В погоне за солнцем (СИ) - Алиса Элер

— Да, разумеется, — толкнул дверь.

…Коридоры, переходы, галереи — одинаково серые, одинаково сумрачные, нависающие над каждым, кто ступит под их своды — уводили вперед. Свет, едва пробивающийся сквозь окна, казавшиеся молочно-белыми от пыли, не мог разогнать темноту. Даже в ясный день здесь царил скрадывающий шаги полумрак.

Висения оглянулась через плечо и сбилась с шага. Звонко качнулись тяжелые серьги с такими же по-змеиному золотыми, как ее глаза, топазами. Черный локон выбился из безупречной высокой прически.

— Прошу прощения, — невыразительно проговорила Висения, но по глазам было видно, как она раздосадована своей оплошностью. Леди нервным жестом убрала локон за ухо и продолжила: — Мне здесь… не нравится.

— Я не знаю того, кто мог бы сказать, что ему здесь нравится, — с губ Эрелайна сорвался короткий смешок. — Столько крови здесь пролилось, столько здесь убито… эти стены помнят и Век драконов, и черноту Тысячелетней Ночи.

— А вам? — неожиданно спросила Висения, замедлив шаг и повернувшись к нему. — Почему именно здесь? Что такого есть в старой части замка, что вы предпочитаете его пустые залы остальным Драконьим Когтям?

Эрелайн не ответил. Тишину нарушал только звук их неспешных шагов и шелест дождя.

— Вам действительно нужен ответ? — помедлив, негромко спросил он.

— Да.

— Одиночество.

Слово всколыхнуло тишину — и застыло звонко и напряженно, как застывает зима льдистым крошевом, царапая ладони.

Застыло, пока Эрелайн не счел нужным его нарушить.

— Наша гостья не сказала ничего, что заслуживало бы моего внимания?

Молчание треснуло ломким речным льдом — и брызнуло хрустальными осколками. Висения качнула головой. Топазы сверкнули золотом в узком луче, пробившемся сквозь треснувшую кладку.

— Ничего. Только передала мне письмо.

— Расскажите, как все случилось? — мягко предложил Эрелайн, уводя разговор с неприятной темы и окончательно разбивая тягостную неловкость. — С самого начала.

— Нечего рассказывать, — улыбка, скользнувшая по губам aelvis, и вспыхивающие в глазах золотистые искорки выдавали ее лукавство. Или вернее — кокетство? — Внимающая прибыла час назад, шагнув вслед за ворвавшемся в зал ветром. В Тронный! Можете себе представить, лорд, как перепугались наши малютки-fae! Их сейчас отпаивают настоем на травах!

— Тронного зала? — переспросил Эрелайн, вопросительно приподняв бровь. — Надо же. Будь это thas-Elv'inor, я счел бы появление там издевкой. Но Shie-thany не отличаются склонностью к дурацким шуткам.

— Я склонна полагать, что в Лесе Тысячи Шепотов не знают о том, что случилось у нас, — заметила Висения, став на мгновение собранной и серьезной, и продолжила с прежней полуулыбкой: — Слушайте же! Леди Миринэ потребовала у малюток встречи с вами. Бедняжки fae перепугались и, не дослушав ее, бросились прочь. Что за переполох они подняли — весь замок на ушах стоял! Такого не было, наверное, с самого Часа драконов!

Речь Висении лилась легко и казалась то звонкой и прозрачной, как ручей, то завораживающей и вкрадчивой, как самый глубокий омут, и коридоры старого замка становились не такими сумрачно-злыми. Эрелайн не столько вслушивался в то, что говорит aelvis, сколько в сами переливы ее то вкрадчивого, то сильного и высокого голоса.

— Старый замок заканчивается, — негромко сказал Эрелайн, первым заметив потемневшую от старости дверь. Скрипнули старые петли, когда он толкнул ее, пропуская леди вперед.

— Едва ли есть слова, способные описать мою радость. Но дальше! Миледи Элрин, наконец, догадалась позвать меня… Я немедленно бросилась в Тронный зал, на встречу с Внимающей… Леди Миринэ сказала, что намерена встретиться с вами, и будет ждать столько, сколько потребуется, хотя я предупредила ее, что… нет, вы только представьте!..

Переходы и галереи сменяли друг друга — по-прежнему серые, гранитные, но от их стен уже не веяло полузабытой болью. Окна здесь были шире, потолки — выше, лестницы — прямее и ровнее, и дышалось легче.

Когда в конце коридора замаячила окованные железом двустворчатые двери, Эрелайн негромко сказал, оборвав леди-распорядительницу двора на полуслове:

— Пришли.

…Вот уже век миновал с тех пор, как впервые за тысячелетнюю историю разрозненные дома объединились под общими знаменами и избрали верховного правителя над собой.

Вот уже век миновал с тех пор, как Арьеннес, прежде не подчинявшийся никому, обрел владыку и стал драгоценнейшим из алмазов в короне правителя Зеленых Холмов.

Вот уже век миновал с тех пор, как резные каменные троны, тысячелетиями венчавшие сердца замков, преданы забвению. В опустевших залах, просторных и светлых, теперь гремят балы и учат искусству танца: тех, что танцуются с оружием в руках — и рука об руку. Но окна и стены, и тонкостанные колонны, устремленные ввысь, все еще помнят былое величие. Порой среди них мелькают девы в длинных платьях; тени прежних лордов, ушедших за порог. Льются рекой непонятные, едва слышные, будто бы бесконечно далекие разговоры, звенит, доносимый ветром, нездешний смех, раздаются за спиной тяжелые шаги. И музыка, торжественная и радостная, закручивается меж колонн — и уходит в холодные небеса, в высокие окна…

Эрелайн сбился с шагу, когда Висения неожиданно остановилась в нескольких шагах от расшитого серебром гобелена, за которым скрывалась дверь в Малый зал, и потянула лорда назад.

— Что-то не так? — Эрелайн обернулся, не считая нужным скрывать удивление.

— Вы пойдете один? — пытливо заглядывая ему в глаза, спросила Висения.

— «Один»? Почему один? — нахмурился он. — С вами.

— Вы не собираетесь взять с собой гвардейцев?

— Зачем? Если кому-то что-то и угрожает, так это леди эс Ллиэн. Она бессильно будет вырваться из Драконьих Когтей, если я захочу удержать ее здесь. Что мне может сделать пришедшая с ветром?

— Вы слишком легкомысленны, — больше, чем безразличия, в голосе Висении было только негодования.

— Не думаю.

Улыбка, нарисованная на лице aelvis, не ушла. Только в глазах, искристых и зелено-золотых, поселилась тень неудовольствия.

Висения отвернулась, вскинув подбородок и отпустив его локоть. Тяжелый край гобелена приподнялся, будто кто-то потянул за него невидимой рукой, и aelvis первой шагнула в Малый зал, толкнув дубовую дверь.

Гулкую пустоту Малого зала нарушил их шаг: звонкий, дробный перестук каблучков спешащей Висении и размеренный, неторопливый — Эрелайна.

Леди эс Ллиэ, стоявшая у окна, обернулась. Подол платья тончайшей ткани — такой тонкой, что если бы не несколько юбок, оно казалось бы полупрозрачным — невозможной сини пробежал по полу пенным прибоем, захлестнувшись вокруг нее.