Наноид. Исходный код - Сергей Ермолов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Глядя на то, как меняется окружающий мир, закономерно предположить, что человек обязан меняться вместе с ним.
Спасет ли маскировка жизнь последней человеческой горстки людей, рассеянных по планете? Этого не знал никто. Но каждый твердо знал: если что-то и спасет, то только маскировка.
Я был счастлив, как еще ни разу в жизни. Счастлив во сне. Счастлив сверх всякой меры. Потом я услышал стук. Тук–тук–тук. Снова. И снова. Все громче, все резче. Потом я проснулся. Открыл глаза.
Я ощутил необычное, давно позабытое ощущение тепла, покоя, умиротворенности. Так доводилось просыпаться в лишь далеком детстве. Отец, и мать были людьми базовой расы. Я с трудом вспоминал их лица, скорее это были образы, чем четкие и понятные картинки. Но при этом я их любил. Тех, кто дал мне жизнь.
А наноидов, если память не изменяет, я раньше боялся панически.
Моя теперешняя жизнь – единственное, что имело для меня значение. Это был единственный известный мне способ жить в своем теле. Я выбросил из головы все, что мешало мне жить.
Мне нравилось смотреть, как жили другие люди, нравилось, что закон обязывал машины отвечать на мои вопросы. Иначе я бы ничего не знал.
Однако иногда я терял чувство времени. Наверное, из-за усталости. Я устал. И шепот никуда не делся. Не отстал от меня. И допрос в моей голове продолжался. И будет продолжаться до тех пор, пока я не дам ответы на все вопросы.
Становится все яснее, что я бежал наперегонки то ли с самим собой, то ли с неким воображаемым преследователем, который мчался за мной, дыша в затылок.
Передо мной на столе лежит пачка писчей бумаги, справа – три одноразовые ручки, Я остался один, и пора подвести черту.
«Я напишу обо всем,» сказал я себе. «Сяду и не торопясь все опишу».
Глава 16
Мы поругались с Анной по дороге домой.
– Что случилось?
– Я только хотела сделать для тебя что-нибудь приятное. Мы не виделись несколько дней, а ты даже не хочешь со мной поговорить.
– Я работал, Анна. Очень много работы. Теперь у меня нет ни малейшего желания говорить о работе.
На ее лице появилась гримаса, мною классифицируемая как «типичное женское отвращение». Когда ничего не забываешь, удобно классифицировать, раскладывать мир по полочкам. Я мог точно описать, взвесить и оценить даже то, что люди считали мимолетным и неуловимым.
Она еще не понимала значения того, что сказала. Она могла думать только о себе, о своей обиде. Но я знал. Если дать ей достаточно времени, не так уж много, она сложит все детали мозаики. Естественно, у нее не было никаких доказательств. У нее были одни догадки. Только то, что ей подсказывала интуиция.
Анна один раз кивнула головой, это был простой, незамысловатый жест, означавший только признание факта. Я тоже кивнул в ответ и принялся ждать.
– Я не понимал, что делаю. Прости. Мне очень жаль. Правда.
– Почему ты так себя ведешь? – Слезы и всхлип.
– Не знаю. У меня нет оправдания. Я был не прав.
Не очень лестно для моего мужского тщеславия, но так оно и было.
Стоило подумать об этом, и сердце начинало быстрее биться. Я был похож на фигурку из воска, бессильную перед жарой.
Просматриваю написанное и чувствую презрение к себе – записки выглядят, как попытка оправдаться. Я убежден в одном: лабиринт, в который я сам себя загнал, был неизбежным. Сколько ни нагромождай оправданий, они не нужны.
Она улыбалась, но я видел, как губы кривились от злости. Это было даже красиво. Нет ничего чище ненависти. Из ненависти сделали человечество. Ненавистью мы поставим машины на колени.
Я спал с открытыми глазами. Меня бил озноб по ночам. Мое тело сопротивлялось.
Приходилось сделать усилие, чтобы вернуться в «здесь и сейчас».
Я устал. Свет слишком я ярко светил в глаза. Я ничего не мог с этим поделать. Я устал ждать.
Не все свои шаги я мог контролировать сам. Кто-то руководил всеми моими действиями.
Но я оставался самим собой. Уставшим от собственных мыслей. Не способный удивляться своим ощущениям.
Я натянул серые брюки и внимательно оглядел свой торс, пробежав пальцами по сети шрамов на груди. Новое сердце, легкие уже почти достигли нужного размера и прекрасно функционировали. Хрупкие кости, почти все были заменены синтетическими.
Кости организма состояли не из кальция, а из других наноматериалов. Вода проходила через биологические фильтры и очищалась.
В смерти уже не было ни тайны, ни надежды.
С наступлением рассвета меня начала колотить дрожь. Я попытался остановить ее, но это было бесполезно. Дрожь становилась сильнее. Дрожь становилась такой сильной, что я вынужден был облокотиться о стену, чтобы прекратить ее.
– Что со мной? – прошептал я. – Что случилось, что происходит?
Я – Амант. Ответ пришел изнутри, но не из мозга.
Кто-то словно наблюдал за мной, давил на меня, исследовал и прощупывал мое тело. Я чувствует себя так, словно в мой череп под большим давлением вводили густую вязкую жидкость, сжимая мозг, лишая его сознания. Все это сопровождалось ощутимым физическим эффектом. Ломило суставы, болели мускулы, легкие не хотели расширяться, словно сопротивлялись вдыханию новой порции воздуха.
Я услышал шум. Шаги приближались. Кто-то шел ко мне. В дверном проеме появилась тень. Я открыл глаза. Возникло ощущение словно они и не закрывались совсем.
Когда я увидел мальчика, произошло странное.
Нежная кожа ребенка стала просвечивать насквозь, а потом сделалась почти совершенно прозрачной. Сквозь кожу были видны кости черепа.
Он смотрел на меня, широко открыв рот. Мне всегда нравилась внешняя оболочка.
У мальчика был невысокий, почти круглый корпус, окрашенный в обычный для наноидов голубой цвет с металлическим отливом. Голова и тело были скруглены, поверхность боков перетекала в конечности плавными мягкими изгибами. Спереди на головной части головы было схематическое изображение человеческого лица. Светящиеся голубые глаза и улыбающийся рот. Очень удобно, когда на лице не отражалось почти никаких эмоций.
Мальчик смотрел на меня, не мигая. Его взгляд объяснял мне что-то очень важное.
Тот, кто убивает кодом, от кода и погибнет.
Расшифровать коды. Раскодировать программы. Обезоружить машины. Уметь прочесть слова, находящиеся по другую сторону слов.
Я понимал, что мальчик передал мне важную информацию. Но я не мог воспринять ее. Может быть, у моих имплантов не оказалось нужного уровня доступа. Я уже знал, что не нужно даже пытаться сразу получить ответы на все свои вопросы.
Взглянув на себя со стороны, я был поражен: свирепое лицо дикого ачера, изготовившегося, чтобы напасть и убить. По спине пробежал холодок, сбилось дыхание. Я почувствовал себя менее реальным, чем когда-либо в прошлом.
Слезы заливали глаза. Я был
