Маньчжурия, 1918. Особый отряд - Руслан Иванович Аристов

отдельный путь. На этаже он встретил Евсеева с женой — тот сказал ему, что в шифрограмме от консула велено не придавать инциденту значения, поскольку завтра предстоял важный для всей дороги и городской общественности день.

Войдя на кухню, Виктор увидел Ольгу — девушка сидела возле окна и пила чай, изящно держа чашку и блюдце.

— Добрый день, Ольга Алексеевна! — не очень весело улыбнулся он.

— Добрый день, Виктор Антонович! — она внимательно посмотрела на него. — Суп ещё горячий и очень вкусный.

— Можно и супца, — покивал парень — чувствовал он себя морально вымотанным.

Насыпав суп и взяв хлеб, он сел за стол.

— Мария Степановна рассказал про китайцев и приезд вице-адмирала Колчака, — произнесла через пару минут девушка. — Я слышала о нём от отца — он говорил, что это смелый человек, который поддерживает революционные ценности.

Виктор, обедавший без аппетита, через несколько секунд пришёл в себя.

— Революционные ценности? — он с удивлением посмотрел на Ольгу.

— Да, представьте себе — отец хорошо знает Плеханова, и господин вице-адмирал, будучи прошлым летом в Петрограде, посещал его. Плеханов сказал, что этот человек сочувствует революции, но плохо разбирается в политике. Корнилов и Колчак, по мнению Георгия Валентиновича, решительные солдаты, но плохо чувствуют политический момент и не понимают народные массы.

— Георгия Валентиновича? — Виктор не понял, о ком речь — голова немного кружилась, поскольку он выкурил три подряд сигареты за последний час.

— Плеханов же, Виктор Антонович, — чуть нахмурившись, Ольга встала со стула возле окна и пересела за стол. — Вы себя хорошо чувствуете?

— Немного не выспался, — постарался бодро улыбнуться Виктор. — Значит, вице-адмирал встречался с одним из основателей РСДРП?

«Что-то такое припоминаю, тогда все пытались комбинировать со всеми, а меньшевики имели большое влияние в Питере».

— Да, и что здесь может быть удивительного?! Отец — меньшевик, партия активно участвовала в февральских событиях, Петроградский совет был на нашей стороне в первые месяцы, а Георгий Валентинович Плеханов — очень известный теоретик, он половину жизни был в изгнании.

— Вы хорошо разбираетесь в политике, Ольга, — усмехнулся Виктор.

— Нет, я не политик, что вы, — сказала она и явно застеснялась. — Просто отец много мне писал об этом. К сожалению, письма остались в Москве, я спрятала их в надежном месте.

— Это верно — везти их через всю Россию было бы весьма опасно по нынешним временам, — покивал парень.

— Виктор Антонович, а что слышно с поездом до Владивостока?

Виктор чуть сжал губы и сочувственно посмотрел на Ольгу:

— К сожалению, новости печальные — пассажирское сообщение с Владивостоком прекратилось, станции и разъезды забиты составами.

— И что же делать? — на миг прикрыла губы ладошкой девушка.

— Оставайтесь здесь, в Харбине — мы вас никуда не гоним, — мягко улыбнулся Виктор.

— Нет, что вы, Виктор Антонович, мне совестно пользоваться вашей добротой, я так не могу, — покачала она головой.

— Ольга Алексеевна, вы играете на пианино? — решил он зайти с другой стороны.

— Да, конечно, — кивнула она.

— А ещё на чём играете?

— На флейте и немного — на гитаре, — Ольга мило наклонила голову чуть влево, глядя на Виктора.

— Вот видите — девушка с такими талантами здесь всегда найдёт поле для деятельности. У нас в консульстве, в приёмном зале перед кабинетом Георгия Константиновича, есть пианино, и нам бы очень пригодилась пианистка, — глядя в её красивые глаза, произнес парень.

— Я даже не знаю, вы так добры ко мне, — немного растерялась девушка.

— Ольга Алексеевна, захотите уехать во Владивосток — уедете, а пока оставайтесь и ни о чём не переживайте, хорошо?

— Хорошо! — глубоко вздохнула она. — Спасибо вам большое, Виктор Антонович! Даже не знаю, как вас благодарить!

«Она же вроде как говорила, что сочиняет музыку к романсу, а значит, разбирается в нотах и во всех этих нюансах», — Виктору пришла неожиданная идея.

— Вообще-то — можете, — улыбнулся он, сделав загадочное выражение лица.

— И как же? — её зрачки расширились.

— Если я дам вам стихи и напою мелодию, которая к ним подходит, вы сможете написать музыку?

— О, как интересно, — Ольга провела пальцами по губам и подбородку. — Да, это зависит от стихов и музыкального инструмента, под который будет предназначена мелодия.

— Гитара!

— Да, смогу, — глаза Ольги загорелись любопытством.

— Вот и отлично. Тогда сегодня вечером я передам вам стихи, Ольга Алексеевна!

— Вы меня заинтриговали, Виктор Антонович — я не думала, что вы поэт, — очень мило засмеялась она.

— Знаете, когда сидишь в блиндаже глубокой ночью, в голову лезет разное, как раз на фронте и начал этим баловаться.

— А у вас есть гитара? У меня с собой только флейта!

— Найдём гитару, — пообещал Виктор.

Закончив обед и ещё немного поговорив с девушкой в коридоре, он вернулся в кабинет — на душе у него стало легче и появилось ощущение, что он сделал нечто очень правильное. Ольга ему нравилась, но она являлась девушкой с довольно строгими понятиями, как он уже понял по её манере общения, и его опыт соблазнения и ухаживания надо было применять осторожно — не торопить события.

«Такой супец лечит от любых проявлений похмелья», — в голове у него окончательно прояснилось и он потянулся за портсигаром, но вдруг подумал несколько секунд, открыл ящик стола и закинул его туда. — «Сегодня тренируем волю, минимум два часа».

Поудобнее расположившись на стуле, Виктор продолжил читать документы, потом несколько раз вставал и подходил к книжным полкам, беря разные справочники и подшивки деловых журналов — биржевого и купеческого вестников.

«Точно!» — в легком возбуждении он хлопнул ладонью по столу — идея у него окончательно оформилась.

— Блин, да где же Смирнов, когда он так нужен? — тихо произнес он, сожалея о том, что направил подпоручика на станцию заниматься гостевыми вагонами.

«Нужен свежий биржевой вестник, а он выходит по субботам. Наверняка последний номер уже давно раскуплен», — барабанил он пальцами по столу.

Идея у него выкристаллизовалась после обеда и общения с Ольгой и окончательно оформилась как раз сейчас. Простая и изящная по замыслу, но сложная в исполнении: поскольку со дня на день должен был начаться мятеж чехословацкого корпуса и постепенное очищение территории от советской власти на гигантском пространстве от Волги до Владивостока, это открывало колоссальные перспективы для сбыта продукции, застрявшей в товарных вагонах на КВЖД и городских складах. Никто, кроме Виктора, не знал об этом предстоящем событии, а харбинская биржа явно играла на понижение, каждый день впадая во всё более безнадёжное отчаяние, как он слышал по разговорам — однако цифры надо было тщательно проверить по конкретным позициям. Оставалось определить эти наиболее ходовые товары,