На дальних берегах. Том первый (СИ) - "sgtmadcat"

Когда крепость осадило полуторатысячное войско тамгалитов, Ортен, считая сопротивление безнадежным, решил капитулировать. Альва скинул его со стены когда он пытался договорится с тамгалитами об условиях сдачи, сел на коня, и сказав: «Если Ты ждал возможности совершить чудо, то вот она! Советую её не упустить…», атаковал противника увлекая за собой остальных. Они прорубились через осаждавших и имели все шансы уйти, но Альва развернулся и ударил тамгалитам в тыл, прорвался обратно к крепости, которую те уже начали грабить, обнаружил там их предводителей, обезглавил и с головами надетыми на пику атаковал снова, обращая все войско в бегство. Потери Ордена в этом бою составили два десятка человек, причем семерых зарубил сам Альва наводя дисциплину.

— Впечатляет.

— Да. Естественно, такого рубаку решили держать поближе и всего за три года он снискал себе славу человека который может достать кого угодно, причем во всех смыслах.

— Но как он при такой репутации стал магистром?

— Не было других претендентов. Как метко подметил брат Грюссан в своем сочинении: «Было три типа людей: „Боящиеся Альву. Боготворящие Альву. Убитые Альвой.“. И всех трёх было поровну»..

— Очень колоритная личность… Странно, что я так мало про него не слышала.

— Магистр-еретик. Наш орден не очень любит вспоминать об этом, да и остальные тоже.

— А вы? Вы же относитесь к Альве не так как остальные? У вас глаза горели, когда вы о нем рассказывали.

— Это верно. Поймите меня правильно — я не симпатизирую ему и его методам. Но в чем-то разделяю его взгляды… Альва считал веру ступенью, встав на которую мы поднимаемся выше, а главной задачей ставил познание, понимание того, кто мы, какова наша цель в этом мире. И именно это, а не интерес к имперскому культу или толпы любовниц, были главным пунктом обвинений.

— Нарушение постулатов о непознаваемости Всемогущего?

— Да.

— А вы с ним согласны?

— Отчасти… Я считаю, что для понимания абсолюта нам потребуется абсолютное количество знаний и, следовательно, бесконечное количество времени, так что, как видите, сестра, я не еретик и с тезисом о непознаваемости Всемогущего согласен. Но это не значит, что мы должны отказаться от познания и замкнуться в раз и навсегда сформулированных догматах. Я тоже считаю, что они должны быть ступенями вверх. А как можно подняться по лестнице, если тебе не дозволено даже обсуждать её, не то что попирать ногами?

— Вы очень откровенны, — улыбнулась Ливия.

— Учитывая, что все фиксируется? Ну… Моя честность не раз выходила мне боком, так что гнев сильных для меня вещь привычная и я её боюсь куда меньше, чем укоров совести. Тем более, что мне показалось, я увидел в вас родственную душу. Вы ведь тоже одержимы познанием?

— Скорее пониманием. Мне, как Видящей, доступно то, что не видят другие. Я хочу понимать, что я вижу. И как я это делаю. В детстве мне достаточно было слов: «Это чудо!» Но теперь они меня больше не устраивают.

— Детство? Раз уж вы о нем вспомнили, то не могу не процитировать речь Альвы на суде: «Вера — это детство. Когда мы еще слишком малы, чтобы понять почему нельзя отходить далеко от дома, зачем слушаться родителей и почему не все незнакомцы добры, нам рассказывают сказки. Понятные детям истории про чудовищ живущих в темном лесу, добрых чудесах которые случаются с послушными детьми и злых колдуньях крадущих непослушных.

Но дети рано или поздно вырастают. И настает пора, взяв меч, встретится лицом к лицу с тем, что таится в чаще, самому вознаграждать добро и карать зло. Нет ничего более печального, чем дети, которые не верят в сказки. И ничего более жалкого, чем взрослые, которые продолжают жить в сказочном мире…»

— Серьезно? Он сказал это на суде?

— Да. Представьте себе реакцию судей.

— И что случилось потом?

— Альва взял меч и как тогда, в той крепости, проложил себе дорогу наружу. После чего скрылся в комплексе и больше его никто не видел.

— Точно так же как этот беглец! То есть мы на верном пути и внутри есть известное ему убежище, которое так и не обнаружили!

— Именно, сестра! Именно! Надо еще раз все проверить. Думаю, мы что-то упустили.

Предвозвестник Якобус войдя в Архив, запахнулся в одежды, зная об особенностях перемещения Архивариуса. Тот появился мгновение спустя и, увидев важного гостя, вежливо поприветствовал.

— Чем могу помочь, Предвозвестник?

— Брат Аргус и сестра Ливия. Чем они занимаются?

— Изучают документы.

— Какие? У меня есть опасения, что оказавшись тут, почтенный Ментор может увлечься и забыть о поставленной задаче.

— Документы касательно комплекса Ордена Одаренных. В данный момент… — Уеманус закатил глаза, — В данный момент брат Аргус просматривает записи Чашеблюстителя Руфуса, а сестра Ливия изучает чертежи.

— Странно — мне казалось, что он должен вести себя как пьянчужка оказавшийся в винном погребе… Я должен взглянуть на это.

— Как вам будет угодно.

Архивариус провел Предвозвестника к хранилищу. Заглянув внутрь тот узрел Аргуса который, водрузив на конторку толстый том, склонился над ним и Ливию развернувшую огромный лист с планом и внимательно изучающую каждое отмеченное помещение сверяясь с еще одной книгой.

— Брат Аргус?

— Что? О! Брат Якобус! Вы решили лично проверить, как у нас идут дела?

— Да. Признаться, я запоздало подумал, что это место подвергнет вас непреодолимому соблазну… Но рад видеть, что вы не отходите от поставленных задач. Есть что-то?

— Возможно. В текстах Тита Исследователя упоминалось, правда с чужих слов, некое «Убежище».

— Но разве весь комплекс не является таковым?

— В том то и дело! Вот записи Руфуса! Он писал на редком диалекте Лоски. И поздние переводчики не уловили нюансов. Термин, который Руфус использовал для всего комплекса, обозначал укрепление внутри крепостной ограды имевшее самостоятельную оборону и служившее последним опорным пунктом для гарнизона крепости в случае падения основных укреплений.

— Цитадель?

— Именно! Но второй термин, который он использовал, обозначает несколько иное убежище! Не явный рубеж обороны, а тайный, известный только хозяину замка и его семье! Укрытие на случай заговора. Такие укрепления были очень распространены на Лоске с её сложной политической ситуацией, но почти не строились на континенте. Из-за этого возникла путаница в переводе.

— То есть внутри комплекса существует некое тайное укрытие?

— Предположительно… Часть записей Руфуса отсутствует. И, возможно, это было сделано намеренно.

— Позвольте… — Уеманус, взял у Аргуса книгу, — Да. Это было сделано специально. Я был против, но действовавший имел полномочия.

— В каком смысле?

— В прямом. Он имел право подвергнуть данные записи цензуре.

— И у кого есть такие права?

— У Великого Магистра, его приближенных, Предвозвестников в части записей касающихся их кафедр и глав Орденов, также в части того, что касается возглавляемых ими Орденов.

— И кто цензурировал данную книгу?

— Магистр Альва…

— И наличие в комплексе тайного убежища объясняет таинственное исчезновение Альвы! Логично предположить, что он, предвидя решение Великого Магистра обвинить его в ереси, уничтожил сведения о тайном Убежище, дабы укрыться там!

Якобус согласно кивнул.

— Я пришел к такому же заключению. И тот лоскут — это тот самый кусок одеяния, который Альва забрал как трофей. У меня есть версия, что он проник в тайны имперского наследия и смог разгадать тайну так называемой «Вечности».

Аргус дипломатично промолчал про то, кто больше всех напирал на: «Это Ересиарх и точка!»

— Да — думаю это он. Обвел нас вокруг пальца, дабы мы привезли его сюда, потом, зная что кое-кто не удержится от того, чтобы свести с ним счеты, спокойно ожидал возможности сбежать и теперь снова укрылся где-то внутри. Убежище точно есть — ищите пока не найдете.

— Я приложу все усилия.