Таежная одиссея. - Юрий Вознюк

Все, на что были способны наши легкие и ноги, мы отдали этой погоне. Были минуты, когда казалось, что вот-вот упадешь, но пришло второе дыхание и бежать стало легче. К середине дня мы окончательно потеряли ориентировку и только догадывались о своем местонахождении. Рысь сменила направление бега и теперь уходила на юг. Не останавливаясь, она пыталась охотиться, и ей удалось поймать еще одну мышь. Этого, конечно, для нее было мало, но признаков усталости зверя мы не видели. Рысь по-прежнему держалась на почтительном расстоянии. Мы начали опасаться, что так и не сможем приблизиться к ней и конец продуктов вынудит нас повернуть обратно. Начавшийся утром снег постепенно прекратился — теперь можно было не бояться потерять след, но мы не ослабили взятого нами темпа и перед наступлением темноты, очевидно, подошли к зверю очень близко.

Выбирая место для ночлега, Сузев вспугнул табунок рябчиков и трижды выстрелил по нему из винтовки. Димка и я с удивлением посмотрели на него.

— Раз на то пошло — пусть все разбежится... Ну, чтобы ода ничего не поймала,— пояснил он, показывая на след.

К третьей ночевке в тайге нам уже не хотелось петь. Все тело налилось усталостью, сделалось тяжелым.

— Завтра нужно спускать собак,— сказал Димка, доставая продукты для ужина,— Возьмем или не возьмем ее, а на обратный путь харч надо.

Сварив суп, высушив обувь и накормив овсянкой собак, мы, прижавшись друг к другу, легли спать. Несмотря на усталость, сон наш был беспокойным: за ночь раз пять приходилось подниматься к огню, и утром все встали осунувшимися и невыспавшимися.

Выстрелы Сузева сыграли двоякую роль. В тот момент, когда они прогремели, рысь шла по следу изюбра: почувствовав с наступлением темноты безопасность, она решила во что бы то ни стало найти пищу. После выстрела она бросила след и продолжала свое бегство. Это было хорошо и плохо. Хорошо, что она снова осталась голодной, и плохо, что далеко оторвалась от нас.

— Ну что, побегаем?— сказал Сузев, ни к кому не обращаясь.

— Не-е, вы бегите, а я полечу,— помахал воображаемыми крыльями Димка и тяжело вздохнул.— Вперед, волосатые!— встряхиваясь от вялости, закричал он собакам, и мы устремились по следу.

Рысь шла всю ночь, но шла медленно, разыскивая добычу. Собаки бежали ровно, не сворачивая в стороны. Вверх, вниз шли следы, и наша ватага, следуя за ними, карабкалась и катилась по сопкам. Больше всего меня донимала винтовка. За три дня она так оттянула плечи, что я не знал, куда ее пристроить. Длинная, неуклюжая «Арисака» цеплялась за ветки, сбивая за воротник снег.

В этот день усталость начала сказываться рано. Уже , в полдень мы собрались сделать привал, как заметили впереди по следу перья и кровь. Рыси удалось вытащить из-под снега ночевавшего там рябчика.

— Проклятье! Нажралась все-таки!— ругался Димка.

— А это к лучшему — сейчас она ляжет,— обрадовался Сузев.

— Жмем тогда?! Сузев устало потер ноги.

— Давайте отдохнем...

Очевидно, очень скоро нам предстояло серьезное дело, и мы согласились. Соорудив небольшой костер, вскипятили чай, а спустя полчаса, подтянув растрепавшуюся амуницию, опять встали на след. Позавтракав, рысь свернула в сопку, потом следы повернули еще и теперь шли едва ли не навстречу нижним. Стало тревожно. Так И есть — лежка! Рысь слышала, а может, и видела нас, когда мы двигались подножием сопки. Мы распивали чай, а она изо всех сил уходила от нашей стоянки.

— Охотнички!— кипятился Димка.— Чайку захотелось! Соснуть бы еще... Так мы ее всю зиму будем гонять...

Собаки, почуявшие близость зверя, рвались вперед, С ходу мы взобрались на высокий хребет и перед нами открылась широкая долина. Мы находились, по всей вероятности, на водоразделе притоков Б. Уссурки. Какое-то время след вел гребнем хребта: рысь шла широко. Следы свернули вниз и привели в чистую падь.

— Пускаем!— решительно сказал Димка, намереваясь отцепить Жулика.

— Стоит ли?— усомнился я.

— А чего ждать?

— Она далеко — собаки, сам знаешь, какие...

— Не будет дурой — залезет на дерево!

— Давай!— поддержал его Сузев.

Собаки ушли по следу молча, но не успели мы пройти и полкилометра, как где-то впереди раздался лай, быстро удаляющийся в сторону хребта.

— Слышишь?!— обрадовался Моргунов. Мы оставили след и побежали к хребту. Забыв усталость, поднимались все выше и выше. Лай кружился где-то на самой вершине высоченной сопки.

— Посадили!— крикнул Моргунов, и мы побежали быстрее.

Не менее получаса штурмовали мы сопку, задыхаясь и обливаясь потом. Наконец между деревьями показалась оголенная скала, венчавшая ее вершину. Вокруг бегали собаки и лаяли уже без особого энтузиазма. В глазах плыли цветные круги, и я сначала ничего не мог рассмотреть. Пригнувшись к земле, Димка долго разглядывал скалу и наконец повернул растерянное лицо.

— Не пойму, кажется...

— Кабарга!—удрученно воскликнул Сузев, присмотревшись.

Действительно, на скале стояла загнанная туда собаками кабарга. Досада на нелепый случай, отнявший у нас столько сил и времени, вылилась в проклятия. Теперь было ясно, что сегодня рысь не догоним.

— Ну, быть тебе в котелке!— сказал Димка, вскидывая винтовку.

Грянул выстрел, но кабарга осталась на месте. Моргунов передернул затвор. Еще раз прокатилось эхо выстрела по тайге, и снова кабарга осталась на месте. Промахнулся Димка и в третий раз.

С таким же результатом выстрелил и Сузев.

— Что за напасть...— пробормотал он, повторно прикладываясь к винтовке.

Выстрел — и кабарга только присела на задние ноги.

— Бежим, братцы, отсюда — здесь дело нечистое,— вполне серьезно промолвил притихший Димка.

Я усмехнулся: со стороны мне хорошо было видно, в чем дело. Мы еще не отошли от сумасшедшего бега, наши легкие работали, как кузнечные мехи, руки дрожали и не только ствол, а и сами стрелки дергались.

Прижав винтовку к дереву, я задержал дыхание и надавил на спуск. Невидимым ураганом кабаргу сбросило со скалы. Торопясь, мы растолкали куски мяса по рюкзакам и, пристегнув собак на поводки, заскользили по сопке. Скоро мы спустились в падь и вышли на след беглянки. Зверь не изменил хода и шел по направлению к зимовью. К вечеру у животного появились первые признаки усталости. Рысь несколько раз ложилась отдыхать, и нас так и подмывало спустить собак. Но мы решили гнать ее до тех пор, пока она будет идти в сторону зимовья. День угасал, унося с собой свет и тепло. Впереди предстояла еще одна долгая, холодная ночь. От усталости нам не хотелось даже разговаривать, и ночлег мы готовили молча.

— Нет худа без добра,— произнес Димка, бросая мясо кабарги в котел.— Не попадись она нам — завтра бы сидели на диете.