Белый Волк. Власть Де-Марка (СИ) - Лейнвебер Артём

Де-Марк выбежал через вторую дверь, но Леонов не погнался за ним. Он упал на колени возле своих умерших друзей и, обозлившись на себя, начал громко кричать. Ему было больно. Очень больно. Он не прекращал винить себя в их смерти. И, казалось, никогда не прекратит.

Через несколько минут горьких сожалений Леонов услышал громкое и довольно протяжное рычание. Поняв, что звук исходит откуда-то с улицы, он подошёл к разбитому окну, где увидел огромного дракона, летящего на него и активно размахивающего крыльями.

Охотник быстро кувыркнулся назад, чтобы повысить себе хоть какой-то шанс на то, чтобы не пострадать. Как ни странно, это помогло. Дракон не задел Костю, однако хвостом снёс стену замка, чьи окна выглядывали на улицу. Затем языки пламени из его здоровой пасти внезапно облизали всё, что только находилось в королевской комнате. От письменного стола до кровати. Благо, Леонов снова успел уклониться и убежать в противоположный угол.

Дракон снёс ещё одну стену, разделяющую королевские покои и довольно просторную лестничную площадку, на каждой стороне которой было по несколько дверей. Теперь крылатому существу было достаточно места, чтобы залететь внутрь. Охотник, понимая, что дракон преследует именно его, рванул вниз по лестнице и забежал в первую попавшуюся дверь. Она вела в комнату с самыми дорогими картинами мира, которые когда-то коллекционировал Фёдор Валерьевич. Костя прекрасно понимал, что с ним сделает король, если эти непонятные никому произведения искусства тронуть хоть кончиком пальца, но, оценив ситуацию трезво, он понял, что другого выхода у него нет, и если действовать чуть медленнее, то не будет вообще.

Не нужно быть очень умным, чтобы догадаться, что снести очередную стену для дракона как человеку сдуть пылинку с одежды. Так и произошло со стеной, ведущую в картинную галерею. Пламя, выпущенное из его пасти, без особых затруднений превратило в пепел большинство картин, висящих на стене.

Леонов, собравшись духом, вынул меч из ножен, кувыркнулся в сторону правого крыла, размахнулся и со всей силы ударил по нему. Дракон вытянул свою шею так, как этого позволял сделать потолок, и громко завыл от боли. Охотник сделал ещё один удар, на этот раз нацелившись в широкую драконью грудь, однако в сердце не попал, потому что и не знал, где оно находится у крылатых существ. Дракон завыл ещё громче.

Ещё один удар мог бы его окончательно добить, но, к сожалению, он так и не совершился. Существо своей большущей лапой откинул Костю в сторону. Откинул с такой силой, что тот ещё и пролетел с одного конца галереи в другой, ударился о стену и в отключке повалился на пол.

Очнулся. Голова болела невероятно сильно. В ушах шум, а в глазах самый настоящий туман. Леонов чувствовал, как его голову кто-то держал в руках. Затем почувствовал, что её положили на что-то мягкое и очень удобное. И он не мог ничего сделать. Не мог сопротивляться тому, что с ним делают. Не мог пошевелиться. Охотник почувствовал, как что-то капает ему на лицо. Сначала на нос. Потом на губу. Через несколько секунд шум в ушах начал становиться всё тише, а слух возвращаться. Он услышал до боли знакомый голос, говорящий эти слова:

— Костя! Костя! Вставай! Сейчас далеко не самое лучшее время, чтобы отлёживаться! Ну же!

Туман в глазах внезапно прошёл. Леонов находился всё в той же картинной галерее. Но вместо потолка, что свойственно видеть лежащему человеку, он увидел Сашу, чувствовал, как она гладила его по щекам. Её глаза были красными, заплаканными. Охотник понял, что то, что капало на его лицо, оказалось слезами. А то мягкое и удобное, на чём он лежал, коленями. Голос, который говорил его встать, принадлежал Рине, стоящей неподалёку.

Костя резко поднялся и встал, чуть ли не подпрыгнул. Почувствовал какой-то солёный запах. Кровь, растёкшаяся со лба и виска по всему лицу, уже успела засохнуть. Левая сторона нагрудника абсолютно вся было во вмятинах.

— Наконец-то! — возразила Островская.

— К-к-как вы меня нашли?

— Я же знала о том, что ты побежал в замок, так что найти тебя было не так уж и трудно.

— Амос и Климент… Они…

— Мы уже знаем, Кость. — снова заслезилась Саша. Леонов поднял её с колен и обнял.

— А что с драконом? — снова поинтересовался охотник.

— Как мы заметили, ты повредил ему правое крыло и лёгкое, так что долго он не протянул. Начал постепенно снижаться. Воины из нашей армии прикончили его окончательно.

— А Де-Марк и его войско? Мы разбили их?

— Мы… — Рина заговорила чуть тише. — Мы проиграли…

— Что!? Как такое могло произойти!?

— То, с чем он приехал в Кобру, не сравнится с тем, что было у нас. Мы не знаем, что нам делать…

— С Фёдором Валерьевичем всё в порядке?

— Только перелом руки, больше ничего. Все воины уже как пару часов ушли в лагерь, здесь только мы. Город пуст.

— Де-Марк снова сбежал?

— Да. Скорее всего обратно, в Святую Аврору. В Лирмам. Этим сражением он хотел доказать, что лучше не приходить к нему вновь… Король в замешательстве. Говорят даже, что он хочет сдаться. Да, ты не ослышался. Добровольно. Сегодня погибло больше сорока тысяч воинов. Наши близкие, близкие солдатов… Но я думаю, что мы не должны прятаться в тени! Нужно принять хоть какие-то меры, а не сдаваться усатому ублюдку!

— Тут я с тобой полностью согласен. Да и есть у меня одна идея, на случай если не получиться привести в норму Фёдора Валерьевича…

Глава 15

Похороны

Когда воины уходили обратно в лагерь, они унесли с собой большинство тел погибших братьев, друзей или наставников. Среди них оказались и тела Амоса и Климента. Погребение должно было состояться сразу же после того, как армия придёт в лагерь. Умерших должны были закапывать по отдельности, не далеко от лагеря. Беглецы из Кобры сделают для них кресты. Кому-то из досок, кому-то из обычных палок. Насколько хватит дерева, а на такое большое количество тел не хватит уж точно, да и к тому же, времени займёт очень много. Поэтому часть, насколько бы не были недовольны солдаты, придётся сжечь.

Костя, Саша и Рина пришли на место одними из первых, пока беглецы ещё доделывали кресты. Гронская вновь заплакала, а Леонов вновь успокаивал её объятиями. Для тел двух бородачей выделили места спереди, как охотникам, сражавшимся с королём Святой Авроры.

Их тела вот-вот принесли. Дочь короля отвернулась. Из глаза Амоса аккуратно начали вынимать осколок. Картина была далеко не из самых приятных. Костя вместе с Островской опустили взгляд в землю.

Через некоторое время пришло ещё где-то пятьдесят воинов, принёсших тела. В толпе находился и Клим, поддерживающий своих знакомых эльфов, что скорбели над тремя погибшими братьями. Мешки под его глазами уже можно было принять за морщины, а грязную и неаккуратную бороду, выросшую по грудь, за длинные чёрные сосульки, которые таковыми и являлись.

Слева из-за деревьев были видны другие толпы воинов, перетаскивающие тела в огромную канаву, которую уже с недовольством успели назвать «братской могилой для тех, кому не хватило места».

Фёдор Валерьевич не пришёл. Он отсиживался у себя в шатре, на краю кровати, с забинтованной и политой исцеляющими зельями. Его лицо всё ещё было в грязи, а кровь, стекавшая с губы на подбородок, уже засохла. Король долго думал о том, как поступать со своим войском и с самим собой. Хороших мыслей у него так и не появлялось, а наоборот, всё больше и больше плохих. Он считал, что выхода не осталось. Что весь мир настигнет кромешная тьма, а Фидель Де-Марк будет лишь делать иллюзию на спокойное и дружелюбное окружение, а на деле жестоко сделанное на воинских костях.