Лестничная площадка - Дубинянская Яна

ГЛАВА III

И, значит, машины там не было. Там — не только в самой квартире, на круглом журнальном столике или где-нибудь рядом. Ее вообще не было в пространственном измерении квартиры профессора — то есть, никто не вынес прибор оттуда обычным человеческим путем, вниз по лестнице. Надо сказать, этот факт где-то упрощал дело. Если допустить, что лимиты машины исчерпываются — или попросту садятся батарейки, — активизированные пространства вот-вот начнут свертываться одно за другим, и очень скоро на лестничной площадке останется только одна дверь, не считая нескольких здешних, «родных». Та, за которой нужно искать.

Ольга положила пальцы на клавиши кодового замка чуть пониже синего лого на белом металло-пластике. Но вдруг передумала, не стала набирать комбинацию, повернулась на каблуках и сняла с пояса мобильник.

— Пол, это я. Да, задерживаюсь, еще одно неотложное дело. Если возникнут немцы насчет дверей — да, я уже в курсе, — пусть ждут, я сама с ними переговорю. Что у нас с утра? — Несколько десятков секунд она помолчала, ритмично кивая головой, а потом резко бросила, обрывая разговор. — Да. Жди.

Вешая трубку, она иронически взглянула через плечо в сторону двери офиса. А между прочим, было б забавно, если бы дверь сейчас открылась и оттуда высунулся этот самый Пол. Наверное, мужик конкретно бы удивился. Чисто выбритый подбородок, с глухим стуком падающий на узел галстука, — я громко хмыкнула, и Ольга резко повернула голову в мою сторону.

Она словно впервые меня видела

Я почувствовала, как между плечами возникла и прокатилась вниз по спине мелкая неприятная дрожь. Мерзкое чувство — когда на тебя смотрят прищуренными пронзительными глазами: откуда ты взялась, кто ты вообще такая, ты мне мешаешь, разве непонятно? А чего ты хотела, дура, сама же выложила этой мадам все свои козыри, за это тебя покатали на красивой машине, и хватит с тебя. Теперь Ольга собиралась вести свою игру, в которой я никак не фигурировала. Я непроизвольно стиснула кулаки — надо же было так тупо влипнуть, ну кто мне мешал поймать такси и проследить за Ольгиным автомобилем, или как-нибудь еще узнать адрес ее фирмы — адрес лестничной площадки, — или… Ну хотя бы не выкладывать ей все до последнего словечка, а на худой конец, сделать вид, что знаю больше, чем говорю. К черту, теперь поздно, и кому какое дело, что это ради меня профессор Странтон… Если Ольга найдет машину раньше, чем я, она воспользуется ею так, как захочет. И я ничего тут не могу поделать — только ввязаться в эту гонку. И кстати, кто знает, может, Ольга владеет такой информацией, что я ей вообще не конкурент. Ненавижу!

Она смерила меня с ног до головы уничижительным взглядом: стоит ли отвлекаться на такие мелочи? — не стоит, — и внезапно рванулась вперед, обдав меня резким порывом затхлого воздуха с примесью тонких духов. Около дверной ручки Ольга в последний раз обернулась, и ее фигура обрисовалась четким силуэтом на фоне какой-то неказистой, потертой двери, обитой коричневым дерматином с нацарапанным в углу знаком пасифика. Ольга резко дернула за разболтанную лязгнувшую ручку, и незапертая дверь со скрипом отворилась — полутемная прихожая, яркая спортивная куртка на вешалке, к самому порогу подкатилась банка из-под пива, — и створка захлопнулась за спиной железной женщины

Именно эта дверь — почему? Если Ольга заранее точно знала, что машина именно там, какого черта она вообще со мной связывалась, разговаривала, везла в своем автомобиле? И если я сейчас брошусь вслед за ней… так Ольга наверняка защелкнула за собой замок. Я конкретно стормозила, поздравляю, — но ведь она не могла знать этого заранее, и она бы не поступила настолько опрометчиво, а постаралась бы сначала нейтрализовать меня, отослать с лестничной площадки или хотя бы столкнуть вниз, а уже потом штурмовать ту единственную дверь. Нет уж, гораздо логичнее предположить, что Ольга выбрала дверь наугад. Ну, может, не совсем наугад, какие-то соображения у нее, наверное, были, но все это не точно. Скорее всего, у меня сейчас ровно столько же шансов, сколько и у нее. Только нет времени дожидаться, как я предполагала, пока двери начнут исчезать с площадки сами собой

Все-таки их было слишком, издевательски много, они наплывали одна на другую, от них рябило в глазах. Схватиться наобум Лазаря за первую попавшуюся ручку или все-таки привести этот калейдоскоп в какую-то систему, хотя бы пересчитать эти проклятые двери, даже если для этого непременно нужно по-детски загибать пальцы? Слева направо-одна, вторая, третья, пасифик, рассохшиеся доски…

Выработаем алгоритм поиска: от центра — и направо, а потом налево, и так далее, так далее… Очень умно, нечего сказать. Все-таки лучше, чем «вышел месяц из тумана» — а, между прочим, почему бы и нет? Или — как в еще более раннем детстве ну-ка, Инга, какое мороженое на тебя смотрит? А они все смотрели на меня, нелепо стоящую в осознании полной невозможности выбора, вот как сейчас. Да, лучше уж представить себе, что играешь в рулетку, должно сработать, — в конце концов, мне уж точно не везет в любви…

И вдруг где-то справа оглушительно хлопнула дверь, я вздрогнула, обернулась. Веснушчатый немолодой мужик стоял в толстостенном, как сейф, проеме и, обводя площадку широким жестом, делал то же, что и я секунду назад. То есть считал — вслух, раздраженно, по-немецки. Пересчитав двери, он что-то гортанно крикнул в глубь своего помещения и захлопнул створку изнутри. Одним вариантом меньше — за второй справа дверью обитают настоящие соседи Ольгиной фирмы. Мог ли предвидеть профессор Странтон: две солидные компании на полном серьезе обвиняют друг друга в незаконной перепланировке лестничной площадки. Даже смешно.

Смешно, только уходит время. Так, давай мыслить логически: отпадают дверь немцев и Ольгиной фирмы, отпадает нацарапанный на дерматине пасифик и, пожалуй, два нуля на гладкой доске. И еще отпадает — да, именно то, что вы слышали, отпадает, ко всем чертям отпадает! — эта синяя дверь с золотыми мещанскими проволочками, с рубиновым звонком, с канарейкой и несчастной беременной бабой…

Хотя, конечно, машина могла быть и там, почему бы и нет. Крис вполне мог унести ее домой, и все равно.

А вот эта дверь немного левее — очень даже. Во всяком случае, она никак не могла испокон веков находиться на этой лестничной площадке. Ольга не потерпела бы, а толстый немец тем более. Такого ярко-зеленого, издевательски жизнелюбивого цвета и грубоватого орнамента из стилизованных волн по верхнему Краю.

Я вежливо постучала в эту железную загудевшую дверь, а потом дернула на себя ручку и шагнула — правда, еще не подозревая об этом — в мужскую пляжную переодевалку где-то на другом континенте.

…От тесных металлических стен пахнуло невыносимым жаром, и, раньше, чем что-то сообразить, я вспотела — вся, даже кончик носа и корни волос. Оставаться в этой полутемной парилке площадью полтора на полтора метра было никак нельзя, что бы она собой ни представляла, и я двинулась вперед, храбро выставив перед собой вытянутые руки Они сначала провалились в узкий проход, а потом уперлись еще в одну дверь, теплую, пупырчатую. Которая не хотела меня выпускать целых полминуты по той простой причине, что открывалась на себя.

И я вышла на закат.

Вернее, настоящий закат уже догорел, от него остались только подсвеченные из-под низу лиловато-багровым облака над самым горизонтом, резкой темной линией отделенные от нежно-розовых бликов, мерцавших расплывчатым конусом на поверхности океана Океана! Только тут я почувствовала острый морской запах и прикосновение свежего, густого, полнокровного воздуха — уже не знойного, а просто по-вечернему теплого-теплого. И шум прибоя — торжественный размеренный рокот, в промежутках чуть смягченный тихим деликатным плеском.

А у меня за воротником сконденсировалась и скатилась вниз по телу крупная капля пота. Я стояла среди всего этого неправдоподобного южного великолепия в демисезонном кашемировом пальто и, главное, с зонтиком на сгибе руки. Хорошо хоть, что пляж был практически пустынный — только несколько влюбленных парочек обнимались на песке и какая-то молодежная компания резвилась в волнах прибоя Я обернулась к двери переодевалки, в последних лучах заката разглядела на ней колечко со стрелой, призванное символизировать мужское начало, и вот тут-то расхохоталась, наконец, как следует. Но пришлось воспользоваться этим благом цивилизации, железные стены которого никак не хотели расставаться с накопленным за день теплом. Я вернулась в кабинку, сняла с себя все лишнее — конечно, осенний костюм с шерстяной ниткой тоже был лишним, но что оставалось делать? — и аккуратно повесила все вещи на крючок, увенчав пирамиду Мартиным зонтиком. В кармане пальто нашелся темно-синий маркер, и я написала на наружной, тоже ярко-зеленой двери слово «ремонт» на всех известных мне языках Может быть, доверчивые люди не сунутся теперь в кабинку и, соответственно, не присвоят мой гардероб. А если и не сработает — по этой надписи я смогу потом отыскать обратную дорогу на лестничную площадку