История западной философии. Часть I. Античность. Средневековье. Возрождение - Виктор Петрович Лега

Проблемы теории идей

Тем не менее у самого Платона часто возникали вопросы, на которые он пока не мог ответить. Однако, будучи философом, ставящим истину превыше всего, Платон не мог и не хотел уходить от этих вопросов. Прежде всего, Платон находит ряд недостатков в своей теории идей. Вот какой спор с самим собой он доносит нам в диалоге «Парменид».

В этом диалоге несколько действующих лиц: Парменид, Сократ, Зенон, в дальнейшем появляется Аристотель — некий математик. Я полагаю, что Платон намеренно использует это имя, хотя и указывает, что это не его ученик Аристотель, ставший знаменитым философом, а некоторый малоизвестный математик. Но совпадение имен, наверное, все-таки неслучайно, как неслучайно также и то, что аргументы, которые высказывает Парменид в этом диалоге, чрезвычайно напоминают аргументы, которые впоследствии выдвинет Аристотель против платоновской теории идей. Это позволяет сделать вывод, что эта критика Платону уже была известна и что он сам и изложил ее в диалоге «Парменид», оставив, правда, ее без ответа.

В начале диалога Сократ беседует с Парменидом и излагает ему вкратце суть своей теории идей. На что Парменид спрашивает: «А существует ли идея огня, воды, т. е. идея первоэлементов, стихий?» Сократ затрудняется ответить. «А существует ли идея грязи, идея сора или идея такой мелочи, как волосы?» Сократ уже более определенно отвечает, что нет, идеи грязи или сора не существует. Далее Парменид еще больше развивает свои нападки на теорию идей и говорит, что это учение противоречиво, ибо получается, что одной идее причастны сразу множество вещей: скажем, множество деревьев причастны одной идее дерева. Следовательно, идея должна делиться на части, чтобы быть одновременно во множестве вещей. На это Сократ с легкостью возражает, что день тоже существует одновременно в разных уголках земли и тем не менее не перестает от этого быть одним днем.

Далее, говорит Парменид, есть идея великого, но предмет, чтобы быть великим, должен быть причастен не только идее великого, но сама идея великого должна стать идеей великого и поэтому должна быть причастна некой идее великости. Не уводит ли это нас в некоторую бесконечность? Далее Парменид говорит Сократу, что если вещь причастна своей идее, то, по всей видимости, должна быть некоторая идея причастности вещи своей идее. И эту иерархию мы тоже можем строить до бесконечности. На все эти аргументы Сократ не дает ответа.

Видит Платон проблемы и в своей теории познания. Если каждый человек, глядя на предметы, вспоминает их идеи, то откуда возникает заблуждение? Ведь, по Платону, если истина есть некоторое знание о том, что существует, т. е. о бытии, то заблуждение — это знание о том, что не существует, т. е. знание о небытии. Поэтому получается, пишет Платон в диалоге «Софист», что человек, который ошибается или намеренно утверждает ложь, познает небытие. Но ведь небытие, по определению, не существует, а существует лишь бытие, т. е. идеи. Поэтому перед Платоном стоит сложная задача показать, что если существует заблуждение, то и небытие неким образом тоже существует. Для этого Платон в диалоге «Софист» исследует понятие бытия. С одной стороны, существует покой, а с другой — движение. Поскольку они существуют, то они причастны бытию, но само по себе движение не есть бытие, так же как и покой сам по себе не есть бытие. Поэтому бытие по своей природе не стоит и не движется. Значит, все, что существует, должно быть причастно идее движения, идее покоя и идее бытия. Но кроме этих трех идей должна быть еще идея тождественного и иного, т. е. движение есть движение благодаря тому, что тождественно самому себе, т. е. причастно идее тождественного. А движение не есть покой, потому что причастно идее иного. Поэтому в мире все причастно пяти идеям: бытия, движения, покоя, тождественного и иного. Каждая вещь отличается от другой вещи, потому что она причастна не только идее этой вещи, но и идее иного, и это иное, т. е. то, что отличает одну вещь от другой, и есть некоторым образом небытие. Вещь причастна одновременно и идее бытия, и идее иного, поэтому инаковость вещи по отношению к другой вещи и есть то небытие, которое существует в нашем мире. Заблуждения возникают в том случае, когда мы приписываем знание об одной вещи другой вещи, т. е. неким образом познаем небытие.

Тесно связана с проблемой заблуждения и проблема существования в мире зла. Проблема теодицеи (термин введен впервые Г. В. Лейбницем в XVII в. и обозначает дословно «оправдание Бога» от слов Θεός — Бог, δίκη — справедливость, т. е. учение, объясняющее существование зла в мире при благом и всемогущем Боге) перед Платоном стоит уже во всей своей полноте. Впервые эта проблема встречается еще у Гераклита, для Платона же она становится очень насущной. Конечно же, Платон не ставит ее так, как она стоит в христианстве, ибо понимание Бога у Платона существенно отличается от христианского учения о личном Боге.

Платон утверждает, что все в мире существует потому, что причастно своим идеям и, в конце концов, идее блага. Поэтому получается, что и зло также должно иметь свою — благую! — идею. Но, конечно же, Платон подобный вариант решения отвергает, и в «Пармениде» он отрицает идею грязи и идею сора. Поэтому зло возникает не вследствие того, что существует идея зла. Идеи зла нет, ибо мир идей благ. Мир идей идеален не только с онтологической, но и с нравственной точки зрения. Основываясь на сократовской теории зла как незнания, Платон считает, что зло среди людей существует потому, что люди не знают идею добра, оттого что они направляют свои познавательные способности не на истинный мир идей, а на мнимый мир вещей. Познавая мир мнимый и обращая на него все свое внимание, человек уходит от истины и, значит, от блага. Поэтому зло существует в мире оттого, что человек отворачивается от блага, направляя свою познавательную способность и способность действовать в другую сторону. Ответ чрезвычайно близкий к христианскому, согласно которому зло тоже не существует как некоторая онтологическая сущность, но возникает в результате отпадения, отворачивания человека от Бога.

Но, в конце концов, Платон делает вывод совсем нехристианский, слишком увлекшись своими логическими аргументами. Если зло существует, потому что человек направляет свои способности на чувственный мир, то именно в чувственном мире Платон и видит причину зла. Не в человеке, не в его свободном выборе, в отказе от познания идей, но в самом чувственном мире, точнее в материи,