Записки озабоченного (Гормональный репортаж) - Александр Ермак

Но все же решил: раз хочется увидеть, то увижу. Посмотрю издалека, успокоюсь и вернусь к работе. Меня ждет репортаж, часть вторая "С шашкой наголо!". А я вот жду ЕЕ.

Но выкурил шесть сигарет напрасно. Девушка не появилась.

Со злости я не ходил в овощной несколько дней. А когда снова пошел, то, купив картофана, отправился не домой, а по другим магазинам. Она же, как и я, питается еще чем-то, кроме овощей. Значит, так шанс наткнуться на нее будет выше.

Я крутил головой в магазинах, пока не вспомнил, что встретил ее в выходной день утром. А в другое время она ведь наверняка на работе. И тогда за покупками точно пойдет снова в субботу или в воскресение. Если, конечно, живет в нашем районе и не оказалась в тот день в овощном случайно. Мало ли что.

Так, сегодня среда. Я пропустил одни выходные. А до новых еще два дня. Что ж, работаем над второй частью.

Не знаю, что вдруг на меня нашло, но я писал с убежденностью, что закончить эту часть необходимо именно за эти два дня. Не позже. И я работал. Что-то жевал. Проваливался в черный квадрат сна. И снова писал, писал, писал. Про Любу, выставившую ребенка из квартиры на время "общения" со мной. Про красивый круп Наташки в фанерном домике. Про мокрые объятия с Русалкой в ванной:

"...Расстегиваю мокрую рубашку. Долго вожусь с прилипшим к ее телу, запутавшимся в мокрой майке лифчиком.

Да, в этой возне, в ожидании есть, конечно, свое удовольствие. В сухом бы виде раз-раз и готово к употреблению. А так томишься, изнемогаешь.

Наконец, мне на руки выпадают две приличные груди, по которым текут теплые струйки воды. Берусь за ремень ее брюк. Но она отводит мои руки. Начинает расстегивать мне джинсы. Долго-долго борется с железными пуговицами.

Наконец, расстегнулась одна. Вторая. Третья. Четвертая. Русалка опускается на колени и с трудом сдирает вниз задубевшие от воды джинсы. Зубами стягивает с меня трусы..."

Точка, точка, запятая... И еще страницы. И еще абзац. И еще точка. Большая. Вторая часть закончена.

Отваливаюсь на спинку кресла и гляжу на календарь, на часы - сегодня суббота, девять часов утра:

- Успел!!!

Я перевернул портрет Мерлин лицом к себе. Поцеловал ее в губы:

- У меня все получается. Я успел.

Снова отворачиваю Мерлин к стене. Влетаю в одежду. Спешу к овощному.

В магазине по быстрому беру пакет лука. Выхожу. Занимаю позицию в нескольких шагах от двери. Жду.

Она пришла на четвертой сигарете. Я увидел ее издали. Пригляделся.

Прошлый раз я ее как-то больше со спины оценил. А и спереди она красивая. Елки: грудь, как у Мерлин.

Говорю себе:

- Посмотрел? Живая. Топай...

Но я не ушел. Дождался, пока подойдет. Поздоровался:

- Добрый день.

Девушка узнала и улыбнулась:

- Здравствуйте, налетчик.

Я быстренько глянул на ее руку. Обручального кольца не было. Конечно, она могла его просто не надеть. И все-таки, все-таки...

Спросил:

- Вы в овощной?

Рыжая кивнула:

- Да. Вы тоже?

И я кивнул:

- Только что вышел. Хотел домой, но вижу вы. Решил поинтересоваться: как ваша нога?

Пострадавшая махнула рукой:

- Не беспокойтесь. Ничего серьезного. Царапина. Уже совсем зажила.

- Угу. Ну, тогда до свидания.

- До свидания.

Она зашла в магазин. Я переложил свой пакет из одной руки в другую и... не двинулся с места. Закурил еще одну. Так курить захотелось что-то.

Девушка вышла и изумилась:

- Вы еще здесь.

Что ей сказать? У нее в руках две сумки:

- Решил искупить свою вину. Давайте донесу до дому...

Она снова улыбнулась, как в самом начале сегодняшней встречи:

- Конечно, лучше поздно, чем никогда... Но спасибо, не нужно...

Пошла прочь. Я смотрел на ее прелестные ножки. Не нашел и следа от нанесенной мною раны. Потом перевел взгляд на плечи. Под тяжестью двух сумок в руках они заметно напряглись. Нет, не для таких тяжестей были созданы эти красивые плечи.

Я догнал девушку. Сунув свой пакет подмышку, взял ее сумки. Тяжелые.

Она выпустила:

- Здесь недалеко...

А я почему-то бросился оправдываться:

- Я в тот раз очень торопился. И потом у вас была только одна сумка... Да и подумал, вдруг вы женаты. Что подумает муж, когда увидит вас с незнакомцем...

Рыжая распахнула глаза:

- А вы думаете, я за это время успела развестись?

- Нет. Просто я думаю, что вы не замужем.

- Это почему же?

- Потому что будь у вас муж, то эти бы две сумки тащил он, а не вы, теперь я...

- Плохо вы знаете современных мужчин...

Я возмутился:

- Разве все мужчины поголовно плохие?

Она с усмешкой глянула на меня:

- Ну, конечно, бывают и исключения... Мы пришли. Давайте сумки...

Да, мы уперлись в дверь подъезда. Как-то быстро так дошли до этой многоэтажки. И я совсем не устал. И мог бы нести эти сумки хоть до конца следующего квартала. Но рыжая сказала:

- Спасибо. До свидания.

Я отдал сумки:

- До свидания.

Домой я летел, как на крыльях, держа в когтях пакет с луком. Хо-хо, ведь, написал уже две части - почти половину репортажа. И ее нашел. И теперь знаю, когда она ходит в магазин. Знаю дом, в котором она живет. Знаю, подъезд. Хотя, зачем мне это собственно знать?

Дома повернул Мерлин к себе. Она посмотрела на меня строго: да, зачем тебе собственно это знать? Что ей ответить:

- А черт его знает?

Я поцеловал Мерлин и извинился:

- Я больше не буду отворачивать тебя к стене. Прости, так как-то вот получилось. Мне до этой рыжей нет никакого дела...

Но думаю-то на самом деле по-другому. Так, до следующей субботы у меня есть целая неделя. Надо успеть написать побольше. Хорошо бы успеть всю третью часть "Как хочется чего-нибудь такого".

Итак, лук - на кухню. Себя - за стол. Пишу:

"...Катя затрясла головой:

- Что ты, что ты, с моим мужем это невозможно. Мы с ним только: я - снизу, он - сверху. Предложила как-то заняться даже не анальным или оральным сексом, просто поменяться местами, так он обалдел: "Кино насмотрелась, развратничать потянуло..." Как видишь, потянуло... Мне же интересно... А будь он со мной, как ты сегодня, я бы от него ни к кому не побежала. Он у меня замечательный человек. Только это - консерва.., консервативный..."

А после Кати - тоскующая без мужа Лена. Затем мстящая изменщику Валя. Марина с догом Мишей...

К вечеру пятницы я закончил третью часть. Поплевал виноградными косточками в голубой экран. Потом курил у окна. Смотрел сквозь двор. Завтра суббота. Мы ни о чем не договаривались с Ней. Но я знал, что мы увидимся. Почему? Зачем?

Я так и заснул с этими вопросами. И увидел до оргазма знакомый сон.

Мы вышли из кинотеатра. Прямо на Тверскую. Туда, где обитают быстрые машины. Они могут домчать нас, куда наши души и тела пожелают.

Я поднял руку, голосуя. А сам не отрывал взгляда от Мерлин. Свет фонаря освещал ее в упор как прожектор. Ветер играл роскошными светлыми волосами, распахивал шубку, пробегая по рвущимся из-под белого платья груди и бедрам. Сердце мое билось пламенным дизелем. Я сам хотел быть этим наглым теплым весенним ветром.

Мерлин улыбнулась:

- Мы едем к тебе?

Я как-то и не подумал о таком варианте:

- Ко мне? Может, лучше в твою гостиницу?

Она тут же безоговорочно прижалась:

- Нет, там репортеры, поклонники. В гостинице скучно. Хочу к тебе, мой милый русский.

- Ты хочешь ко мне...

Но у меня, у меня... У меня всего лишь однокомнатная малогабаритная квартира. И дело даже не в размере, а в том, что в ней никто не убирался с тех пор, как ушла Зойка. Там жуткая пылища. Там по углам и по креслам раскиданы грязные носки, рубашки, штаны и еще хрен знает что. Телевизор заплеван виноградными косточками. А кухня завалена заплесневевшими тарелками и сковородками, яичной скорлупой, сигаретными бычками в томате, оставшемся в консервных банках. А в ванной мутные брызги и потеки сверху донизу... Привести туда Мерлин?

- Я не могу... Это ужасно... Ты не представляешь, что это такое - берлога одинокого мужчины...

Но Мерлин закусила губку:

- Но я хочу, хочу "рашн экзотик". Зачем я летела сюда? Я хочу делать это в русской берлоге, с русским медведем...

Крыть было нечем:

- Хорошо. "Лет ит би..." Пусть будет так...

И мы обнялись и поцеловались. Я опустил руку. На грудь Мерлин. И тут же рядом взвизгнула тормозами машина:

- Куда вас?

- В Кунцево.

Авто рвануло с места. А я рванул что-то на Мерлин, прорываясь вглубь к теплому, к мягкому и упругому.

За минуты, которые мы мчались по затемненной Москве, я истискал ее сверху донизу, вдоль и поперек. Да и Мерлин не отставала - засунула мне руку в ширинку. Я аж застонал сквозь наши стиснутые губы. А шофер тут же тихо ржал.

Снизу пошло такое тепло, что я испугался опередить события, и отстранил ее:

- Подожди, Мерлин, не торопись.