улыбку, как была у Шарлотты, но вышел лишь болезненный оскал. Так скалится животное, угодившее в капкан. Страх, боль и надежда. Вот что смешалось на её лице.
— Вы хотели шокировать меня своим рассказом?
— А что, не вышло?
— Не вышло. Я очень сочувствую вам, вы не заслужили такой судьбы. А ещё вы не виноваты в том, что случилось с вами в юности, у вас просто не было правильного примера и поддержки рядом. Я не стану осуждать вас, — Шарлотта говорила искренне, открыто, не заискивая. — Мне приятно, что вы поделились со мной.
Понимая, что сегодня ей больше ничего не удастся узнать, Лотта протянула свою визитку Райли.
— Если вы захотите поговорить, просто позвоните мне. Вы можете мне доверять. Я сделаю всё, чтобы защитить вас. Это не только моя работа, это мой долг. Особенно теперь, когда мы стали чуть ближе,
