Норки! - Питер Чиппендейл

— Так ты даешь мне свое «добро»? — снова спросила она.

— Да, Мата, — неохотно согласился Мега. — Но только при условии, что ты не будешь делиться планами с нашим Крысенышем.

— Договорились. — Мата криво ухмыльнулась. — Впрочем, после этой потасовки Психо не будет годен НИ на что путное еще довольно долго.

Мега расхохотался. Пусть на минутку, но он снова почувствовал, что они с Матой все еще близкие друзья.

Макси вышел на свою ежедневную тренировку в подавленном настроении. Даже по прошествии стольких дней он не знал, что делать с песней о хреновине, продолжавшей звучать у него в ушах, и это безмерно раздражало его. Макси любил разбираться с проблемами, составляя в уме полный список всего, что было ему известно. После этого он выстраивал разнообразные факты и фактики по ранжиру и строем прогонял их перед своим мысленным взором, с каждым пунктом неуклонно приближаясь к логичному выводу или заключению, которое он искал, и только «хреновина с морковиной» не поддавалась этому скрупулезному анализу, ибо из-за нее мысли Макси сворачивали с накатанной колеи на зыбкую и топкую почву ассоциаций и смутных намеков, откуда им было труднее всего выбраться.

Все же Макси не оставлял своих попыток и для начала несколько раз отжался от пола на передних лапах. Когда Мега впервые пропел свою ахинею, верный Макси поддержал его, однако каждый раз, когда сверстники заговаривали об этом в его присутствии, ему приходилось разражаться своим мужественным лающим смехом, чтобы скрыть непонимание. Юмор всегда давал– ся Макси нелегко, из-за чего он постоянно — с самого раннего детства, насколько он помнил, — служил мишенью для более или менее остроумных шуток и розыгрышей. Пока он был рядом с Мегой на церемонии инаугурации, все было нормально. Его герой храбро отстаивал свои взгляды, и Макси несказанно гордился своей ролью защитника, но даже тогда он не совсем понял, что же все-таки Мега имеет в виду.

Отжавшись на передних лапах, Макси стал приседать на задних, что, впрочем, не мешало его размышлениям. Почему Мега вдруг запел какую-то глупую песню на таком важном диспуте? Если он имел в виду что-то серьезное, то почему не сказать об этом прямо? Почему он опустился до глупой чепухи, вместо того чтобы повести со старыми пердунами аргументированный спор? Хочет он, в конце концов, всерьез взяться за Старейшин или как?

Когда указ об остракизме вступил в действие, Мега сам оттолкнул его, и Макси, всегда готовый услужить своему кумиру, легко уступил. И все же его не покидало ощущение, что им пренебрегли, его отвергли, и это чувство усилилось, когда Макси прознал, что подлинным автором выдумки с «хреновиной» является не кто иной, как Психо. Чем он провинился, что Мега предпочел ему этого ублюдка?

Вчера, кстати, Психо опять здорово досталось, вспомнил Макси, но еще тогда ему показались странными сразу два обстоятельства. Во-первых, этот задохлик первым затеял драку. Обычно Психо старался держаться как можно незаметнее, следовательно, это было сделано специально. Во-вторых, в самый разгар экзекуции, в которой Макси с радостью принял живейшее участие, Психо неожиданно был спасен целой шайкой свирепо огрызающихся самок, а с ними даже Макси не решался связываться без достаточно серьезного повода.

Покончив с приседаниями и отжиманиями, он вышел к самой сетке, чтобы начать бег. На сегодня он наметил себе четыре десятка кругов. Подобная задача была не под силу ни одной норке в колонии. Начал он, впрочем, с ровной трусцы, надеясь организовать свои мысли

и. выстроить их в логическом порядке. Больше всего его восхищало то, как песня о хреновине подействовала на молодое поколение норок. Она сделала их энергичными, сплотила. Макси твердо верил, что норки заслуживают гораздо большего, чем в состоянии была им предложить скучная жизнь в вольере. В последнее время ему все чаще казалось, что впереди как будто забрезжил свет. Сейчас, однако, все снова висело на волоске. Стоически перенося наказание, Мега добьется немногого — это было ясно. Неясно было другое: сумеет ли он предпринять что-то такое, что могло бы снова высечь искру, дать событиям новый толчок.

Преодолев первый поворот и выйдя на длинную прямую, Макси перешел на бег вприпрыжку и вскоре нагнал Мату, которая вот уже некоторое время кругами носилась по игровой площадке. Как только они поравнялись. Мата резко увеличила темп и сумела удержаться с ним до второго поворота.

Там Макси неохотно перешел на быструю рысь.

— У меня поручение от Меги! — неожиданно прошептала Мата уголком рта.

Макси от удивления подпрыгнул и сбился с шага. Только потом он понял, как хитро и дальновидно поступала Мата. Среди норок, разминавшихся на игровой площадке, не было никого из Старейшин. Они вообще никогда не упражнялись, и потому все как один страдали от избыточного веса; сам же он строго придерживался убеждения, что каждая норка, достойная своей порции мяса, обязана поддерживать форму вне зависимости от того, живет ли она в клетке или где-нибудь еще. В частности, Мата — при том что Макси вообще мало интересовался самками — нравилась ему как раз тем, что неизменно оставалась поджарой и быстрой. На всякий случай он скосил глаза и с удовольствием отметил, какая она гибкая и прыгучая.

Перехватив его взгляд, Мата ответила такой откровенной улыбкой, что Макси снова прибавил скорости, стараясь скрыть смущение.

Когда он снова побежал в нормальном темпе, Мата легко нагнала его вновь.

— Мега хочет, чтобы ты устранил Рамсеса, — шепнула она, почти не двигая губами.

Потрясенный Макси споткнулся во второй раз.

— Ты хочешь сказать — избавиться от него?

— Да.

— Как?

— Убить его, ты, идиот! Только ничего не напорти" и не попадись сам.

Теперь, когда Макси знал, что от него требуется, все его мысли пришли в порядок сами собой. В клетках всегда хватало жестокости, и это иногда приводило к серьезным ранениям, однако до смертоубийства дело не доходило.

Нравилась ли Макси эта затея? О да, конечно! Он был уверен, что это будет нечто более значительное, чем простая искра, которой он ждал от своего Вождя. Это будет настоящий гром среди ясного неба!

— Ты имеешь в виду первый толчок? — шепотом переспросил он.

— Конечно, Макси! — Мата ободряюще улыбнулась ему. — Ты-то знаешь, что у Меги на уме.

Макси вовсе не был уверен в том, что знает, однако он почувствовал, как его настроение стремительно улучшается. Мега снова нашел выход, и, что было еще важнее, он просил Макси стать его орудием!

Внезапно в голове Макси появилась одна тревожная мысль, и он тут же спросил:

— А какое отношение имеет ко всему этому Психо?

— Никакого, — успокоила его Мата и нахмурилась. — Ты думаешь, Мега глуп?

— Разумеется нет, — поспешно ответил Макси и наморщил нос. Все-таки он предпочел бы, чтобы Мега сам рассказал ему о своем желании, а не передавал через какую-то самку.

— Кроме того, все должно быть сделано так, чтобы на него не упало ни тени подозрения,— негромко, но твердо добавила Мата. — Именно поэтому он и выбрал тебя, Макси. Он знает, что может на тебя положиться. Мы оба рассчитываем на тебя, Макси. Ты ведь не подведешь нас, правда?

С этими словами она метнулась вперед и, игриво вильнув задом перед самым его носом, свернула в сторону, оставив его заканчивать тренировку в одиночестве. Надеясь, что у него в голове прояснится еще больше, Макси для ровного счета добавил к своим сорока кругам еще десять и принялся носиться по площадке, то набирая скорость, то снова переходя на медленную рысь. Когда, отдуваясь и топорща влажную от пота шерсть, он остановился, все было решено.

Отыскав глазами Мату, он многозначительно ей кивнул, а потом, рискуя навлечь на себя ее гнев и подвергнуть опасности их общую тайну, повернулся в сторону Меги и кивнул ему. Ни Мега, ни Мата ему не ответили, но Макси это не удивило. Очевидно, все это было частью плана.

Глава 20. НА ОЩУПЬ СКВОЗЬ ТУМАН

Филин заставил Большую Задницу устроить встречу на Малой поляне и сумел настоять на том, что на этот раз их разговор с Дедушкой Длинноухом должен протекать строго один на один. Крайне недовольный Лопух сумел вырвать у него только одну уступку — чтобы на встрече присутствовала молоденькая крольчиха, сиделка ДД.

Когда Филин вылетел из дупла, в лесу было серо, уныло и неприютно. Такая погода держалась последние два дня, но его острый глаз хорошо различал первые признаки близкой весны. Сухие сережки на деревьях удлинились, сквозь подстилку прелых прошлогодних листьев пробилось несколько стрелок дикого лука, крошечные кустики подснежников, хорошо заметные на серовато-коричневом фоне, кивали головками, предвещая скорое тепло. И все же не было смысла обманывать Себя: жалко и пустынно выглядел лес, еще не до конца оправившийся после Великих Холодов. Филин даже подумал, что напрасно он все это затеял, да и старику ДЦ прогулка по холоду и сырости вряд ли могла принести