Задверье - Нил Гейман

Маркиз вежливо похлопал вместе с остальными.

– Очень хорошо, сэр, – сказал он.

Глянув на д'Верь, Варни подмигнул ей почти собственнически, а потом вернулся к избиению Пагубы.

Д'Верь поежилась.

Ричард услышал жидкие хлопки и направился на звук.

Мимо него прошли пять одетых почти идентично исключительно бледных девушек. Их длинные платья были сшиты из бархата, такого темного, что казался почти черным: соответственно темно-зеленого, темно-шоколадного, темно-синего, цвета черной крови и чисто черного.

Волосы у каждой были черные, в ушах и на шее позвякивали серебряные украшения. У каждой была безупречная прическа, безупречный макияж. Они двигались беззвучно, и, когда проходили мимо него, он расслышал только шорох тяжелого бархата, прозвучавший почти как вздох. Последняя, одетая во все черное, самая бледная и самая красивая из всех, улыбнулась Ричарду. Он настороженно улыбнулся в ответ. И пошел туда, где проводились испытания.

Жидкие аплодисменты слышались из зала рыбы и мяса, в той его части, над которой располагалась скульптура рыбы «Харродс». Он видел лишь спины стоявших в два-три ряда зрителей. Ричард задумался, а сумеет ли найти в этой толпе д'Верь и маркиза, но потом вдруг толпа расступилась, и он их увидел – они сидели на стеклянном куполе прилавка с копченой лососиной. Ричард открыл было рот, чтобы крикнуть: «Д'Верь!», и уже, разинув его, сообразил, почему именно раздвинулась толпа: огромный мужчина в дредках, голый, если не считать зелено-желто-красной набедренной повязки, накрученной у него на чреслах на манер подгузника, взлетел, как ядро из катапульты, и приземлился прямо на него.

– Ричард? – окликнула она.

Он открыл глаза. Лицо то фокусировалось, то расплывалось снова. Его разглядывали многоцветные глаза, смотревшие с юного лукавого личика.

– Д'Верь? – неуверенно спросил он.

Она была в ярости. Даже больше, чем в ярости.

– Во имя Темпля и Арча, Ричард! Просто не могу поверить! Что, скажи на милость, ты тут делаешь?

– Я тоже рад тебя видеть, – слабым голосом произнес Ричард.

И, с трудом сев, спросил себя, нет ли у него сотрясения мозга. Да и вообще, точно ли он знает, кто он такой. А еще спросил себя, с чего это он решил, что д'Верь будет рада его видеть. Она сосредоточенно рассматривала свои ногти, ноздри у нее расширились и трепетали, словно она вообще не решалась открыть рот, чтобы не обрушить на него поток брани.

Громила с гнилыми зубами, сбивший его с ног у моста, теперь боролся с карликом. Они сражались ломами, и поединок выходил не такой уж неравный, как могло бы показаться с первого взгляда. Карлик двигался противоестественно быстро: перекатывался, наносил удар, отпрыгивал, уворачивался. По сравнению с ним Варни казался громоздким и неуклюжим.

Ричард повернулся к маркизу, который напряженно наблюдал за поединком.

– Что тут происходит? – спросил он.

Уделив ему всего лишь взгляд, маркиз снова вернулся к происходящему на арене.

– Ты, – с нажимом сказал он, – не просто ничего не понимаешь, нет, ты попал в омут, который вот-вот тебя затянет. И готов поспорить: от безвременного и, без сомнения, очень грязного конца тебя отделяют всего несколько часов. А вот мы проводим испытания телохранителей.

Лом Варни соприкоснулся с карликом, который тут же перестал отпрыгивать и уворачиваться, а вместо этого упал без сознания.

– Думаю, мы видели достаточно, – громко возвестил маркиз. – Всем большое спасибо. Мистер Варни, не могли бы вы остаться?

– И зачем тебе понадобилось сюда являться? – ледяным тоном спросила д'Верь.

– Выбора другого не было, – ответил Ричард. Она вздохнула.

Маркиз обходил круг зрителей, отсылая различных телохранителей, которые уже прошли пробу, раздавая направо и налево слова похвалы или совета. Варни терпеливо ждал в сторонке.

Ричард постарался улыбнуться д'Вери, но его усилия пропали втуне.

– Как ты добрался на Ярмарку? – спросила она.

– Ну, я попал к крысятникам… – начал Ричард.

– Крысословам, – поправила она.

– И понимаешь, та крыса, которая принесла нам записку от маркиза…

– Мастер Длиннохвост, – поправила она.

– Он велел им доставить меня сюда.

Подняв бровь, она чуть склонила голову набок.

– Тебя привел сюда крысослов?

Он кивнул.

– Крысословка. Большую часть пути. Ее звали Анастезия. Она… ну, кое-что с ней случилось. На мосту. А остаток пути меня вела другая леди. Думаю, она… Ну, сама понимаешь… – Он помедлил, потом все же сказал: – Проститутка.

Вернулся маркиз и остановился перед Варни, который выглядел до неприличия самодовольным.

– Ваши познания в обращении с оружием? – осведомился маркиз.

– Ух ты, – хмыкнул на такой оборот Варни. – Скажем так. Если этим можно кого-то порезать, сломать кости, проделать большую-пребольшую дыру или снести кому-то голову, то Варни владеет им мастерски.

– Предыдущие удовлетворенные наниматели?

– Олимпия, Пастушья Королева из Пастушьих Кустов, Конечные Прилипалы. Какое-то время заведовал безопасностью Майской Ярмарки.

– Что ж, – снизошел до улыбки маркиз. – Ваши умения произвели на нас должное впечатление.

– До меня дошло, что вы ищете себе профессионала, – произнес женский голос. – А не энтузиаста-любителя.

Кожа у нее была цвета теплой карамели, а улыбка остановила бы революцию. Одета она была с ног до головы в мягкую крапчатую серую с бурым кожу. Ричард сразу ее узнал.

– Это она, – прошептал он на ухо д'Вери. – Та проститутка.

– Варни, – заявил громила глубоко оскорбленным тоном, – лучший телохранитель и головорез Подмирья. Это всем известно.

Не удостоив его ответом, женщина поглядела на маркиза.

– Испытания уже окончены?

– Да, – отрезал Варни.

– Не обязательно, – ответил маркиз.

– Тогда мне бы хотелось попытать счастья.

– Очень хорошо, – после едва заметной заминки сказал маркиз и, отступив на шаг, снова запрыгнул на стеклянный купол прилавка копченой лососины, где устроился поудобнее, готовясь наблюдать за поединком.

Варни был, без сомнения, грозным противником, не говоря уже о том, что он был задирой, садистом и вообще крайне опасным для здоровья всех, кто бы его ни окружал. Но вот большой сообразительностью он не отличался. Он пялился на маркиза, пока до него доходило, и доходило, и все еще доходило, но наконец все же дошло, и он в полнейшем недоумении спросил:

– Это с ней мне придется драться?

– Да, – ответила женщина в крапчатой коже. – Если, конечно, ты не предпочтешь сперва передохнуть.