Если вчера война... - Олег Таругин

Круто развернувшись, народный комиссар НКВД быстро вышел в коридор. Дубовая дверь бесшумно повернулась на петлях, закрываясь, лишь негромко щелкнул запираемый замок. Ни ключа, ни какой-либо защелки с внутренней стороны двери не имелось.

Вздохнув, подполковник, на ходу расстегивая куртку, не спеша направился знакомиться со своим узилищем, на сей раз, впрочем, вполне комфортабельным. кране была горячая вода, на настенном крючке в ванной висел — ого, ничего себе! — махровый халат, а на полочке у зеркала нашелся помазок в алюминиевом стаканчике, опасная «золингеновская» бритва и расска. И даже вожделенная кровать, покрытая темном покрывалом, оказалась уже застеленной белоснежным бельем.

Неизвестно чему усмехнувшись — усмешка вышла довольно-таки пессимистичной, — Юрий разделся, сбросив камуфляж на пол комнаты, наполнил ванну прихватив с собой папиросы, заперся в санузле, благо защелка на двери имелась. Закуривая, поймал себя на дурацкой мысли: а вот интересно, привычка курить, сидя на толчке, — исключительно отечественное изобретение или нет?

Когда он, чувствуя себя совершенно расслабленным и просто до отвращения чистым, покинул наконец ванную комнату, его ждали целых два сюрприза. Во-первых, на аккуратно накрытом скатертью столе стояли тарелки с обедом (или скорее ужином), бутылка коньяка и антикварного вида сифон с газированной водой. На краю стола стояла пепельница — подполковник был готов поклясться, что раньше ее не было. Во-вторых, его камуфляж куда-то исчез, зато на спинке дивана лежала отглаженная форма без знаков различия и фуражка с малиновым околышем, рядом с ней — стопка знакомого по срочной службе нижнего белья, а на полу стояли хромовые сапоги. Однако! Это что ж, он теперь уже тоже сотрудник всемогущего наркомата? Правда, пока без звания, но сам факт...

Кстати, интересно, это лично Лаврентий Павлович придумал или, так сказать, местная инициатива? Хотя последнее вряд ли — Берия ведь недаром запретил ему общаться с посторонними. Да и какая ему-то разница? Его дело — исполнить наркомовское указание, то есть отдохнуть и отоспаться, а уж там посмотрим. Как говорится, утро вечера мудренее...

Утро следующего дня началось для подполковника с вежливого, но настойчивого стука в дверь. Привычно взглянув на часы — половина восьмого, — он спустил с кровати ноги, удивленно уставившись на обтягивающие их белые кальсоны. А, ну да, вчера перед сном он переоделся в соответствии с реалиями времени и даже примерил форму и сапоги. И то и другое сидело как влитое — в главупре наркомата работали профессионалы. Наспех натянув висящие на спинке стула галифе — иди знай, там пришел? — Крамарчук прошлепал босыми ногами в первую комнату и разрешил войти. Перед этим окинул тревожным взглядом стол с остатки в черашнего ужина. По той же причине. Со столом все оказалось в порядке: пустые тарелки сложены аккуратной стопкой и накрыты салфеткой с фиолетовым штампом «ГУ НКВД СССР» в углу, а ополовиненную коньячную бутылку он еще вчера, от греха подальше, убрал с глаз.

В раскрывшейся двери показался «майор Миша» с портфелем в руках, следом зашла, толкая перед собой столовского образца тележку с накрытыми салфетками тарелками, миловидная девушка в форме с кубарями сержанта госбезопасности на петлицах. Ранний завтрак, стало быть. Неплохой у них тут сервис...

— Доброе утро, товарищ Крамарчук, — дружелюбно, но и без излишнего панибратства поздоровался майор. - Мы тут с Верочкой решили вас завтраком покормить, не против? Расставляй, Вера, товарищ уже, наверное, проголодался.

Смущенно улыбнувшись, девушка убрала со стола использованную посуду и споро расставила принесенные тарелки. Рисовая каша, вареные яйца, хлеб, масло и запеканка, похоже, творожная. Ничего себе, и это только завтрак? Стол был накрыт на двоих, чему подполковник, пожалуй, даже обрадовался. Завтракать в одиночку не хотелось, а так хоть будет с кем поговорить. Жаль только, что явно не с Верочкой.

— Спасибо, товарищ сержант, — вежливо склонил голову майор. - Идите.

— Слушаюсь, — пискнула девушка, вспугнутой белкой скрываясь за дверью вместе со своей тележкой. похоже, кто такой Михаил Юрьевич, она знала.

Майор придвинул стул и сел напротив подполковника, но есть пока не стал.

— Прощу прощения, Юрий Анатольевич, за столь раннии визит, но уж такие тут правила, так что привыкайте. Вера будет вас обслуживать, но она не посвящена ни в какие подробности, так что от имени товарища наркома прошу вас не вступать ни в какие посторонние разговоры. Если вам что-либо понадобится можете передать либо через нее, либо через дежурного.

— Да я в курсе. Товарищ Берия меня уже... просветил насчет этого. — Юрий склонился над тарелкой Обычно он не привык завтракать в такое время, да еще и столь основательно, но неизвестно, когда у них тут обед. — Приятного аппетита, Михаил Юрьевич, — все-таки припомнил он имя майора.

— Спасибо, и вам того же. — Ничуть не удивившись, майор пододвинул тарелку и принялся за еду. Мысленно пожав плечами — вот и поговорили за едой! — Крамарчук также приступил к завтраку. Покончив с едой, налили себе чаю, благо алюминиевый чайник, словно пришедший из времен курсантской юности подполковника, был еще достаточно горячим. Майор выложил на стол папиросы — не ставшие уже почти привычным «Сальве» и даже не «Беломорканал» или «Казбек», а самую настоящую щегольскую «Герцеговину». Ту самую, которую, если верить будущим историкам, курил тот, с кем Крамарчуку предстояло встретиться в ближайшие дни.

Неспешно закурили. Если честно, большой разницы между одесскими «Сальве» и легендарной «Герцоговиной» Крамарчук не ощутил, но на всякий случаи сделал вид, что последние нравятся ему куда больше. И в этот момент майор сделал то, чего он от него у никак не ожидал, — вытащил из кармана и положил на стол непочатую пачку «Мальборо».

- Наверное, сложновато снова привыкать к папиросам, да? Не удивляйтесь, я уже знаю, что в вашем времени принято курить сигареты. Пробовал, собственно. Вроде ничего, но послабее наших.

— Да я, честно говоря, уж лет восемь как бросил, и тут снова пристрастился. -Подполковник повертел сигаретную пачку, не обнаружив ни привычного акциза, ни надписей на русском или украинском языках — трофей?

— Ага,—_ правильно понял его тот. — Изъяли у одного из матросов с потопленного эсминца. Собственно, ни одну, конечно, пачку изъяли, но все предметы прошли по описи, так что...

— Товарищ майор, - Юрий ухватил наконец не дающую ему покоя мысль, неожиданно навеянную подаренными сигаретами, - можно один вопрос?

— Конечно, — почти искренне разыграл тот удивление, _ Вам все можно. Ну, или почти все. И, кстати, совсем не обязательно называть меня по званию — во-первых, я младше, а во-вторых, вряд ли мое звание имеет для вас хоть какое-то значение. Так что просто Михаил. Или Миша, если хотите.

— Хорошо... Миша, но тогда уж и вы меня Юрием зовите. У меня ведь тоже ни ромбов на петлицах, ни звезд на рукаве. — Крамарчук шутливо огладил нижнюю рубаху. — Небось моя новая форма не без вашего участия появилась. А вопрос такой: среди изъятых вашими коллегами «предметов» не было аппарата с откидывающейся крышкой? На самой крышке — экран, а под ним — кнопки с русскими и английскими буквами? — Подполковник, как сумел, описал ноутбук, показав руками его примерные размеры.

Несколько секунд царило напряженное молчание — майор решал, вправе ли он обсуждать с подполковником наверняка секретную информацию.

— Вы имеете в виду ноутбук? — приняв решение, с потрясающей невозмутимостью произнес он незнакомое слово — Да, подобных приборов было изъято три штуки, правда с русскими буквами на кнопках только один. Два других принадлежали, гм, иностранным гостям. У вас есть какое-то конкретное предложение по эму поводу?

— Ну, мне бы хотелось как минимум на него взглянуть.Вряд ли это будет особенно интересно для всех нас, но...

— Хорошо, думаю, это несложно будет устроить. Например, завтра. Есть еще какие-нибудь пожелания?

— Да какие там пожелания! — Крамарчук отмахнул закуренной сигаретой из вскрытой пачки. — Тут бы с тем, что имеется, разобраться! Вы мне бумагу принесли? Товарищ Берия вчера говорил...

— Конечно. — Майор раскрыл портфель, выложив на стол увесистую пачку бумаги.

Следом появились две авторучки, бутылочка чернил, несколько очинённых простых карандашей, офицерская линейка из целлулоида и ластик.

— Вот, пожалуйста. Единственно, убедительная просьба, — он взял первый по счету лист, продемонстрировав Крамарчуку фиолетовый штамп в углу, — все листы проштампованы, поэтому, пожалуйста, не выбрасывайте их, даже если испортили. И, желательно, нумеруйте. Сдавать будете лично мне, и никому более, причем сдавать и заполненные документы, и испорченные листы. Это ясно?