Единорог - Лилия Баимбетова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я подняла испуганное лицо.
— Забудь, ладно?
— Ладно, — сказала я послушно.
— Давай одевайся, Лерка. Иди-иди.
— Иду, — сказала я.
Одевалась я быстро. И пока одевалась, я едва не плакала. Валера меня всерьез расстроил — даже не тем, что с ним действительно может что-то случиться, но просто тем, что эта возможность существовала всегда. Он сотни раз мог умереть до того, как мы познакомились, может сотни раз умереть и после. Я теряла его каждый миг суще-ствования — теряла многократно.
Валера зашел в мою комнату, остановился в дверях.
— Ты очень расстроилась, Лер?
— Я хотела спросить, может, бутерброды с собой возьмем?
— Давай. Бутылку воды еще купим по дороге. Ты с чем будешь бутерброды де-лать?
— Сейчас. Увидишь.
Я пошла на кухню, Валера — за мной. Бутерброды я делала с сыром, потому что больше ничего не было. Валерка цапнул ломтик сыра, целиком засунул в рот и смотрит на меня, а глаза печально-веселые, светлые, странные. Я завернула бутерброды, а Ва-лерка сидит, не шевелиться, ну, я села и, подперев щеку рукой, стала смотреть на него.
— Я тебя люблю, — сказала вдруг Валерка.
Качнул светлой головой, потер лоб.
— Вид у тебя усталый, — сказала я.
— Да, я не выспался. Пойдем?
— Пошли.
Все произошло, когда мы вышли из подъезда. На улице стоял еще сумрак. Свер-ху, из окна казалось, будто уже светло, а на самом деле оказалось не так уж и светло, и даже фонари еще горели. Все инфернальность куда-то исчезла, как не было, и утро на-чиналось хмуро и тихо, сырое такое, ветреное утро. Черт, так хорошо начинался день, и надо же было так его испортить!
Валерка машину открывал, а я стояла рядом. И вдруг откуда-то — я и не поняла даже, откуда, и на это меня не хватило! — вынырнули три расплывчатых тени, три чело-века, смазанные в моем сознании. Меня схватил кто-то сзади, за шею, зажал мне рот. Я услышала только, как хрипло выматерился Валерка и — самое странное! — потеряла соз-нание.
По-моему, никогда со мной такого еще не было, никогда в жизни я не теряла сознания. Нет, кажется, было один раз, когда в школе в классе во втором я носилась по коридору и, упав, ударилась головой об угол стоявшего в коридоре стола. Точно, это было — короткая вспышка абсолютной тьмы и все. И в этом раз было точно так же. По глазам ударило тьмой — как будто лампочку резко включили, только все наоборот. Ни-чего интересного, все интересное я, похоже, пропустила, потому что, когда я очнулась, меня обнимал Валерка. Один глаз у него опух и покраснел, на скуле была кровоточа-щая царапина. Валерка гладил мои волосы, шапка моя куда-то делась, черт ее знает ку-да.
— Лерка, все хорошо. Все хорошо, солнышко, все прошло.
Широко раскрытыми глазами я смотрела в его лицо. На глаз его несчастный, на тонкую струйку крови, стекающую по щеке. И вдруг — наконец-то! — осознала, что про-изошло. И оттолкнула его, вырвалась из его рук, вскочила.
— Лер, ты что?
— Не подходи ко мне! — закричала я.
— Лера!
— Не подходи ко мне! — я вытянула перед собой руку, — Не приходи ко мне боль-ше! Я не хочу больше тебя видеть, слышишь?! Не подходи!
Валерка все стоял на коленях, потом медленно поднялся, не сводя с меня взгля-да.
— Лера…
— Не под-хо-ди ко мне…
— Что с тобой, Лера?
— Не подходи…
— Лерка!
— Я не хочу тебя больше видеть! Никогда, слышишь?! — закричала я в отчаянии, бросилась в подъезд.
Все получилось как в дешевой мелодраме для подростков. Я взлетела на свой четвертый этаж на одном дыхании, а у двери затормозила, все ключ не могла вставить в замок, руки у меня тряслись, как у алкоголички. Да я вся тряслась. Валерка бегом под-нялся по лестнице, остановился на полпролета ниже. Если бы он схватил меня и вытряс бы из меня объяснения, я бы сдалась, но он просто стоял и смотрел на меня снизу.
Наверное, он просто растерялся. Не растерялся, когда на нас напали, а когда я вдруг закричала на него — растерялся. Мне кажется, я до самой смерти не забуду, как он смотрел на меня, какое юное, усталое, обреченное было у него лицо. Такое лицо, на-верное, было у него, когда его везли в полевой госпиталь — за сотни и сотни километров отсюда, двадцать лет назад.
Я открыла, наконец, дверь. Забежала в квартиру, села на пол в прихожей и раз-ревелась. Боже, я впервые по-настоящему поняла, что он может погибнуть — из-за меня, рядом со мной. Упаси меня Бог стать девой Вивианой, я не хочу никого губить! Не хо-чу губить никого, я не роковая дева, не пани Ниниана, мать моя, сгубившая своего мага и губящая свою дочь, я — не они, я всего лишь перепуганная девчонка, которая сидит на полу и плачет, плачет, плачет.
Забился в истерике дверной звонок.
— Лера, открой, — сказал Валерка глухо, — Пожалуйста, Лерка.
Я не шевелилась. Мне казалось, я превратилась в одну из тех ледяных скульп-тур, которые во множестве вырастают под Новый год по всему городу.
— Лер, пожалуйста. Давай поговорим, Лера.
Слезы текли из-под моих сомкнутых век. Сколько слез! Мне кажется, никогда я не пролью их больше, чем тогда, когда я слушала Валеркин голос из-за закрытой двери. Я как Царевна-несмеяна — под один глаз мне серебряное ведерко, под другой золотое. Как ясно я в тот миг понимала, что он, настороженный, странный, бесконечно далекий от меня, все-таки был ко мне привязан. И больно ему было, когда я вдруг попыталась все разорвать, все, что нас связывало. Странная была наша любовь, глупая, слишком доверчивая, но как ясно я чувствовала — его боль и смятение, когда он стоял за закры-той дверью и звал меня. Если б я могла, я бы откликнулась, но я не могла, я онемела, оледенела, окаменела, меня не было и в помине. Только слезы лились по моим щекам.
Долго ли, коротко я так сидела, я не знаю. Я выплакала, кажется, все слезы, что были мне отпущены. Вставала, посмотрела в дверной глазок. Валерка сидел на сту-пеньках, обхватив колени руками. Меня охватила внутренняя дрожь, дошла до сердца и замерзла. Я открыла дверь.
Валерка поднял голову. Глаз у него совершенно заплыл.
— Уходи, — сказала я.
Он молча смотрел на меня.
— Я вызову милицию, слышишь? Уходи!
Я говорила, а сама поражалась: какое у него спокойное, усталое, отстраненное лицо. Все-таки он очень странный человек, никогда я больше не видела таких лиц, или я просто не с теми людьми общаюсь? С таким скучающе-устало-отстраненным лицом бухгалтер подводит итоги года, снайпер ловит свою цель в прицел после долгой ночи ожидания, домохозяйка отжимает последнюю рубашку.
— Ты думаешь, не вызову? Хорошо же! — я бросилась в квартиру.
Номер нашего участка у меня записан в книжке рядом с телефоном. Я свою род-ную милицию помню и думаю, что они меня тоже не забыли. Во всяком случае, меня выслушали и приняли всерьез, когда я сказала, что меня давно уже преследует какой-то человек, и что теперь он сидит у меня под дверью, не давая мне выйти из квартиры. Они даже приехали — минут через сорок. К кому другому не поехали бы, наверное.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});