Люби меня через годы (СИ) - Орланд Лилия

И отключился.

– Мы не попадём на папино выступление? – спросил Тёма.

– Мы постараемся, малыш, но не уверена, что успеем. Прости, надо было попросить Милену забрать тебя.

– Нет, я хочу к дедушке. Ему ведь плохо. А папа ещё будет потом выступать перед читателями?

– Конечно, будет. И в следующий раз мы тоже будем с ним. Обязательно.

Я обняла Тёмку и поцеловала в макушку.

Такси остановилось возле входа в санаторий. Я расплатилась и, взяв сына за руку, двинулась к широкой каменной лестнице.

Внутри было тревожно. Мама особо не делилась подробностями. Сказала только, что споткнулся, вылезая из бассейна, и упал. Мне показалось, что она была больше раздражена, чем обеспокоена.

Но всё равно, пока не увижу своими глазами, что с отцом всё в порядке, вряд ли успокоюсь.

Ещё я переживала, что на ресепшн меня остановят и велят ждать в холле. Но, как только назвала фамилию и сказала, что мой папа поскользнулся в бассейне, женщина нервно заулыбалась и велела охране пропустить меня на второй этаж в номер родителей.

Комната у них оказалась просторной, со светлыми обоями с бледно-зелёным рисунком, большим окном, прикрытым бежевыми жалюзи. У стен стояли две кровати с тумбочками, у входа – высокий шкаф, под окном – стол с двумя стульями.

Не пятизвёздочный отель, но весьма уютно.

Папа сидел на кровати, а мама возвышалась над ним с грозным видом и сложенными на груди руками.

На мой стук она отозвалась громким «войдите!», но не двинулась с места.

– Мам, пап, привет, – мы с Тёмой вошли внутрь, уже с порога ощущая, как в комнате собираются грозовые тучи.

– Вы только полюбуйтесь, – не отвечая на приветствие, мама патетическим жестом указала на кровать.

Я перевела взгляд на смущённо улыбавшегося отца, который сидел, опершись на подложенные под спину подушки. Правая нога от середины стопы до середины голени была замотана эластичным бинтом.

– Дедушка, – Тёмка первый бросился к нему, забрался на кровать, с любопытством глядя на пострадавшую ногу.

– Привет, пап, – я тоже присела на краешек с другой стороны, поцеловала отца в щёку. – Что тут у вас случилось?

– Да вот, – она развёл руками, – упал…

– Перепугал меня до смерти! – перебила его мама. – Я думала, у меня сердце остановится.

Оказалось, резиновый коврик, который был настелен по периметру бассейна, состоял из фрагментов. Уголок одного из них отклеился и отошёл. Персонал вовремя не обратил на это внимания, а папа зацепился и упал.

– Под ноги смотреть надо! – прокомментировала мама.

Я понимала, почему она ругается. Напряжение отступало, и эмоциям нужен был выход. Она слишком перепугалась за папу.

Руководство санатория тоже перепугалось. Всё-таки несоблюдение техники безопасности – это серьёзное нарушение. Поэтому родителям ещё на неделю продлили пребывание в санатории. Совершенно бесплатно. И выделили отцу электрическое кресло, чтобы он не напрягал ногу в ближайшие дни.

– Главное, что всё обошлось, – резюмировала я.

Растяжение связок – это неприятно, но не смертельно. Перелом был бы гораздо хуже.

Мама помогла отцу пересесть в электрокресло. На его робкие попытки сделать это самостоятельно она не обратила внимания.

Заметив мой взгляд, папа улыбнулся и подмигнул. Ему нравилась мамина забота. И возражал он явно только для вида.

В просторном лифте мы спустились на первый этаж и вышли на улицу.

Тёмка попросил разрешения ехать у дедушки на коленях, и теперь они катили впереди, негромко обсуждая мощность и преимущества подобного средства передвижения.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Мы с мамой шли, чуть поотстав от них.

Теперь, когда мы остались наедине, она выплеснула на меня всю свою тревогу.

– Представляешь, я как раз отвлеклась на телефон. Поднимаю глаза, а он… летит. Красиво так… ласточкой. А потом как шмякнется. Я думала всё… Бегу к нему, а он лежит и улыбается. Говорит, любимая, не переживай, я в порядке, нога вот только... А какой тут порядок, если с высоты своего роста да об пол?! А у него шов… Я с твоим отцом уже поседела раньше времени... Он меня в могилу сведёт…

– А что шов? – я вычленила самое главное и перебила маму, потому что продолжать в том же ключе она могла долго. Иногда мне казалось, что жаловаться на отца – её любимое занятие. И делает она это с гордостью – мол, вот как хорошо и качественно он мне нервы мотает, а я за него сильно переживаю.

– Нормально, – она легко отвлеклась от жалоб на загубленную жизнь, снова переключаясь на травму отца. – Доктор сразу прибежал, осмотрел. Потом отвезли его в кабинет, сделали анализы. Вроде всё в порядке, но будут наблюдать. Два раза в день нужно показываться врачу и пока не напрягаться. Ни ходить, ни плавать, передвигаться только в кресле. Ему восстанавливаться после операции надо, а он…

Мама махнула рукой и замолчала.

– Всё будет в порядке, – я обняла её. – Думаю, папа, и правда, не сильно пострадал. Выглядит хорошо, чувствует себя… отлично.

В этот момент отец с Тёмой как раз разогнались на прямой аллейке и теперь неслись вперёд с большой скоростью. Сын радостно визжал.

Мама глядя на это ничего не сказала. Только вздохнула тяжело.

А я подумала – как здорово, когда люди так любят друг друга. Надеюсь, у нас с Ярославом через двадцать пять лет будет так же.

40

Прежде чем выйти к читателям, Ярослав глубоко вдохнул и задержал дыхание. Вот так всегда, ощущения, как будто он прыгает в море. Сколько бы раз это ни повторялось.

Читатели были рады и аплодировали прямо как народному артисту. Ярослав улыбался и безнадёжно искал глазами Сашку с сыном. Знал, что не приедут, но всё равно немного надеялся.

Зато увидел Милену с Алиной, сидевших в первом ряду. Они приехали вместе с ним и заняли удобные места.  Дочь с любопытством оглядывалась и, казалось, наслаждалась любовью и вниманием, которые все эти люди дарили её отцу.

Сначала Ярослав рассказал о творчестве, о планах.

Было очень легко, настроенная на него аудитория смеялась, где нужно, и замолкала, затаив дыхание, когда этого требовала тема.

Библиотекари устроили выставку его книг. Их оказалось неожиданно много.

- Можно? – спросил он у директора. – А то сапожник пришёл без сапог.

Зал засмеялся. Грекова кивнула, улыбаясь.

И Ярослав взял одну с полки одну из книг. Почитал вслух пару глав. Потом почитал ещё по просьбам читателей.

А затем ведущая предложила задавать вопросы.

В основном спрашивали о полюбившемся герое, о котором Логинов написал целую серию книг. Его звали Хан, бывший военный, участвовавший во многих спецоперациях. Получив тяжёлое ранение, Хан был вынужден уйти со службы и открыл частное детективное агентство. В гражданской жизни приключения Хана продолжались и стали ещё интереснее и насыщеннее. Какие только головоломки он не раскрывал, причём делал это с присущей ему харизмой, шармом и юмором.

Несколько лет назад террористы похитили возлюбленную Хана, желая выпытать у него секретную информацию. Герой не сумел спасти свою Лизу, и девушка погибла от рук злодеев.

Ярослав планировал вновь ввести её в следующей книге, но играть теперь она должна была на стороне плохих. А Хан страдать от предательства любимой, но вновь и вновь спасать ей жизнь.

Разумеется, читателям об этом он рассказывать не планировал.

Готовил сюрприз.

Лиза была шикарной блондинкой с огромными ярко-голубыми глазами, идеальной кожей и фигурой фотомодели. По профессии она и была моделью и объехала весь мир, участвуя в престижных показах и фотосессиях.

– Ярослав Игоревич, – мужчина в четвёртом ряду поднял руку, и Логинов кивнул, показывая, что готов услышать вопрос. – Ярослав Игоревич, все девушки, которых выбирает Хан всегда блондинки. Почему?

Логинов уже набрал воздуха, чтобы ответить на этот лёгкий вопрос, как вдруг увидел… Кристину, пристально наблюдавшую за ним и, казалось, ловившую каждое его слово.