Таежная одиссея. - Юрий Вознюк

— Бросай котомки, рубите шест!—услышал я сверху голос Сузева.

Предстояла схватка. Мы освободились от всего лишнего. Оставив рюкзак и винтовку на дне распадка, я выбрался с рогулькой наверх. Моргунов быстро срубил молодую елку, очистил ее от сучков.

— Пихай!—надрывным шепотом сказал Сузев и поднял рогульку.

Димка занес конец шеста на дерево и попытался ткнуть им рысь. Она зашипела еще сильнее и прижалась к дереву. Шест скользнул по стволу, не задев ее. Моргунов отошел назад, чтобы направить свое оружие положе, но рысь, ударив лапой по шесту, перебралась на новое место, Моргунову пришлось заводить шест снова — и рысь тут же передвинулась на старое место.

— Ах ты шерсть необразованная!— ругался Моргунов, с натугой ворочая тяжелой лесиной.

С четверть часа безуспешно пытался он согнать рысь с дерева.

— Прыгай, скотина!— заорал он, не выдержав, и бросил шест.— Кис-кис-кис,— поманил он ее, но дикая кошка только злорадно ухмыльнулась.

У нас прошло первое возбуждение, вернулась способность соображать. Рядом с деревом, на котором сидела рысь, рос молодой дуб. Его корявый, изогнутый ствол поднимался выше хищницы, и у меня мелькнула мысль изменить угол атаки на зверя. Сбросив куртку, я полез на дуб. Уцепившись за ветку, долго дрыгал в воздухе ногами, пока Димка не помог мне шестом. Наконец мне удалось вскарабкаться повыше, и я оказался рядом с рысью. Нас разделяло не более пяти метров. Почувствовав новую угрозу, рысь не спускала с меня взгляда. Димка подал мне шест, и я с огромным трудом затащил его наверх.

— Держи!— крикнул я ему и начал подвигать конец шеста к зверю. Рысь попятилась назад. Сообразив, что так она уйдет, я отвел шест в сторону, намереваясь нанести удар сбоку. Рысь припала к дереву. Взгляд ее заметался. Было чертовски тяжело держать на весу такую дубину, но я, чтобы не напугать животное, отвел шест еще дальше. Собрав все силы, я наконец шлепнул шипящую зверюгу по боку. Рысь сорвалась с дерева, но удержалась на передних лапах, а вот меня от полета вслед за шестом удержали лишь прочные брюки и сучья, за которые они зацепились. Увидев висящего зверя, собаки захлебнулись лаем. Рысь взобралась на дерево, но к этому времени я уже успел укрепиться на нем; она опять получила толчок и снова удержалась — все-таки это была кошка.

Видя, что дело приближается к развязке. Жулик оставил свое место и перебежал под дерево. Рыси открылся путь к отступлению, и хищница сразу сообразила это: пока собаки переберутся через распадок, она будет уже далеко. Не обращая внимания на меня, зверь снова взобрался на дерево и метнулся вниз по стволу. Увидев, что через мгновение рысь уйдет, и будучи не в силах ей помешать, я в злости, как копьем, бросил в нее шест. Деревцо попало ей между лапами, подсекло их и рухнуло вместе с рысью в распадок. В то же мгновение, не удержавшись, полетел на землю и я. Протерев от снега глаза, увидел стоящую на дне распадка рысь, летящего в воздухе на нее Букета и кувыркающихся туда же Сузева и Моргунова. Найдя свою рогульку, я бросился к ним.

— Дави!— закричал Сузев и, размахнувшись рогулькой, прижал короткое туловище зверя к земле. Рысь изогнулась и ударила лапой по рогульке. Сузев повалился на землю, но подоспевший Димка не дал рыси вскочить на ноги, прижав ей шею.

Я успел только дернуть из кармана вязки, как был сбит с ног собаками. Они прорвались между нами и принялись терзать врага. Обхватив левой рукой Букета и вцепившись правой в хвост Жулика, я безуспешно пытался оттащить их от рыси. Жизнь зверя исчислялась теперь секундами. Моргунов и Сузев пинками отгоняли собак, но это не помогало. Собаки озверели и вышли из повиновения. На какое-то время мне удалось отогнать их рогаткой, и тогда Сузев, рискуя быть вспоротым когтями зверя, прикрыл его своим телом.

Ничего подобного мы не предполагали — собаки из помощников превратились в помеху. Нужно во что бы то ни стало погасить их неуемную ярость и скорее связать зверя. Взяв рогатку наперевес, я в неменьшей злости зарычал на них и сбил на землю подвернувшегося Жулика и напялил ему на голову свою шапку. Кинувшегося к рыси Букета Моргунов пнул, но тотчас был укушен им за ногу. Свободной рукой Сузев держал за глотку Волгу. Все перепуталось — было непонятно, кого мы ловим,

Перепуганный Жулик перестал подо мною брыкаться, и я побежал приводить в чувство Букета. Наконец собаки несколько успокоились. Рысь истекала кровью. Она сделала последнюю попытку вырваться, когда я вязал ей передние лапы, но Сузев накрыл ей глаза, и она сдалась. Самым опасным и трудным было вязать задние лапы. Как ни остерегался я, все же она неуловимым движением полосонула меня когтями по рукаву, распоров его. Наконец мне удалось связать ей лапы. Намордник повязал Сузев. Теперь рысь была не опасна. Мы оставили ее и уселись прямо на снег.

— Вот же холеры! Чуть не задрали зверя,— сказал Сузев, показывая на собак.

Присмотревшись, мы увидели, что и собакам изрядно досталось в драке. У Волги разодрано ухо. Букет облизывал лапу, а у Жулика кровоточил бок.

— Так дальше дело не пойдет,— сказал Димка,— надо что-то придумать — она, того и гляди, сдохнет.

Рысь действительно впору было штопать и бинтовать. Мы с Димкой собрали разбросанные вещи, положили рысь на одеяло, через связанные концы продернули палку и пошли по распадку. Постепенно к нам возвращались силы и тщеславие. Как бы там ни было — мы несли дикого зверя, пойманного своими руками. Это уже была не какая-то норка!

— Братцы!— закричал вдруг Димка.— А какого лешего я несу на себе кашу? Сничтожить ее?!

Мы подвесили рысь на деревьях и наломали сушняка на костер. Как только каша разогрелась—воздух наполнился таким ароматом, что у нас засосало под ложечкой.

— Навались!— скомандовал Димка.— Волга, Жулик, Букет,—позвал он собак,—получайте, барбосы, вы заработали,— говорил он, отваливая им кашу под нашими протестующими взглядами.

Что для нас был какой-то котелок каши — только раздразнил аппетит, но все равно жизнь была хороша. Хороши были зимняя тайга, тепло костра и упругие толчки крови в мускулах. Казалось, что и пещерного медведя мы могли бы вот так же завернуть в одеяло.

К зимовью добрались перед заходом солнца и сразу перед нами возникла проблема. Оказалось, что нам негде поместить рысь. Оставлять ее на ночь связанной нельзя, у нее могли отмерзнуть лапы. Нарубили кольев и, используя одну стенку зимовья, начали сооружать клетку. Земля промерзла, и колья никак не входили в нее. Мы обтоптали их снегом и полили водой. Верх и середину клетки связали проволокой и на все это накинули сетку. В клетку набросали мха, сухих листьев и сверху накрыли пихтовыми ветками. Работа затянулась далеко затемно, пришлось заканчивать ее при свете костра. Мы устали, были голодны, а тут новая головоломка: как посадить рысь в клетку? Втроем мы бы там не поместились, а лезть туда одному — никого не прельщало. К тому же, связывая ее, я как-то не подумал, что придется и развязывать свои узлы. В конце концов мы затащили рысь в клетку, прижали ее рогатками через колья, и я перерезал вязки. Почувствовав свободу, рысь метнулась в угол и оттуда злобно зарычала.