Пароль: «Вечность» - Алексей Левицкий

Я крикнул через плечо:

— Почтарь, в этих туннелях живут пауки? Большие?

— Никаких пауков, — откликнулся он. — Сказки, сказки, мамки так детей пугают в московских кланах, чтоб те под землю не лазали.

— Я, по-твоему, ослеп совсем?! — возмущенно заверещал Чак и даже ткнул меня прикладом в бок. — Говорю: ползло там! Быстро-быстро так руками-ногами перебирало. Ну, я по нему с перепугу и…

— Куда оно тогда делось? Если из двух стволов да дробью… оно бы вниз упало и дергалось бы сейчас тут перед нами.

— Ну так значит не попал я! Или тварюка эта живучая очень. Знаешь, какие мутанты бывают живучие? В него десять пуль засадят — а он еще бегает, падлюка. Если…

— Готово, — сказал Лука. — Можно ехать. Юна, сюда.

— Карауль и ни на что не отвлекайся, — велел я Чаку, поворачиваясь. Вода целиком залила рельсы, но камней на них больше не было. Почтарь, подобрав полы насквозь мокрой хламиды, бежал по шпалам в нашу сторону, рядом спешил Лука. Юна Гало направилась за ними, но тут в туннеле за ее спиной что-то мелькнуло.

— Осторожно! — крикнул я. — Сзади!

Взметнулась стена воды, накрыла девушку, а когда последние брызги упали, видно ее уже не было. Из туннеля донесся сдавленный крик.

Первым отреагировал Лука Стидич — мы с карликом еще только спрыгивали с дрезины, а он уже метнулся обратно мимо бежавшего навстречу Почтаря.

Спинами мы почти перекрыли тусклый свет фары, и в туннеле стало совсем темно. Там что-то двигалось, шуршало, стучало камнями. Опять раздался сдавленный вскрик. Я оттолкнул Чака к стене, быстро поднял оброненный Юной пистолет с глушителем и шагнул вперед.

Стало немного светлее, но толку от этого было мало. Впереди дважды выстрелили, снова вскрикнула Юна. Вскочив, я побежал.

Девушка сидела у стены, прижав колени к груди, и смотрела на распростертое тело на рельсах. Над ним с пистолетом склонился Лука.

Я встал рядом с жрецом, с другой стороны остановился Чак.

Вода до этого места уже добралась, голова мутанта покачивалась на мелких волнах. Он напоминал того, которого мы видели на мосту через высохшее русло, только был совсем тщедушный, гладкокожий, грязный, бледный… Я наклонился, разглядев что-то необычное на длинных тонких пальцах с когтями — их соединяли перепонки.

Обе пули Луки Стидича попали в морду, напоминающую обезьянью, но с выпученными совиными глазами, накрытыми прозрачными перепонками. Одна пуля оставила дырку в скуле, вторая пробила нос.

— Ранена? — спросил я у Юны.

Девушка молчала, и вместо нее ответил Лука:

— Он только поцарапал ее.

— Куда он тебя тащил? — Я протянул ей руку.

Несколько секунд Юна смотрела на меня, потом приняла помощь и поднялась. Коснулась пальцами плеча, где на ткани остались рваные полосы.

— Не знаю. Просто волок по туннелю. У него такая холодная кожа…

Сзади сквозь журчание и плеск затарахтела дрезина. Я повернулся к Чаку:

— Такую же тварь ты видел на потолке?

— Ага, — мрачно ответил карлик, теребя серьгу в ухе. — Может, этот мутант там и полз?

— Как же он в туннель на другой стороне зала попал?

— Да там дыры в потолке, ты что, не видел? Наверно, сверху какой-то проход есть, выше трубы какие-то… Когда я по нему пальнул, он назад отскочил, вверх забрался, над залом пролез и с другой стороны обратно спустился.

— Посторонись! — крикнул Почтарь, подъезжая к нам. — Бестию, бестию безбожную с дороги уберите! Где гарпунер мой?

— У меня, — сказала Юна.

Дрезина начала притормаживать с уже привычным скрежетом колодок. Девушка вдоль стены прошла назад и забралась на лавку. Карлик засеменил за ней, а мы с Лукой нагнулись над мутантом, и тут прозрачные перепонки на его глазах поднялись.

Потом все произошло очень быстро. Взметнулась тонкая рука, когти впились в щеку жреца. Другая лапа вмазала ему по голове, и тут же мутант, согнув ноги в коленях, саданул меня длинными ступнями в живот. Я упал спиной в воду, ударившись шеей о рельсу. Над головой закричала Юна, что-то засипел Почтарь. Прямо на мое лицо надвинулось железное колесо, я рванулся в сторону, едва выскользнув из-под дрезины, и увидел мутанта перед собой. Он склонился над лежащим навзничь Лукой, сжимая его горло и выворачивая в сторону руку с оружием.

Я бросился вперед, вскинув пистолет. Тварь начала поворачивать голову, глушитель ткнулся в сморщенное серое ухо, и я вдавил спусковой крючок. Лязгнул затвор, выбрасывая гильзу, но выстрела слышно не было. Пуля оставила в черепе пролом, будто от удара молотком. Мутант стал клониться набок, рука соскользнула с шеи Луки, открыв глубокие царапины на ней. Жрец с громким выдохом ударил тварь ногой в морду. Мутант отлетел к стене, я схватил Луку за плечи, поднял. Он оттолкнул меня и сам шагнул к дрезине, которая медленно ехала мимо нас.

Навстречу Луке протянула руки Юна. Я запрыгнул наверх. Из щеки жреца хлестала кровь, ухо было разорвано почти надвое. Он покачнулся, мы с девушкой схватили его и втащили на дрезину.

— Нужен лекарь. — Юна склонилась над Лукой Стидичем, который сидел, привалившись к рычагам ручной тяги и вытянув ноги под переднюю лавку. — Слышишь, Разин? Нам немедленно нужен лекарь!

— Где его здесь взять? — проворчал я.

— Ты слышишь, наемник? Чак! Он может умереть, у него уже начался жар! Под когтями мутанта была грязь, понимаете? Там даже трупный яд мог быть! Нужно поднять его наверх и найти лекаря! Для чего я наняла вас?!

Я покачал головой, переглянулся с Чаком и снова стал смотреть назад. Дрезина катила по туннелю, под колесами плескалась вода. В звук двигателя вплелось неприятное дребезжание, уже дважды он глох, и фара гасла. Монаху едва удавалось снова запустить машину. После второго раза я сказал:

— Мы еле тащимся. Почтарь, пусть Чак садится впереди, а мы будем качать рычаги. Фара от ручного привода заработает?

— Да не пашет он! — откликнулся монах. — Только на дизеле можно… Давно починить хотел, давно, все руки не доходили.

Под хламидой Почтаря было спрятано много всякого, и в том числе местный вариант армейской аптечки. Конечно, там не было ни перекиси водорода, ни промедола, зато нашлись несколько пахучих мазей, игла, суровая нить и подобие бинтов, то есть лоскутья из хорошо выстиранной, вываренной в кипятке ветоши. Чак сказал: «А ну пустите, я кое — что в этом деле смыслю», — и, бесцеремонно отпихнув Юну, занялся Лукой Стидичем. Зашил ему щеку, наложил повязку на шею и голову. Лука потерял много крови — она так и хлестала, пока с помощью микстур из аптечки монаха, тампонов и бинтов карлик не сумел остановить ее. Говорить жрец не мог, лишь неразборчиво мычал, а когда попытался встать, чуть не свалился с дрезины. Юна усадила его и теперь придерживала за плечи.

Под плащом Луки обнаружился патронташ, а в нем три десятка патронов к пистолетам. Один десяток я отдал Чаку, второй оставил себе вместе с хаудой. Гарпунер снова перекочевал к монаху, Юна взяла длинный кинжал Луки.

— Встанем, сейчас встанем, — объявил Почтарь, склонив голову к двигателю.

— Это ты по звуку, что ли, определил? — недоверчиво спросил Чак.

Монах передвинул рукоять и крутанул торчащее из тумбы колесо. Под днищем зашипело, дрезина поехала немного быстрее. Лука Стидич захрипел, Юна склонилась над ним, но жрец отстранил девушку и повернул ко мне лицо, полу-скрытое темными от крови бинтами.

— Швет… швет погашнет, — промычал он.

— Как только остановимся, станет темно, — согласился я.

— Надо… охонь…

— А за нами идет кто-то, — вставил Чак. — Во, слышите…

Все замолчали. Сквозь стук колес и дребезжание мотора из-за стены туннеля донесся такой звук, будто по железу скребли ногтями.

Или длинными кривыми когтями.

Потом раздались глухой шепот, очень тихий и неразборчивый, и едва слышное звяканье. Казалось, что источники звуков движутся за стеной, сопровождая дрезину.

— Это не за нами, — сказал я Чаку. — А рядом с нами.

— Да нет же, там тоже кто-то есть. — Он ткнул пальцем назад.

Я прислушался.

— Ничего не слышу.

— А ты ухи развесь пошире, человече. Точно говорю: идет там кто-то. Не идет даже, а так… спешит, короче. Быстро-быстро перебирает ногами. Только не пойму — по полу или по потолку… А, нет, вверху он, точно, а то б вода плескалась, понимаешь? За провода с трубами, сволочь, цепляется, как тогда!

Я снова прислушался — и вроде бы на этот раз действительно услышал легкий стук и цоканье во мраке туннеля позади.

Тарахтение мотора стало тише, он снова задребезжал. Фара замигала, угасая.

— На парах одних едем, — подал голос Почтарь. — Горючего совсем не осталось.

— Юна, достань бинты, — сказал я. — Чак… Нет, Почтарь, отломай две рукояти от тумбы этой.

— Я те отломаю! — возмутился монах.