Свадьба беременной Золушки - Арина Ларина

Виктор с опаской посмотрел на девушку, но, не уловив подвоха, встал, одернул пиджак и вышел на середину комнаты.

– Наташа Королева, – продекламировал он, подстраиваясь под интонации Левитана. Таким тоном объявляют как минимум о начале первомайской демонстрации. – «Желтые тюльпаны».

«Однако, – развеселилась Юлька про себя. – Вечер обещает быть интересным. Репертуарчик у мальчика что надо!»

– У нас нет аккомпанемента, – попыталась предотвратить катастрофу мама.

– Витюша в этом не нуждается, – великодушно пояснила Катя. – С его слухом и голосом музыка только помешает.

Воистину нет предела родительскому тщеславию! Витя подвывал, даже примерно не попадая в ноты. Песню можно было опознать только по словам.

Катя блаженно улыбалась. Мама украдкой глянула на Юльку, та вздрагивала от приступов старательно сдерживаемого хохота. Мама строго сдвинула брови и покачала головой. Юлька тут же сделала серьезное лицо.

Виктор стоял посреди гостиной в позе Ленина на броневике и с чувством выводил:

– Желтые тюльпаааааа-ны, вестники разлууууууу-ки…

– Кота купили? – раздался громовой голос отца.

– Ой, – засуетилась мама, – Боря пришел.

– Пришел, пришел, – папа покачивался в дверном проеме, цепко ухватившись за косяки.

– А что так рано? – фальшиво удивилась мама, пытаясь вытолкать мужа в коридор. Он не поддавался:

– Наши продулись! Мы с Вовкой так расстроились. Мы расстраивались, расстраивались, а потом пришла Маринка, жена евоная, – пояснил Борис остолбеневшим гостям, – и выгнала меня. И вот я здесь, – трагически закончил он свое выступление. – Так кто выл-то, – вернулся отец к невыясненному вопросу.

– Витюша пел… – мама все еще пыталась спасти ситуацию.

– Да кто ж так поет. Вот как надо петь! «Владимирский централ, ветер северный…» – заорал отец речитативом. По батарее немедленно застучали соседи, но певца такие мелочи смутить не могли.

В завершение выступления Борис прошелся вприсядку по комнате, посчитав такую концовку наиболее подходящей.

– Чтоб совсем не загрустили, – пояснил он в пространство, – а то песня больно печальная…

Мама сидела бледная и метала молнии, но пока молча. Юлька поняла, что после ухода гостей папулю ничто не спасет.

– Так, – хозяйничал тем временем папа, – чего пьем? Винишко. Слабенькое! – припечатал он. – Мужик, если он нормальный мужик, а не что-то там такое, – он скривил лицо и замысловато покрутил в воздухе руками, изображая нечто непонятное, но, безусловно, гадкое, – должен пить водку. Ты согласен? – грохнув кулаком по столу, спросил он Виктора.

Тот растерянно посмотрел на Катю.

– Чего ты на свою бабу смотришь? – презрительно протянул папа. – Жена должна тебя обслуживать, в этом ее высшее предназначение, а когда, где, сколько и с кем пить, ты решаешь сам! Понял?

– Ммм, – промычал Витя. Соглашается он или возражает, было непонятно.

– Кстати, – гостеприимно спохватился папуля. – А где обещанный жених? – и он бестолково закрутил головой, глядя почему-то себе под ноги. То ли жениха он представлял малышом, под стать Юльке, которая до сих пор была для него маленькой девчонкой, то ли он считал, что будущий зять, как всякий настоящий мужик, уже должен был допиться до горизонтального положения и сползти под стол.

– Жених вот, – прошипела мама.

– Где?

– Вот, разуй глаза. Витя, познакомься, Борис Федорович, Юлечкин папа.

Виктор вежливо кивнул.

– Он жених?! – взревел папуля. – Да ты что! Если моя дочь беременна, то ей что, вот таких вот подсовывать надо?! Вон!

Катю с Витюшей сдуло. Мама что-то виновато шептала в коридоре, Катя злобно бубнила, Виктор одевался молча.

– Пап, спасибо тебе, – с чувством сказала Юлька.

– Ну-ка покажись, красавица ты моя, – прослезился Борис Федорович. – Вся в отца: рост, порода, лицо…

В комнату влетела мама, проводившая гостей.

– У-у-у, – нахмурился отец, – тебе только помела не хватает, в зеркало глянь…

– Юля, марш к себе в комнату, а ты…

Юля моментально послушалась маму и, похватав со стола вкусненького, умелась к себе с полной тарелкой.

– Нам с тобой скандалы слушать ни к чему, – сказала она животу, осторожно погладив его. – Нам надо вкусно кушать и смотреть на прекрасное. – Она щелкнула пультом. По телевизору шла давно ею не виденная программа «Спокойной ночи, малыши!».

– Ну вот, как заказывали, – улыбнулась она и уютно устроилась в кресле.

…Как только прозвенел будильник, Юлька сразу вскочила и стала вспоминать, почему ее так обрадовало начало нового дня. Раз такое настроение, значит, она ждет чего-то хорошего. Но чего? Конечно, сегодня она опять увидит его! Она радостно потянулась, критически осмотрела в зеркале талию – нет, никаких изменений не намечалось – и вышла на кухню.

Смурной папа мрачно ковырял кашу. Увидев Юльку, он, виновато отводя глаза, забормотал:

– Ты прости, доча… Сам не знаю, как так получилось… Того… Испортил я тебе смотрины-то. Я, если надо, извинюсь перед этим сморчком… Ой, прости, Юляша… – Он покосился на маму, сидевшую молча и всем своим видом олицетворявшую скорбь. – Перед этим… как его? – Папа мучительно сморщился и попытался вспомнить имя изгнанного кавалера.

– Пап, не переживай, – радостно сообщила Юлька, – мне он все равно не понравился! Мир!

Отец просветлел лицом и облегченно вздохнул.

Мама ни с кем не разговаривала и на робкие Юлькины попытки пообщаться отвечала холодным молчанием. Наскоро дохлебав клейстер из овсянки, Юлька побежала краситься. Нет, так, как вчера, она разрисовываться не будет, но минимум косметики ее не испортит. Оставшись довольна результатом, она накинула дубленку и вылетела на улицу.

У подъезда стояла серебристая иномарка. Юлька аккуратно обежала ее вытянутую морду и затопталась на куче с песком.

Сидевший за рулем Вадим удовлетворенно вздохнул: «Узнаю руку мастера. Ну какая еще девушка может не догадаться, что за ней заехали, и не узнать машину, на которой ее подвозили вчера! Кто еще, выскочив ранним утром на улицу, будет прыгать на куче песка, как маленькая веселая собачка, которую выпустили погулять».

Он не привык к таким, как Юлька. Девицы, с которыми он общался, были под стать Нине: холеные, красивые, капризные и знающие себе цену. Представить Нину скачущей утром на песочной горке было невозможно. А эта, вон, пожалуйста! Откуда ему было знать, что этот ритуал Юлька совершала ежедневно. Песок, прилипший к подошвам, давал возможность некоторое время двигаться с нормальной скоростью, не боясь поскользнуться. Это сильно экономило время. А машину она не узнала, поскольку не разбиралась в марках. То есть не до такой степени, чтобы не отличить «Жигули» от «Мерседеса». Просто спереди и сзади на автомобилях имелись опознавательные значки, а сбоку они для Юльки были все абсолютно одинаковыми, за исключением «жука». И ей действительно не могло прийти в голову, что Вадим приедет ее встречать. Да ему и самому еще вчера это показалось бы нонсенсом. А утром он понял, что сама она вряд ли доберется, обязательно во что-нибудь влипнет.