Враг на рейде - Вячеслав Игоревич Демченко

Впрочем, это были уже мысли дочери губернского секретаря, окончательно почувствовавшей себя купчихой.

«Одна воспитанницей пансиона вырядилась, другая сумасшедшей старухой…»

Выдержанный «неогрек» Нелидовой прозвучал холостым выстрелом, и теперь ей оставалось только злобно теребить платок, наблюдая, как нежно Кирилл перебирает тонкие пальцы Киры в своих. И утешаться тем, что любовь эта братская, родом из детства. Сколько их видела Нина Нелидова на соседской даче – Кирилл и Кира всегда были вместе, несмотря на существенную разницу в возрасте. Вернее, это Кира участвовала во всех затеях и безобразиях старшего брата и его друзей. Их даже звали с террасы к обеду, не утруждаясь повтором: «Кирка!» – и шли оба. Вот и сейчас оторваться друг от друга не могут, точно…

Точно подслушав эти ее мысли, лейтенант прочистил горло и выпустил наконец узкую ладошку сестры. Даже чуть пододвинул в сторону, заглядывая за ее спину:

– А что, Васька-то где? Я его и не видел еще, как приехал…

Глава 10

Дети в подземелье

«Шпионишь изволите?»

– Васька?

– Что?

– Что-что… Теперь, что?! Как? – яростно зашипел Мишка и толкнул его в бок так, что Васька чуть не дал сдачи.

– Как-как… – брыкнулся он. – Как надо.

Хотя как именно надо – он теперь и сам понимал не особо.

Не задалось с утра.

На рассвете, едва просветлели самые темные закоулки от гостиницы «Северной» до «Бель-Вю», они были уже на каменистом берегу у Биологической станции. Не отвлекаясь на зрелища развалин, охраняемых квартальными, на сплетни в толпах самых деятельных бездельников, добежали до дощатой пристани станции. И убедились, что время для их «диверсии» выбрано правильно.

До девяти утра, когда к кофейне Селима, зевая до треска за ушами, станут подтягиваться конторские «унтера», было еще целых два часа.

Сторож Хамид, кутаясь в облезлый тулуп, корчился на резной террасе, суча ногами у потухшей медной жаровни, откуда ему вообще-то следовало уже набирать углей для самовара, но Хамид храпел самым безответственным образом, невесть как удерживаясь на низком табурете.

Переглянувшись, парни без слов принялись расшнуровывать ботинки, стягивать носки и закатывать штанины.

И минут через десять…

– Зря только дубели, – констатировал Вася, почесав мокрой ступней икру другой ноги, взявшуюся «гусиной кожей».

– Хорошо, если только насморком обойдется, – шмыгнув носом, поддакнул в ответ Мишка.

Говорили шепотом, но во мраке подземелья и шепот отдавался эхом, сливавшимся с шелестом волны по каменным стенам. Они стояли в ней по колено, точно в проруби. Ежась и, как цапли, поджимая то одну ногу, то другую, – ноябрьское море о тазике с кипятком и горчичным раствором напоминало только как о следствии.

Позади голубоватой дымкой обозначались врата в подземный ход, выложенные камнем, но без, собственно, ворот. Зато перед ними преград было хоть отбавляй: рыжая от ржавчины, но местами захватанная до лоска железная решетка уходила в пазы потолка вверху, внизу опускалась под воду; за ней темнели массивные дубовые доски ворот самой крепостной выразительности…

– М-да… – смелея, протянул Мишка. – Вообще-то надо было ожидать. Не могли же они, в самом деле, оставить потерну открытой – заходи, кто хочет, бери, что надо.

– Тихо! – шикнул на него Василий.

Мишка и сам умолк, и даже попятился.

Из-за проморенных дубовых досок сначала невнятно и глухо, потом все отчетливее стали раздаваться голоса: «Что ты там копошишься?» – «Э-э, хозяин, поспешишь – людям смешно сделаешь…» – с восточной рассудительностью. – «Куда на ногу, язви тя в душу!» Не сговариваясь, юноши заторопились наружу, не побежав только потому, что с первых их скачков по воде плеск раздался для гулкого подземелья оглушительный…

Узкий нос лодки показался из-под дощатого настила причала, точно осторожный сарган из-под прибрежного камня на мелководье – разведать, нет ли поблизости хищника.

Парней, спрятавшихся наверху, в рыжей стене дрока, Хамид – прислуга кофейни – конечно же не заметил. Торопливо вытолкав все того же «Мула» подальше от потаенного хода, он вскочил на его корму, чертыхаясь по-русски и кутая посиневшие ноги в полы драного халата.

В этот раз, глядя сверху, самозваные сыщики выяснили только, что груз, которым был навьючен «Мул», по большей части – фанерные ящики. Джутовая мешковина, закрывавшая их с боков, не сходилась наверху, и в трещине желтели крышки с подозрительными надписями готическим шрифтом:

– «Кайзер»… – уловил только взглядом Василий, но и этого хватило, чтоб он едва не подскочил. – Ты понял?! Немецкое!

– Да, понял я, – с досадой проворчал Михаил, потянув приятеля за полу шинели. – Не понял только, что – немецкое? Как теперь узнаешь?

– У тебя деньги есть? – после секундного раздумья ответил гардемарин странным вопросом на вопрос вполне практический.

– Что это вы, господа, не иначе как шпионить изволите? – иронически прищурился лодочник, отчего и без того узкие глаза его вовсе потерялись в складках дряблых век.

– Ничего не шпионить, – дернулся Васька, оторвавшись от наблюдения.

– У нас поручение по товару, передать не успели. Мы курьеры, вот, – сбивчиво попытался отовраться Михаил.

– Что, и господин кадет в курьерах?

– Я не кадет, что, якорей не видно, что ли? – возмутился гардемарин.

– Это я курьер, – ткнул его коленом в колено Мишка.

Васька, угрюмо засопев, отворотился на банке, но так, чтобы не потерять все-таки из виду черный силуэт «Мула».

– А мне что, мне ничего, – хмыкнул лодочник и добавил нарочито безразлично: – А этот ишак, если угодно, к причалу купца Арнаутова идет. Он туда частенько ходит.

Переглянувшись, парни оставили проницательное замечание старого лодочника без комментариев. Да тот и не лез больше с расспросами, хоть и понятно было, исходя из его многозначительных хмыканья и кряхтенья, что невтерпеж было старику знать, отчего это «молодым господам» так приспичило догонять обычный весельный шестерик, которых в бухте полным-полно толкалось между базаром и складами.

То, что преследовали юнкера именно «Мула», сомнений не вызывало – уж больно часто они поглядывали в его сторону, – хоть никто из них и не указывал цели погони, когда, понукая и поспешая, юноши бросились в лодку, отвязав ее прежде, чем лодочник стал торговаться.

На грузовую пристань они также выскочили, едва успев отсчитать медяки.

Морская хроника

Минный крейсер «Берк», выходя совместно с крейсерами «Бреслау» и «Гамидие» из Босфора в Черное море, подорвался на русском минном заграждении.

Оставшись на плаву, корабль до конца войны не вернулся в строй…

Севастополь

«Дело темное», – все более крепла уверенность гардемарина, когда они с Мишкой снова, с видом самым озабоченным, дескать: «Черт побери, здесь только что был вчерашний день, куда