Навеки твоя Эмбер. Том 2 - Кэтлин Уинзор

Элмсбери рассмеялся:

– Думаю, ты права. А если он сделает предложение – ты не откажешь ему?

– Не знаю. – Эмбер вздохнула и пожала плечами. – Какой смысл в богатстве, если не имеешь титула. – Она скорчила мину. – Но мне так противен этот старый вонючий козел.

– Тогда выходи замуж, за молодого человека.

– Да лучше мне быть похороненной заживо, чем быть женой офранцузившегося щеголя из Ковент-Гардена. Я прекрасно знаю, к чему это приведет. Они делают вам ребенка и отсылают в деревню выкармливать его, а сами остаются в Лондоне, ведут себя как жеребцы и тратят ваши денежки на актрис и девиц. Нет, спасибо, это не для меня. Я много повидала такого и хорошо выучила свой урок. Если мне придется выйти замуж, за кого-то, чтобы получить дворянский титул, то лучше быть женой старика, которого не любишь, чем молодого, которого ненавидишь. Старик хотя бы вселяет надежду на скорое освобождение.

Граф весело рассмеялся. Эмбер взглянула на него удивленно и несколько раздраженно:

– В чем дело, милорд, что это вас так развеселило?

– Ты меня рассмешила, милочка, Клянусь честью, никто бы не поверил, что ты станешь так рассуждать, еще шесть лет назад, когда явилась из своей деревни, столь благочестивая, что дала мне пощечину, когда я честно признался в своих чувствах. Интересно, что случилось с ней, с той невинной девушкой, которую я однажды видел в деревне Мэригрин? – И в голосе, и в глазах Элмсбери проскользнула грусть.

Эмбер рассердилась – почему его не устраивает то, какой она стала сейчас? Она привыкла считать Элмсбери мужчиной, который принимает ее такой, какая она есть, любит ее и одобряет все, что она говорит и делает.

– Она исчезла, если вообще когда-либо существовала. Она не смогла долго протянуть в Лондоне.

Он дружески сжал ее руку.

– Да, дорогая, ей, конечно, в Лондоне не прожить. Серьезно говоря, я полагаю, выходить замуж. за Рэдклиффа было бы ошибкой с твоей стороны.

– Но почему? Ведь это было ваше предложение с самого начала?

– Да, верно. Но я только хотел показать тебе, что существуют другие мужчины, кроме Брюса. Во-первых, он весь в долгах, и, чтобы вытащить его, потребуется половина твоего наследства.

– О, я обо всем подумала. Я составлю брачный контракт таким образом, чтобы сохранить за собой право распоряжаться своим капиталом.

Элмсбери покачал головой:

– Нет, так. не пойдет. Он не согласится жениться на тебе на таких условиях – это все равно, как если бы он женился, но не передал тебе титула графини. Нет, если ты выйдешь замуж, за Рэдклиффа, по закону ты должна передать ему свой деньги. Но сможешь ли ты вынести жизнь в одном доме с ним, не говоря уж о том, что придется спать с ним в одной постели?

– Ах вот вы о чем! В Лондоне – я его знать не буду! Я буду все время проводить при королевском дворе, все дни, а может быть, и ночи. – Она многозначительно вздернула верхнюю губку. Эмбер никогда не забывала о своей давней мечте – стать любовницей его величества, и, когда Брюс Карлтон уходил в плавание, такая перспектива начинала вновь маячить перед ней.

Быть любовницей короля, первой леди, которую все боятся, которой все восхищаются и все завидуют. На любовницу короля обращены все взгляды, на нее показывают пальцем на улице, не отрывают глаз на галереях дворца, кланяются и раболепствуют в королевской гостиной. У нее просят протекции, ловят каждое ее слово и заискивают перед ней. От ее влияния зависит успех или провал карьеры десятков, даже сотен людей, мужчин и женщин. Это была вершина: любовница короля обладала большей властью, чем даже королева, чем канцлер. Это – наивысшее положение, какого может достичь женщина. И если она будет представлена в Уайтхолле, получит право и привилегию бывать в королевских апартаментах, видеть короля каждый день, она не сомневалась, что сможет занять то место, которое, как говорят, сейчас теряет Каслмейн.

Эти мысли теснились в голове Эмбер, когда через несколько дней после Рождества она приняла предложение графа Рэдклиффа выйти за него замуж.

Предложение было сделано после томительной недели ожидания: хотя Рэдклифф был неприятен Эмбер с самого начала, да и сейчас она относилась к нему с презрением, но чем больше она думала о браке, тем больше ей хотелось стать графиней. И бракосочетание с Рэдклиффом не казалось ей чрезмерной платой за титул. Он приехал в Барберри-Хилл под предлогом «засвидетельствовать свое почтение миссис Дэнджерфилд», но его поведение мало напоминало формальный визит вежливости. Однако она не замечала, чтобы Рэдклифф восторженно глядел на нее, так, как тогда в библиотеке.

За день до того, как он должен был вернуться в свой собственный дом милях в тридцати к северу, они сидели на галерее и играли в трик-трак. Галерея на втором этаже дома – огромное помещение, протянувшееся по обеим сторонам двора, – была украшена множеством портретов, окна имели ромбовидную форму, стены покрывали панели, а потолок был расписан золотыми розами по голубому фону. Рэдклифф был в шляпе, на них обоих были длинные плащи, подбитые мехом, подле каждого стояла жаровня с горячим углем, а в камине пылали огромные бревна, но, несмотря на это, им было холодно и неуютно.

Эмбер сделала ход, передвинув колышек на доске. Потом молча сидела и ждала, пока Рэдклифф размышлял. Прошло несколько секунд, и Эмбер подняла глаза на партнера:

– Ваш ход, милорд.

Рэдклифф очень внимательно смотрел на нее: так разглядывают картину на стене, мужчина смотрит на женщину иначе.

– Да, – спокойно произнес он, не отрывая от нее взгляда, – я знаю. – Эмбер ответила ему взглядом. – Мадам, я отдаю себе отчет, что нарушаю общепризнанные нормы поведения, прося руки леди, овдовевшей лишь девять месяцев назад. И тем не менее мое восхищение вашими достоинствами столь велико, что я готов пойти на нарушение этикета. Мадам, покорнейше прошу вас оказать мне честь стать моей женой.

Эмбер ответила ему сразу:

– Согласна всем сердцем, милорд. – Она подумала, что поскольку каждый из них знал, чего хочет, то это просто глупо – жеманничать и притворяться, как куклы на ярмарке в день Святого Варфоломея.

И снова ей показалось, что она заметила улыбку на его лице, но не была уверена в этом.

– Благодарю вас, мадам. Я не достоин вашей доброты. Вскоре после первого января я должен буду вернуться в Лондон, и, если вы поедете со мной, мы сможем обвенчаться. Как я понимаю, эпидемия заканчивается и город начинает вновь оживать.

Конечно, он хотел убедиться, что ее деньги сохранились, до того как женится на ней, но Эмбер и сама хотела поскорее вернуться в Лондон, ей осточертела деревня.

Они отправились в его карете второго января, закутанные в меха и укрытые меховыми полостями. Было очень холодно, и изо рта при разговоре шел пар. Дорога стала твердой, поэтому можно было ехать гораздо быстрее, чем в дождь. Но им пришлось остановиться часа в четыре после полудня, потому что тряска утомила его светлость.