Изысканный адреналин - Мария Брикер

– Ваша невеста сбежала на машине, которая принадлежит учредителю банка «Русский резерв» Демьяну Ивановичу Бутырскому. Запишите адрес.

– Спасибо, адрес я знаю, – икнул Штерн.

Леонид вышел из отделения милиции, присел в скверике на мокрую лавочку и плотнее запахнул пиджак. Дождь кончился, небо очистилось от туч, яркое летнее солнце плескалось в лужах, играло солнечными зайчиками на сочной листве, но не грело.

Погибли два человека, с которыми брат заключил пари, – Мариновский и Торчинский. Смерть обоих освобождала брата от обязательств и была выгодна ему. Неужели он пытался спасти от тюрьмы убийцу! До настоящего момента Штерн не хотел в это верить. Склонялся к версии Торчинского о причастности Марго к этому делу. Вчера брата выпустили, но свидетельница, показания которой нельзя было использовать в суде, не опровергала его вины. И смерть Торчинского в день освобождения Демьяна выглядела подозрительно. К тому же продюсер погиб именно в тот момент, когда всем стала очевидна его победа: все телеканалы бесплатно и очень эффективно пиарили певца. Теперь журналистка, которая села в машину брата, исчезла… Понятно, что за рулем был не Демьян, потому что в этот момент он находился в СИЗО. Если предположить, что с Мариновским брата подставила Маргарита, то в случае с журналисткой она была совершенно точно ни при чем. Исчезновение девушки ей невыгодно, и это еще мягко сказано. Кто же был за рулем? Возможно, Демьян пытался таким образом отомстить Маргарите? Попросил кого-то. Подставил ее в отместку? Логика в этом была. Ясность могла внести сама Марго, но Штерн решил ей не звонить до тех пор, пока не поговорит с братом.

Глава 17

ГОРЬКАЯ И СЛАДКАЯ ПРАВДА

Ольга заехала к нему в гостиницу без четверти семь и позвонила снизу по сотовому телефону. Выглядела она счастливой и словно светилась изнутри. Удивительно, как положительные эмоции могут преобразить человека! Ольга и раньше казалась Штерну красавицей, а сейчас ее красота усилилась во много раз. Леонид с трудом оторвал взгляд от ее бездонных зеленых глаз, нежных контуров губ и блестящих каштановых локонов. Сегодня жена брата была одета стильно и женственно. Шоколадная приталенная блуза с бледно-розовым цветочным рисунком, легкая широкая юбка необычного кроя, открытые босоножки.

– Выглядите усталым, Ленечка, – заметила Ольга, выруливая со стоянки гостиницы «Славянская».

– Хорошая у вас машина, «Lexus SC430», – перевел тему Штерн.

– Старенькая уже, четвертый годок пошел, – улыбнулась Ольга. – Хотела ее продать и отобрать у Демьяна «Infinity». Все равно он на нем не ездил почти, предпочитает свой убогий «Land Cruiser». Но теперь этот гроб Демьяну придется продать, учитывая, что на его внедорожнике убили человека. «Infinity» мне не видать как своих ушей, – по лицу Ольги пробежала тень. Штерн тоже напрягся. Как раз в милую сердцу Ольги машину «Infinity» Мэрилин села в переулке, недалеко от клуба «Красный монах». Интересно, о чем Бутырская переживала больше – о смерти политика или об упущенной возможности пользоваться желанной машиной, думал Штерн, разглядывая красивый профиль жены брата.

– «Infinity» мне тоже нравится, – заметил он. – Понимаю вашу печаль.

– Ничего, переживу, – улыбнулась Ольга. – Как вам наши подмосковные коттеджи?

– Смущает разномастный стиль, – откровенно сознался Штерн. – Разглядывал мелькающие вдоль дороги строения: стилистическая мешанина приводила меня в ужас. Скромные деревянные домики чередовались с дорогими особняками нелепой архитектуры. Понять, чем руководствовались обеспеченные люди, приобретая клочки земли и выстраивая эпохальные конструкции в деревнях и дачных поселках, было невозможно.

– Это Минское шоссе, здесь – да, пока все запущено, но я его люблю, – рассмеялась Ольга. – В Звенигороде, где наш загородный дом, все иначе. Московская Швейцария. Кстати, будем проезжать место, где стоит родительская дача Демьяна. Покажу вам, если интересно. Правда, он там не бывает.

– Почему?

– Там его отца убили, – коротко ответила Ольга. – А продавать Демя не хочет, не знаю почему. Что касается разномастных стилей, то в девяностых годах, вырвавшись из тесных квартирок и получив наконец возможность реализовать все свои творческие идеи и фантазии, народ так ошалел от свободы, что скромничать не стал и развернулся с размахом. А культуры строительства особой не было, вот и выросли по всей стране курятники невероятных размеров.

– Да, я обратил внимание, – улыбнулся Леонид.

Повернули направо, проехали станцию, рынок и железнодорожный переезд.

– Это очень известное местечко – поселок Жаворонки. Ему более трехсот двадцати лет. Точнее, сначала это была деревенька, а в начале двадцатого века архитектор Вестерский распланировал поселок. Если вы по нему пройдете, то увидите четкие параллельные линии проспектов и улиц, как на шахматной доске. Вон, посмотрите, Ленечка! – Бутырская указала рукой влево. – Там родительская дача. Отсюда, правда, не видно. Участок роскошный, сосны, рубленый дом с верандой. Демьян рассказывал, что в детстве он собирал на участке грибы. Но особая достопримечательность – уникальные ворота.

– Ясно, – почему-то смутился Штерн. Ощущения были довольно странными, неприятными и одновременно ностальгическими. Неприятными – понятно почему, а ностальгическими с чего бы вдруг?

Потом они ехали молча. Ближе к Звенигороду дорога стала похожа на серпантин, и ландшафт за окном разительно изменился: холмы и сосны. Поменялась и архитектура. Теперь Штерн понял, почему Ольга назвала это место московской Швейцарией. Сходство действительно было. Залюбовавшись пейзажем, Леонид не заметил, как пролетела оставшаяся часть пути.

Домом назвать то сооружение, в котором проживала семья Бутырских, у Штерна не поворачивался язык. Четырехэтажный особняк с черепичной крышей и солнечной батареей наверху был обнесен высоким кирпичным забором, напоминающим Кремлевскую стену. Забор выглядел безобразным, но сам особняк смотрелся элегантно и стильно, несмотря на внушительные размеры. Неплохо живет его брат! Сразу стало ясно, почему Ольга не любит московскую квартиру: по сравнению с этим великолепием квартирка на Фрунзенской смотрелась убогим скворечником.

Внутри дом оказался уютным и светлым. Тепло чувствовалось во всех элементах дизайна. Ослепительно желтые стены, потолки, украшенные живописью, на гардинах, диванчиках и креслах – романтическая цветочная обивка, деревянные полы, застеленные пушистыми коврами, много зеркал и настольных светильников, полированная тяжелая, но изящная мебель – английская классика пришлась гроссмейстеру по вкусу. Он словно дома оказался, в любимом пригороде Лондона, и даже пахло здесь как-то особенно, ностальгически. Вспомнились холщовые мешочки с ручной вышивкой, наполненные сушеными травами и лепестками цветов, которые мама развешивала по дому и клала в платяные шкафы – одежда и воздух пропитывались нежными запахами лаванды и роз и пряным ароматом полевых трав.

– У вас очень мило, – подавленно сказал Штерн, пытаясь отогнать воспоминания.

– Спасибо, мне очень приятно. В этот дом я вложила всю душу, – обрадовалась Ольга, – и не только душу, но и деньги от продажи своей квартиры. Леня, вы простите, Демьян еще не приехал, – виновато добавила она. – На работе задерживается. Понимаете, за время его отсутствия дел накопилось море.

– Конечно, я понимаю, ничего страшного, – улыбнулся Леонид.

– Присаживайтесь. Кофе? Чай? Или, может быть, что-нибудь покрепче? У меня есть чудесный армянский коньяк, – подмигнула ему Ольга. Штерна непроизвольно передернуло. – Что случилось, Ленечка? – ехидно спросила Бутырская.

– Лучше просто минеральной воды, пожалуйста, – попросил Штерн.

– Леня, что случилось? – переспросила Ольга уже без иронии, присела на диван рядом с ним и участливо заглянула в глаза.

Настало время серьезно поговорить с Ольгой. Штерн открыл было рот, но во дворе послышался шум мотора, и Бутырская поднялась:

– Демьян приехал. Все будет хорошо, Ленечка, не волнуйтесь, – сказала Оля и вышла из гостиной, чтобы встретить мужа.

Леонид подошел к окну – симпатичный рослый брюнет с сединой на висках вышел из машины и вальяжно направился к парадному входу. Странно, волнения не было – в душе полный штиль. Всего за несколько дней он пережил столько потрясений, что сейчас не испытывал ничего: ни любопытства, ни радости, ни страха. В нем что-то сломалось.

В доме вдруг стало шумно. Из прихожей послышался веселый Ольгин смех и мужской баритон. Демьян вошел в гостиную и заполнил ее всю своей энергетикой.

– Ну, здравствуй, братишка! Не думал, что когда-нибудь свидимся, – громыхнул Бутырский, разглядывая Штерна с интересом. – Оль, как там насчет пожрать? – обернулся он к жене.

– Все готово.

– Тогда за стол. Леонид, ну что ты стоишь, как неродной? Пошли, это дело нужно отметить. У нас есть исключительный…