Внеклассное чтение. Том 2 - Борис Акунин

— Видел я, как вы только что пытались наставить ребенка. Так кто прислал вам письмо? Брат старшего градуса?

Князь молчал, очевидно, не зная, отвечать ли. Похоже, Данилина осведомленность о таинственном Ордене поколебала его непреклонность.

— Нет. Об этом… существе, — сказал он наконец, опасливо взглянув на Митю, — была депеша из более высокой инстанции.

— От Орденского Капитула?

— Еще высшей, — негромко произнес губернатор, с каждым мгновением делаясь все уверенней. — Самой высокой.

— Неужели Дмитрий навлек на себя гнев Великого Мага? — Фондорин тоже посмотрел на Митю — без опаски, а скорее с любопытством. — Но чем?

— Не знаю. Однако я получил послание от Великого Мага. — Давыд Петрович торжественно поднял палец. — Со Знаком Усекновения! Мог ли я ослушаться? Я брат Авраамова градуса, я третий обет давал!

— Что это — третий обет?

— Вы не знали? Ах да, вы ведь не поднялись выше первого градуса, а это еще не настоящее членство. У нас старшинство считается по обетам повиновения. Чем строже и самоотверженней послушание, тем выше градус. Младшие рыцари, братья Иова Многострадального, дают простейший обет: исполняй наказ старших без ропота. Третий градус, Иисусовы братья, дают клятву, ежели понадобится, взойти на крест. Те же, кто, подобно мне, удостоен четвертого градуса, ручаются во имя Добра умертвить и собственного сына, подобно библейскому Аврааму. Пятый градус именуется Фаустовым, и в чем состоит его обет, мне неизвестно.

— Об этом нетрудно догадаться, — пожал плечами Фондорин. — Готовность по приказу старшего поступиться собственной душой. Обычно беззаветная борьба во имя Добра заканчивается именно этим. Кто же у вас Великий Маг?

Князь рассмеялся, будто Данила произнес не вполне приличную, но довольно смешную шутку.

— Мне известно лишь, что прежний Великий Маг в позапрошлом году умер, назначив себе преемника. Кто он таков, знает лишь один человек — сам преемник. Ведь члены Капитула видят Великого Мага всего один раз, на церемонии посвящения, причем он не снимает маски. Потом они лишь получают от него наказы и послания. У меня как Авраамова брата в подчинении три рыцаря третьего градуса, имена которых вам знать незачем. Надо мною же поставлен Фаустов брат, которого я вам тем более не назову. Письмо Великого Мага пришло ко мне от него, по эстафете.

Данила снова схватил губернатора — на сей раз за локоть.

— Рассказывайте, что было в письме! Нет, лучше покажите.

— Не верите? — горько усмехнулся Долгорукой. — Не воображаете ли вы, что я сам, по собственному произволу, вздумал гоняться с булатом в руке за мальчишкой? С моей-то подагрой! Хорошо, следуйте за мной. Письмо в кабинете. Но одно условие. — Он покосился на Митю. — Этот должен быть всё время рядом, не отпускайте его.

— Да уж не отпущу, — пообещал Фондорин, взял Митридата за руку и тихонько пожал: не бойся.

А Митя уже не боялся. С Данилой чего боятся? Только вот голова шла кругом. Какие еще сатанофаги? Какой Маг? Что им нужно от семилетнего человека?

Снова шли чередой пустых комнат. И Долгорукой, и Фондорин прихрамывали — первый из-за подагры, второй по причине половинной обутости.

Князь искоса взглянул на Данилины ноги.

— Вы уже собирались ложиться? Но почему в библиотеке? Разве не хороша отведенная вам комната?

— Не о том говорите! — грозно прикрикнул на него Фондорин. — Я должен видеть доказательство, что вы не лжете!

В кабинете губернатор открыл потайной шкафчик, спрятанный за портретом государыни, вынул шкатулку, из шкатулки узкий пакет. Поцеловал его, передал Даниле.

— Вот, читайте сами.

Фондорин развернул письмо, пробежал глазами. По его лицу пробежала брезгливая судорога.

— Ага, кажется, я знаю, кто у вас Маг. Послушай-ка, Дмитрий, сию любопытную эпистолу.

«От Отца и Великого Мага Членам Капитула, а равно с ними Фаустовым и Авраамовым братьям, обретающимся в Столицах и на дороге меж оными, в Новгородском и Тверском наместничествах. Дело, коему мы служим, в смертной опасности. Неисчерпаемы козни Сатаны. Ныне отправил он, чтобы погубить нас, своего порученца, который обличьем малый отрок, сутью же бес. Опознать его так: ростом он аршин и три вершка, лицо круглое, волос коришнев, глаза карие, а особливо приметен Люциферов знак на голове — седой круг в полтора вершка, и говорит он не как малые дети говорят, а по-ученому. Повелеваю отыскать сего бесовского карлу, который следует из Санкт-Петербурга в Москву, и, едва завидев, сразу истребить. Речей его не слушать, ибо они полны лжи и соблазна. Раздавить без малейшего промедления, отнюдь не сомневаясь, как ядовитую гадину. Братьям градусов ниже Авраамова, не принесшим высоких обетов, тож приказать искать бесенка, однако же чтоб ничего противу него не предпринимали, а того наипаче не вступали с ним в разговор, лишь сообщили старшему над собой рыцарю. Тот же должен уничтожить вражонка сам, своею рукой».

Внизу двойной крест, он же Знак Усекновения — печать Великого Мага, мне про нее рассказывали. Ну, что ты на это скажешь, Дмитрий?

— Неужели…? — ахнул Митридат.

— Похоже на то. Ловок наш черноглазый приятель, а? И в самом деле маг, циркист. Ему б на ярмарке фокусы показывать!

У Мити внутри всё похолодело. Это же Метастазио, неугомонный итальянец! Мало ему власти, какой обладает Фаворитов наперсник, он еще, выходит, Великий Маг тайного ордена!

— Но князь-то, князь хорош! — покачал головой Фондорин. — А Мирон Любавин? Ведь просвещенные люди! Какие посланцы Сатаны, какие бесенята? Опомнитесь, ваше сиятельство! Не при Игнациусе Лойоле живем, осьмнадцатый век на исходе!

— Какие посланцы Сатаны? — Давыд Петрович сделал вид, будто удивлен нелепостью вопроса. — А кто ж, по-вашему, пол-Европы кровью залил? По чьему наущению на родине Просвещения головы, как капустные кочаны, с плахи летят? Это он, Враг Человеческий, его происки! Чует, что его время близко. Я в Бога не верю, а в Диавола верю, потому что вижу дела его ежечасно, Божьих же не узреваю вовсе. Кругом зло, стяжательство, неправда, попирание слабого сильным. Где ж тут Бог? Нет, сударь мой, мы, люди, принуждены воевать с Сатаной одни-одинешеньки, никакая высшая сила нам не поможет. А Сатана хитер, изобретателен, многолик. Пугачев кто был, не его посланец? А граф Калиостро? Иль недавние Марат с Робеспьером? Сатаноборцы тщатся возвести фортецию гармонии и благонравия, а Нечистый подводит апроши, закладывает мины. Дьявол — он не с копытами и не с рогами. То обернется сладкоречивым мыслителем, то прекрасной девицей, то почтенным старцем. Иной же из человеков однажды проснется поутру и обнаружит Сатану в зеркале, глядя на собственное отражение. Потому что Сатана и внутри нас! Так стоит ли удивляться, что он избрал для своих нужд плоть ребенка? Куда как хитро, кто станет опасаться невинного дитяти?

— Да зачем? Для какой такой надобности? — воздел руки Данила. — Что за добровольное ослепление!

— Не знаю, — отрезал Долгорукой. — Мне довольно того, что это ведомо достойнейшему и мудрейшему из нас, Великому Магу. А слепец, сударь мой, вы. Чертенок вас околдовал, как еще прежде околдовал Павлину. Да очнитесь вы! Не удерживайте меня, а лучше помогите раздавить этого василиска! Посмотрите, какие у него глаза! Разве у детей бывают такие глаза?

Он указал дрожащим перстом на Митино лицо.

Данила посмотрел, вздохнул.

— Да, глаза для семилетнего мальчика необычные. Чересчур печальные, потому что в свои малые годы Дмитрий уже видел много злого и мерзкого… Хороша у вас выйдет крепость гармонии и справедливости, если на строительный раствор вы употребляете кровь детей. Подумайте об этом на досуге.

Он выпустил князев локоть и отступил назад.

— Я не трону вас, хоть вы и заслуживаете кары. Благодарите вашу племянницу. Но я требую, чтобы вы немедленно доложили по вашей эстафете: искомый отрок найден, посему охоту на него следует сей же час прекратить.

— Невозможно! Несчастный, вы не понимаете…

— Молчите! — возвысил голос Фондорин. — Да, я знаю, что в вашем Ордене приказам не перечат. Но знаю я также и то, что в самом скором времени вашему Магу за Дмитрия заплатят выкуп… — Он закашлялся и глухо продолжил. — Бесценный выкуп. Приговор будет отменен. Даю вам в том слово Данилы Фондорина.

Князь прищурился.

— Я вижу, сударь, вам известно нечто, чего не знаю я. И поскольку по вам видно, что вы человек чести, я должен вам верить. Однако же, если вы ошибаетесь?

— Найти Дмитрия будет нетрудно. Я нынче же отвезу его в родительское имение — село Утешительное, Звенигородского уезда. Мы более ни на минуту не останемся в вашем доме.

— Нет-нет! — воскликнул губернатор. — Отлично понимаю, что после случившегося вам неприятно пребывать со мною под одной крышей, но умоляю, останьтесь хотя бы до утра. Куда вы поедете на ночь глядя? Я сам уеду, прямо сейчас. Моя подмосковная всего в часе езды от заставы. В том, что вы говорите о строительном растворе и крови ребенка, мне видится некая глобальная идея, над которой стоит задуматься.