Единое правление - Кайли Кент

рук проводит по ее волосам и тянет вверх. Мне нужно видеть ее лицо. Наши глаза встречаются, и в этот момент я забываю. В этот момент я теряю себя в ней, в ощущении ее влажного, теплого рта, ласкающего меня, ее глаз, блестящих от непролитых слез и чего-то еще. Они сияют любовью. Полным обожанием.

— Ммм, кажется, я только что узнала о своей первой зависимости во время беременности, — говорит она, проводя языком от моих яиц до головки и обратно вниз. Она берет в рот мои яйца, одновременно накачивая член рукой.

Черт возьми, как же это приятно.

— Бл*дь, Dolcezza, что ты там вытворяешь? Не останавливайся. Черт!

Она поднимает на меня глаза, и ее губы растягиваются настолько, насколько это возможно, когда у нее во рту мой член. Моя голова падает назад. Я, бл*дь, кончу, если она продолжит в том же духе. Я не позволю этому случиться. Легонько дергаю за волосы, все еще зажатые в кулаке, и поднимаю ее к себе на колени. Мой рот прижимается к ее, и наши языки вступают в битву за власть, прежде чем она уступает мне и позволяет управлять ее движениями. Она и не подозревает, насколько ее тело покорно моему.

Я оттягиваю ее трусики в сторону и погружаю в нее палец, проверяя ее готовность к проникновению. Она чертовски мокрая. Ее стоны звучат для меня как колыбельная. Она подается вперед, обхватывает рукой мой член, приставляя его к своему входу и медленно опускается на меня.

— Черт возьми, — рычу я. Не думаю, что когда-нибудь перестану удивляться тому, как хорошо ощущается ее киска, обхватившая мой член. Это, бл*дь, чистый экстаз.

Холли прижимается ко мне.

— О, я планирую тебя трахнуть, — говорит она, приподнимаясь и снова опускаясь.

— Черт… Еще раз. Сделай это еще раз. — Мои руки ложатся на ее бедра, медленно направляют ее вверх, а затем снова опускают вниз. Быстро. — Мне нужно трахнуть тебя, Холли. Мне нужно… — Мои мысли обрываются, когда она повторяет движение.

— Да, Ти, пожалуйста.

— Пожалуйста что, Dolcezza? — Я хочу услышать, как она это скажет. Мне нравится слышать, как она это говорит.

— Трахни меня, Ти. Трахни меня так, чтобы я все еще чувствовала тебя завтра. Трахни меня так, словно ты владеешь мной.

Я поднимаю ее на руки, иду к обеденному столу и опускаю ее на него.

— Ты и вправду принадлежишь мне, Dolcezza, — говорю я, входя в нее. Я удерживаю ее бедра на месте, двигаясь вперед и назад. Жестко и быстро. — Обнажи свою грудь. Я хочу видеть, как они подпрыгивают, когда я трахаю тебя! — приказываю я. Она не разочаровывает. Стягивает платье вниз — на ней нет гребаного лифчика. Я смотрю на ее грудь, пока вхожу в нее. — Лучшая. Бл*дь. Киска. Навсегда! — рычу я.

— О Боже, я… — Она громко стонет и кончает. И я следую за ней, пока ее крики отражаются от стен.

Покрытый потом и задыхающийся, я поднимаю ее на ноги, возвращаю платье на место и поправляю вырез. Затем я застегиваю ширинку и брюки, после чего беру ее на руки и выхожу из комнаты.

— Что ты делаешь?

— Если ты думаешь, что я хотя бы отдаленно близок к тому, чтобы закончить с тобой, то ты сошла с ума. Это еще далеко не конец.

Холли спит у меня на груди. Кажется, последний раз я трахнул ее уже во сне. Она отключилась после пятого оргазма, который я доставил ей. Я мысленно помечаю, что надо позвонить Доку и узнать, сколько может выдержать ее тело в таком состоянии. Черт, наверное, мне не стоило быть таким грубым, как я был с ней; она предложила мне кусочек рая, побег, и я, бл*дь, воспользовался ей на полную катушку.

Мой телефон вибрирует последние десять минут. Я игнорирую его. Я знаю, что если бы это было что-то очень срочное, то Нео постучал бы в мою дверь. Нео… Черт. Держу пари, он сделал то, о чем я его предупреждал, чтобы он не делал. Я говорил ему оставаться здесь, а не выходить на поиски гребаной пули между глаз. Я должен был знать, что он именно так и поступит, когда я потеряю его из виду.

Я перекладываю Холли со своей груди на подушку рядом со мной. Потянувшись, я роюсь в карманах брюк и нахожу свой телефон, а затем прокручиваю сообщения.

Черт! Я встаю и бегу в душ, а затем снова одеваюсь. Пристегнув два «Глока» и два ножа, я накидываю пиджак и возвращаюсь в спальню. Холли только начинает шевелиться.

— Dolcezza, мне нужно ненадолго уйти. Оставайся в доме. Не выходи на улицу, хорошо?

Она рывком поднимается, и я замираю при виде ее обнаженной груди.

— Ти, куда ты идешь? — спрашивает она.

— Мне нужно выйти. Оставайся в доме, — повторяю я и наклоняюсь, чтобы поцеловать ее в лоб.

Ее руки цепляются за лацканы моего пиджака.

— Пожалуйста, останься. Не уходи. Ти, останься, пожалуйста. Пусть кто-нибудь другой пойдет.

Черт меня побери, ее мольбы пронзают мое сердце. Как бы я хотел сделать то, о чем она просит. Но я не могу.

— Dolcezza, я не могу послать кого-то другого. Со мной все будет в порядке. Я вернусь раньше, чем ты успеешь соскучиться.

— Я не смогу жить в мире, где тебя не будет, Ти. Не заставляй меня проходить через это. Пообещай мне, что ты вернешься.

— Tornerò sempre da te. Ti voglio bene9. Всегда.

— Я тоже тебя люблю.

Я отрываю ее руки от себя и выхожу за дверь, заставляя себя не оглядываться. Потому что если я это сделаю, то могу просто уступить и сделать то, о чем она просит.

Глава двадцатая

Холли

Он ушел несколько часов назад. Он должен был уже вернуться, верно? Конечно, что бы там ни оторвало его от меня, это не должно быть чем-то таким уж плохим. Я должна верить, что все не так плохо. Я схожу с ума от беспокойства. Кладу руку на живот и глубоко вдыхаю. Мое беспокойство вряд ли полезно для этого маленького ребенка размером с горошину. Я не эксперт, но уверена, что во время беременности нельзя испытывать слишком сильный стресс.

Мне нужно успокоиться. Обычно я наливаю себе рюмку текилы или бокал вина, но сейчас я не могу этого сделать. Я не могу сделать ничего, кроме как бродить по этому огромному дому-музею… и ждать.

Ждать, когда Тео войдет в парадную